Собрание творений. Том 4. Догматика Православной Церкви. Пневматология. Эсхатология

Преподобный Иустин

Это чувство и это сознание внушает нам, христианам, не бояться ни смерти, ни убивающих наше тело, а души нашей не могущих убить (Мф.10:28). Но боимся мы того, кто может лишить нас нашего вечного пристанища на небесах. Кто же это такой? — Грех. Ибо он забирает у человека всё небесное и в душе, и в теле, а тем самым — и на земле, и на небе. Парализует он и истребляет чувство и сознание нашего небесного происхождения и нашей принадлежности к небесному отечеству. Помрачает он нашу душу, так что не прозревает она в самую себя, не знает, из чего она, откуда и для чего, а тем более не видит своего небесного обиталища. Пристрастившийся ко греху человек обычно думает, что он — весь от земли, из плоти, весь тленен, весь смертен. Его самая любимая мысль, и причем мысль слепая, — это: нет бессмертия, нет Бога, нет ни рая, ни ада; есть только тело, только материя, только этот мир и эта жизнь. Собственно говоря, грех прямо или косвенно хочет от человека лишь одного: чтобы тот поверил, что якобы не существует ни Бога, ни бессмертия. Как только навяжет он это человеку, то для такого человека [грех] перестает быть грешным и даже становится вполне естественным, а иногда — и «естественной необходимостью». А ведь Владыка Христос и сошел с неба, и явился на земле как небесный Человек (см. 1Кор.15:47—49), дабы нам, людям, показать, что и мы — с неба. И после того как жил на земле, Он опять вознесся на небо с телом, чтобы засвидетельствовать нам, что это — и наш путь, то есть путь людей. Мы, люди, и сотворены с душой христоподобной, чтобы сознавали, что Христов путь — это наш путь, Христова жизнь — наша жизнь, Христово Воскресение — наше воскресение, Христово Вознесение — наше вознесение, Христова вечность — наша вечность, Христово, Небесное Царство — наше царство. Посему досточудный Спаситель ясно и решительно изглаголал благовестие, сказав о Своих последователях: Они

не от мира, как и Я не от мира (Ин.17:17, 14). — Вот наше родословие, вот наше происхождение: оно такое же, как и Христово. Он — Бог, мы подобны Богу; Он — Христос, мы подобны Христу; Он — Богочеловек ради нас: дабы всецело нас Себе усвоить, уподобить, обогочеловечить, обожить. Поэтому Он, воистину Единый Человеколюбец, и молится о Своих последователях Небесному Отцу: Отче! которых Ты Мне дал, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою. которую Ты дал Мне (Ин.17:24). Посему и конечная цель верующих во Христа — это их единство во Христе Боге и вечная жизнь в Троичном Божестве. Да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино... Да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино (Ин.17:21—23). — Вот и наш вечный дом, и наша вечная жизнь: обитание во Святой Троице. Сколь удивительная вечность, сколь несказанное блаженство, сколь поразительная красота этого нашего нерукотворенного дома на небесах! Но это становится нашим лишь при одном условии: если мы во время жизни на земле — в подвиге святых евангельских таинств и святых евангельских добродетелей — соделаемся обителью Святой Троицы (см. Гал.3:27, 2:20; Ин.14:23, 20, 21, 17). Поэтому о святых, в самой полной мере исполнивших святые Христовы заповеди, обычно в церковных молитвах говорится, что они стали обителью Святой Троицы.

Мы, люди, существа земнородные, распростерты между двумя мирами, между небом и землей: земляное тело влечет к земле, небесная душа увлекает к небу. Эта растянутость особенно страшна с той поры, как грех всесторонне заразил собою тело и всё телесное, пригвоздив всё это к земле, и [с той поры,] как в человеческом мире воцарилась смерть. Христиане чувствуют это весьма отчетливо. Искушения со всех сторон, как извне, так и изнутри: извне — от мира и демонов, изнутри — от наших страстей и похотей, от злых навыков и порочных воспоминаний, от нечистых помыслов и греховных вожделений. Тяжко и тесно небесной и стремящейся к небу душе в малом и угнетенном грехом теле, так что, воздыхая, порывается она к миру горнему, небесному, к Христову Царству, к своему вечному крову, к дому от Бога, нерукотворенному на небесах. Поэтому христолюбивый Апостол преисполнен покаянного благовестия: Оттого мы и воздыхаем, желая облечься в небесное наше жилище (2Кор.5:2). Воздыхаем в этом нашем земном жилище — в теле, в этой бренной хижине. Воздыхаем и в этом земном мире, который тоже весь бренен, перстен, тесен, узок.

