Собрать мозаику
Шрифт:
Когда мы выздоровели, мне и Джейсу запретили общаться, три месяца мы не виделись. Это были самые ужасные и тоскливые три месяца в нашей жизни.
Потом родители с нами серьезно поговорили и попросили больше не совершать подобных глупостей, подождать хотя бы моего шестнадцатилетия, после чего они сыграют нам настоящую помолвку. А поженимся мы через два года после нее, в храме Зардана, как положено, со всеми клятвами, обрядами и великолепным праздником.
Именно поэтому, когда мне исполнилось шестнадцать лет, а Джейсу было уже восемнадцать, наши родители и собрались заключить помолвку.
Настоящее
После ухода военного министра Марилии я очнулась только через несколько часов. Слова атера Турновича о том, что оба брата Тубертона мертвы, сильно потрясли меня.
Сердце билось гулко и беспокойно, словно молот, сотрясая мою впалую грудную клетку. Мысли испуганно метались.
Я не хотела в это верить. Я не могла в это верить.
И я не верила.
Мне хотелось выть и бесноваться от услышанного. И стало безумно раздражать то, что я обездвижена. Хотелось расшвырять все вещи в этой ненавистной палате, найти атера Турновича и выцарапать ему глаза за жестокие и равнодушные слова. Он так спокойно сообщил, что оба брата, которые так близки мне, мертвы.
Нет, не верю, этого не может быть!
Сестра Таисия, испугавшись моего состояния, стала усиленно поить меня успокаивающими и снотворными лекарствами. Поэтому, когда я приходила в себя, то была вялая и слабая, никак не могла сосредоточиться на том, чтобы вспомнить, что же случилось с братьями Тубертон, один из которых стал моим мужем.
Только на следующий день я немного успокоилась. Сестра Таисия, наблюдая, как я вздыхаю и волнуюсь, не выдержала и, поминутно оборачиваясь на дверь палаты, будто боясь, что кто-то сейчас войдет, подошла, села рядом и, низко наклонившись, сообщила, что вчера из-за меня военный министр Марилии и его племянник поругались прямо в коридоре госпиталя. Это было совершенно неслыханно.
Когда атер Кирстан увидел в открытую дверь, что я лежу в кровати белее полотна и без сознания, он чуть ли ни с кулаками накинулся на военного министра, жутко возмущаясь. Охранники министра встали между ними, не давая атеру Стефановичу приблизиться близко к военному министру Марилии. Последний же язвительно заметил племяннику, что тот больше печется о судьбе военной преступницы, а не о судьбе империи.
Более того, военный министр гневно и сквозь зубы выдал атеру Кирстану, что он специально сообщил пленной о смерти братьев Тубертон, чтобы шокировать ее и тем самым оживить память, которая слишком долго раскачивается. И, по его словам, цель была достигнута.
— Вы же понимаете, лера Тубертон, — тихо поведала сестра Таисия, — в своих отчетах я обязана писать о том, что вы начали вспоминать прошлое, но пока я ничего не написала. Видимо охранники у
Всегда спокойная, сестра Таисия теперь в отчаянии заламывала руки, взволнованно теребила косынку и нервно кусала губы.
— Я так волнуюсь за вас, — совершенно убитым голосом прошептала она.
— Что теперь будет с вами, сестра? — в свою очередь, обеспокоенно прошептала я. — Я очень не хочу, чтобы из-за меня пострадали вы.
— На первый раз меня простили, — натянуто улыбнулась сестра Таисия. — Все же я не военнообязанная, а сестра милосердия из Ордена Трилистника. Но пока у вас не было нужных им воспоминаний, и атер Турнович в этом лично вчера убедился. До этого он подозревал, что вы уже вспомнили то, что ему нужно, но мы скрываем данное обстоятельство. Однако теперь я вынуждена буду докладывать обо всем — он пригрозил тюрьмой как предательнице империи.
Я согласно кивнула, очень расстроенная тем, что из-за меня добрая женщина может серьезно пострадать.
— Я не хочу, чтобы вы пострадали, поэтому просто не буду рассказывать вам о том, что вспомнила, — прошептала я, почувствовав страх и отчаяние от того, что меня загоняют в ловушку.
— А что касается братьев Тубертонов, сестра… вам что-нибудь известно? Живы они или нет? Правду сказал военный министр? — осторожно поинтересовалась я.
— Я ничего не знаю и не слышала о них, — серьезно ответила сестра Таисия. — Я правильно понимаю, что один из них ваш муж?
— Да. Правильно. Джейсон Тубертон. А как думаете, атер Стефанович может доносить на меня своему дяде?
— Нет, — сразу же, без раздумий, уверенно ответила сестра Таисия. — Атер очень волнуется и искренне переживает за вас, лера Тубертон. Он никогда не причинит вам вреда. Если бы вы видели, как он целый час сидел у кровати после ухода министра и ждал, когда вы очнетесь. На нем лица не было, мне пришлось дать ему успокоительных капель. Потом атеру Стефановичу все же пришлось уйти, но он попросил сразу же уведомить его о том, когда вы придете в себя и как будете себя чувствовать.
— Он мог просто волноваться о том, что если со мной что-то случится, то он ничего не узнает об артефакте, — все же недоверчиво прошептала я, но сестра несогласно покачала головой и добрые глаза улыбнулись.
— Атер Стефанович очень любит вас, лера Тубертон, — тихо прошептала она. — Вы не замечаете этого, но он относится к вам, как к очень дорогому для него человеку. Уж поверьте, я разбираюсь в людях. Вам не стоит ждать от него ножа в спину, он никогда не предаст.
Когда атер Кирстан Стефанович пришел проведать меня, я сразу же попросила его узнать что-нибудь о моих родителях, о семье графа Тубертона, о Джейсоне и о Кристофе. Он пообещал сделать все, что было в его силах.
— Вы понимаете, что тот Джейсон, о котором вы мне напомнили, — это Джейсон Тубертон? А я — лера Тубертон. То есть я вышла за него замуж, атер Кирстан. А ваш дядя сообщил, что мой муж мертв, как и его брат. Но я не верю в это! Что вы знаете о них? — со страхом спросила я атера Кирстана.