Тело — бремя для души, особенно когда наполнено оно неподъемным, свинцовым грузом греха и смерти. А через грех и привязанность к пороку в нас царствует смерть. Впрочем, как бы ни любили мы грех, богообразная и устремленная к небу сущность души все-таки чувствует его тяжесть, воздыхает и скорбит, желая как можно скорее от него избавиться. Проницательно усматривая все свои грехи, а равно и грехи мира и тварей, христиане — как чувствуют они себя в этом мире? Живут они в скорбях и воздыханиях, потому что все страдания и вся боль мира сего стекаются в их чуткие и сострадательные души, так что стенают они стенаниями всех тварей, наказуемых болезнями и смертью за беззакония людей. Поэтому святой Апостол, все-сострадалец, стяжавший обильную благодать, и восклицает от имени всех христиан: Мы в себе стенаем, ожидая усыновления, искупления тела нашего (Рим.8:23). Своим грехопадением люди вовлекли сей мир в такие мучения, в такой ад, что в нас, христианах, Сам Дух ходатайствует за нас воздыханиями неизреченными (Рим.8:26). В таком мире христиане естественно воздыхают, желая облечься в свое небесное жилище, которое от Бога и от наших стенаний и молитв, постов и милостыни, любви и терпения и прочих евангельских подвигов. Это небесное жилище — истинное отечество порывающейся к небу человеческой души, которая по происхождению — вся с неба. Всё, что в христианине Христово, — всё это влечет его ко Владыке Христу на небесах, всё небесное притягивает его к небу, всё Божественное — увлекает к Богу. Во всем этом непрестанно тоскует он по своему вечному обиталищу, по своему нетленному и нерукотворенному дому, по дому от Бога, уготованному на небесах. Тело его — келья воздыханий, в которой его душа непрестанно воздыхает по горнему, Христову, небесному миру, где ее истинное вечное отечество.

Без этого небесного жилища христианин ощущает себя нагим, не облеченным в свои вечные одежды, которые никакая смерть и никакой грех не могут ни порвать, ни износить, ни привести в ветхость. Тело, в которое облечена его душа на земле, разорвано, точно завеса, изъедено молью грехов и червями страстей. И чувствует христианин, что это не та одежда, которая достойна небесной и вперенной в Бога души. Поистине это — обноски, в которые облечена небесная царица. Разве не будет она страдать от этих лохмотьев? Ведь ей приличествует лишь боготканное одеяние, сотканное Богом в наших трудах — в небесных, евангельских добродетелях. В это одеяние мы, христиане, облекаемся своими евангельскими подвигами. Душа, если облекла она себя в непрестанную молитву — то вот, она оделась в свое небесное жилище: она не нага, чтобы попирать ее, и растлевать, и издеваться над ней демонам через искушения и страсти. Точно так же, если облечется она в евангельскую любовь, в кротость, в терпение, в смирение, в пост, в благость, в милосердие, — то, делая всё это, наденет на себя блистающие, бессмертные и вечные небесные ризы, не рвущиеся и не ветшающие, ибо они из такой материи, которую ни моль, ни черви не могут повредить, ни воры украсть. Лишь облеченный в свое небесное жилище человек не чувствует себя на земле нагим, то есть не стыдится того, что он — человек: он поборол свои страсти и грехи и подчинил и душу, и тело евангельским законам жизни, так что знает, куда идет, для чего живет и ради чего подвизается. Поэтому святой Апостол и говорит: Только бы нам и одетым не оказаться нагими (2Кор.5:3). Если же не облечет он свою душу в небесное жилище, то разве христианин, да и вообще человек, не чувствует себя нагим, то есть разве его душа, эта небесная царица, не ощущает своей наготы и не подвержена она напастям всех смердящих страстей, грехов и всякого рода смерти? Если не облечем мы себя — и тело, и душу, и совесть — в небесные, евангельские добродетели, в их святые, Божественные силы, то и наше тело, и наша душа, и наша совесть легко станут добычей нечистых помыслов, порочных вожделений, убийственных искушений, да и вообще всех видимых и невидимых врагов человеческого рода. Без евангельских подвигов, без щита и брони, без всеоружия Божия любая стрела лукавства и искушений способна нас поразить, ранить и даже убить (см. Еф.6:11—18). А человек? Человек весь и телом, и душой — создан для бессмертия и вечной жизни (см. Прем.2:23). И Господь Иисус Христос пришел спасти всего человека — как его душу, так и тело, потому и воспринял Он на Себя не только человеческую душу, но и тело, чтобы и душе, и телу даровать бессмертие; и вечную жизнь. Будучи Спасителем всего человека, Он спасает и душу, и тело от смерти и греха, посему и воскрес Он телом, и вознесся с телом; и тем самым отверз двери спасения и бессмертия как человеческому телу, так и человеческой душе. Поэтому наша христианская цель: и тело, и душу облечь в Христово бессмертие. Всё это совершается, когда станем мы членами Христова Тела, Церкви. Тогда облекаемся мы во Христа Крещением, святым Причащением и прочими святыми таинствами и святыми подвигами: одеваем тело в тело и душу в душу, смертное в бессмертное. Поэтому святой Апостол благовествует:

Ибо мы, находясь в этой хижине, воздыхаем под бременем; потому что не хотим совлечься, но облечься (= дабы земное облекли мы в небесное), чтобы смертное поглощено было жизнью (2Кор.5:4). Когда смертное в нас поглощается жизнью? — Когда мы во Христа крещаемся, когда Владыкой Христом причащаемся, тогда всё в нас смертное облекается в бессмертное: и тело одевается своим бессмертием, и душа, и совесть. Мы, собственно, тогда переоблачаемся: совлекаем с себя всё греховное, смертное, тленное и надеваем одежду нетления, ризу бессмертия и вечности. Если на нас такое одеяние, то мы никогда не окажемся нагими, то есть никогда наше человеческое не лишится Божественного, наше земное — небесного. Ибо человек без Бога, человеческое естество без естества Божиего — это и есть нагота. При такой наготе мы не защищены и подвержены любому поруганию и стыду: вражеские силы могут легко нас и опозорить, и уязвить, и связать, и поработить, и сокрушить.

Наше

призвание — «облечь земное в небесное», то есть всё наше людское, человеческое облечь в Христово, в Богочеловеческое, в Божественное. Делаем же мы это в подвиге святых евангельских таинств и добродетелей: каждая из них одевает и нашу душу, и совесть, и тело в что-то Божественное, бессмертное, небесное, вечное. Так, евангельское смирение, если вселяется оно в человеческую душу через его личное усилие, постепенно вытесняет из души гордость, то есть такой грех, который умерщвляет в душе многие чувства: выталкивая же гордость, оно постепенно изгоняет смерть и смертное и облекает душу в смиренные евангельские чувства: переоблачает ее в небесную одежду, в небесное жилище. Тогда душа не чувствует себя ни нагой, ни отягощенной. То же самое бывает, когда в человеческой душе найдут пристанище и прочие евангельские добродетели: покаяние, молитва, пост, любовь, милосердие и другие. Через их посредство мы на земное надеваем небесное, постепенно вбираем в себя бессмертие, соединяемся со Христом, обогочеловечиваемся. Ибо что такое христианство? Это жительство в Богочеловеческом Христовом Теле — в Церкви, преодоление в себе всякой смерти и последовательное введение всего себя — и души, и совести, и тела — в бессмертие. Это всегда тройной подвиг и трехсторонняя борьба: борьба со смертью, с грехами, с бесами. И всегда тройная победа: над смертью, над грехом, над диаволом. Потому в этом и состоял спасительный подвиг Спасителя, то есть в победе над грехом, смертью и диаволом. Что бы ни делал христианин, он, на самом деле, неустанно борется с этими тремя своими врагами. И нет ни более высокой, ни вообще иной для него цели, кроме сей: победить грех, смерть и диавола. Это — цель христианства, это — цель человечества, ибо человек сотворен для безгрешности, для бессмертия, для Бога. А достижение этой цели возможно лишь через победу над грехом, смертью и диаволом. Это тождество и единство цели христианства и человечества и подчеркивает богомудрый Апостол. Ведь христианство в своем Богочеловечестве — это и есть единственная истинная человечность, истинное человечество: оно подает людям Богочеловеческие всепобеждающие силы к осуществлению того, для чего человечество и создано. Поэтому святой Апостол и благовествует:

На сие самое и создал нас Бог и дал нам залог Духа — (2Кор.5:5). Бог сотворил нас для безгрешности, для бессмертия, для вечной жизни в Боге. То, что это так, показывает и Сам Спаситель, Владыка Христос, Который пришел спасти нас от греха, смерти и диавола, лишающих нас безгрешности, бессмертия и Бога, и преподать нам Свои Богочеловеческие силы, дабы, стяжав их в себе, мы таким образом достигли той цели, ради которой нас Бог и сотворил. Доказательством истинности сего служит то, что Богдал нам залог Духа. Как, где? — В святых таинствах и святых добродетелях: залог безгрешной, бессмертной, божественной, богочеловеческой жизни, которой непрестанно побеждается всё греховное и смертное и уготовляется безгрешность и бессмертие. Спасение здесь для того, чтобы объяснить нам, для чего мы созданы. Лишь в свете Богочеловеческого домостроительства спасения мы ясно осознаём, зачем мы сотворены. Спасение есть, собственно, не что иное, как осуществление цели сотворения. Спасение — это второе сотворение, сотворение новое, воссоздание безгрешного и бессмертного Адама, Адама до падения, Адама райского, богоподобного. Лишь в свете Богочеловеческого подвига спасения мира мы зрим истинную цель и смысл мира. Сотворение мира получило свое объяснение в спасении мира.

Будучи сотворенными Богом богообразными, мы еще тогда приняли залог Духа, залог Троичного Божества. Если бы мы жили этим залогом, то не впали бы в грех, не обесценили бы этого залога и не обратили бы его в ничто. Своим пришествием Спаситель низводит Духа Святого в наш падший мир и через святые таинства и святые добродетели дает нам залог Духа. А в самой полной мере залог Духа вселяет Он в сердца наши (2Кор.1:22) через святые таинства Крещения и миропомазания. Ибо человеческий дух не может жить, восходить к совершенству и пребывать в божественном бессмертии, пока благодать Духа Святого его не проницает, не осияет, не просветит, не возродит, не освятит, не обожит, не одухотворит. Ведь это лишь залог, который нужно возделать, пустить в оборот, преобразовать в наше всё и вся. Не подается нам сразу благодать Святого Духа во всей полноте, чтобы Дух Святой не был нам навязываем. Но вручается, прежде всего, залог Духа, дабы мы, вкусив, сколь благ Господь, сами своею волею и любовью взыскивали Его, отверзая Ему душу евангельскими подвигами и привлекая Его своей чистотой. По мере нашей ревности нам и вверяются духовные дарования, чтобы мы мало-помалу привыкали к тому, что от Духа Святого, постепенно этим насыщаясь и преобразуя это в свое естество и жизнь.

Пока не получит человек залог Духа, он и не знает, для чего в нем его собственный дух его, ради чего он ему дан. Отсюда, естественно, возникают вопросы: зачем вообще человеку дух? для чего он создан? чем живет? к чему стремится? чем питается? Всего этого человек не знает, пока не получит залога Духа Святого в свое сердце. Но как только он его примет, всё это становится ему ясным. И тогда ни дух, ни мир — уже не томление духа (Еккл.1:14, 17, 2:11, 17, 26, 4:4, 6, 16, 6— Примеч. ред.), ибо всё получает свое Божественное озарение и осмысление в Духе Святом. Ведь Святой Дух, исподволь наполняя наш собственный дух, сеет в нашем естестве всё святое и бессмертное, вытесняя всё греховное и смертное. И Им, по сути дела, облекаемся мы в бессмертие, потому что только Им побеждаем в себе всё смертное и жаждущее греха. Дух Святой, обитающий в нас, — это залог нашего спасения, освящения, обожения, а тем самым — и залог наследия вечного Божественного Царства, и блаженства, и жизни (см. Еф.1:14). Без Духа Святого человеческий дух увядает, блекнет, хиреет, влачится по земле, не будучи способен ни к чему великому, возвышенному, бессмертному, вечному, божественному. Точно клещ, впивается он в земное, весь зарываясь в этот мир, во временное и тленное: и через всё это непрерывно чахнет и мертвеет, но никогда не умрет, ибо создан бессмертным. Быть без Духа Святого — в этом и состоит смерть для человеческого духа. Это смерть духовная. Без Духа Святого людская жизнь — это последовательное умирание без возможности умереть, постоянное самоубивание без способности когда-либо совершить полное самоубийство. Его действительное самоубийство — это когда изгонит он из себя Духа Святого, Духа Божия, оставаясь лишь при собственном естестве, по-человечески нагим, оторванным от всего Божиего, заключенным в себя, сатанински замкнутым в своей самости. Это тот сатанинский солипсизм, в котором человек провозгласил себя своим единственным кумиром, самоистуканом. Но именно в этом и состоит ад и вечные муки для человеческого духа.

Несомненно, христиане — тем христиане, что чувствуют и знают следующую Богочеловеческую истину: Дух Святой, Дух Божий — это и Творец, и Отец, и Жизнь, и Бессмертие, и Рай, и Блаженство для нашего духа, для духа человеческого. Они и живут этой истиной. Потому и не боятся ни человеческого духа как такового, ни его вопросов, ни его требований, ни его угроз. Знают — и поступают так: человеческий дух погружают в Дух Святой и Им его оплодотворяют, взращивают, совершенствуют, освящают, прививают к бесконечному, обоживают. Поэтому и восходят из радости в радость. Вся их жизнь становится и действительно есть радость во Святом Духе (Рим.14:17): радость от того, что мы Христовы, Божии, бессмертные, призванные в Божие Царство, от того, что мы — Божии наследники, сонаследники Христовы, дети Божии; радость от того, что предивный Человеколюбец, Иисус Христос — наш Бог и Господь, Спаситель и Судия; радость, радость и еще раз радость, потому что имеем мы Его и в себе, и вокруг себя, и над собою, — везде и всюду, ибо Он — «везде Сый и вся исполняяй»... Обо всем этом памятует святой Апостол, благовествуя: Итак, мы всегда благодушествуем; и... знаем, что, водворяясь в теле, мы устранены от Господа (в сербск. букв. «мы далеко от Господа». — Примеч. пер.) (2Кор.5:6). Какие бы виды зла нас ни обступали и против нас ни ополчались, мы неизменно благодушествуем, ибо знаем, что Господь незримо с нами. Впрочем, знаем и то, что, пока мы в теле, мы все-таки удалены от Восседающего одесную Бога Отца на небесах. Но радость наша — в том, что имеем мы залог Духа, присно рождающий в нашем духе христолюбивые чувства. И Дух Святой через все мучения и скорби управляет нас к достижению цели, для которой мы и сотворены; руководствует нами, пока не возведет нас к Цели всех целей, к нашему конечному Чаянию — к Сладчайшему Господу Иисусу. Разделяемые всеми ночами и полуночами, тьмами и безднами, зияющими между нами, доколе мы в теле, и Господом Иисусом, сущим на небесах, мы знаем, что удалены от Господа, однако всегда благодушествуем, потому что ведаем и всем сердцем чувствуем, что за всем этим все-таки пребывает Он — конечная Цель всех наших стремлений (ср. Флп.3:14). Да, пока мы в теле, мы знаем, что шествуем ко Господу, ожидающему нас за всеми видимыми мирами и вселенными, дабы ввести нас в Свои миры и вселенные невидимые, которые кто весть как удивительны, и грандиозны, и неисчислимы!