Собрать мозаику
Шрифт:
Он поморщился, раздосадованный вопросом.
— Дело в том, что капитан Бейкалич по приказу генерала Мирадовича попытался уничтожить протоколы допросов со всеми "зелеными лучами", — неохотно поведал он. — Из тех, что нам удалось спасти, выходит, что допрашивали лера Тубертона, но которого непонятно. Полное имя должно быть указано в начале протокола, у нас же его нет.
— Что случилось с этим пленным Тубертоном? — спросила я хриплым низким голосом и сама не узнала его.
— Пока не знаем, — устало ответил Кирстан. — Многие документы уничтожены. Капитан Бейкалич взят под стражу, как и генерал Мирадович. А лера Тубертон пока среди живых военнопленных мы не нашли,
— Сколько времени прошло со времени допроса Тубертона? — глухо прошептала я.
— Четыре месяца, — неохотно ответил атер Стефанович.
— Четыре месяца?! — потрясенно переспросила я. — Но тогда вы должны были найти его! Значит он где-то здесь!
— Или его замучили и убили, — с усилием произнес атер Кирстан. — И скрыли это.
Я в ошеломлении уставилась на него.
— Нет, только не это…
Атер Кирстан молчал, лицо его стало мрачным.
— Пользуясь своей властью, они пытали и убивали всех «зеленых лучей» из вашей группы, — тихо произнес он. — Они упорно искали информацию об артефакте и документах, Лорианна, не останавливались ни перед чем. Они делали это без приказа нашего императора или военного министра. Генерал Мирадович только прикрывался тем, что это приказ свыше. Когда он узнал о предстоящем аресте, то постарался уничтожить все документы, все улики. У него была огромная власть до этого, поэтому сейчас тяжело найти любую информацию.
— То есть приказа императора Марилии пытать «зеленых лучей» не было? — поразилась я.
— Был приказ императора о том, чтобы всех членов группы "зеленый луч", попавших в плен, доставлять лично ему для допроса.
В палате повисла гнетущая тишина. Я потрясенно смотрела на атера Кирстана. Заговор внутри армии такого всесильного императора. Какой ужас. Генерал Мирадович приказывал пытать зеленых лучей, чтобы самому овладеть тайной информацией.
— А что говорят генерал Мирадович и капитан Бейкалич на допросах?
— Я, к сожалению, не знаю. Дядя не раскрывает мне информации, — с горькой усмешкой произнес атер Кирстан. — Идет совершенно секретное и закрытое разбирательство по заговору против императора. Учитывая то, что война тоже еще не окончена, разбирательство вдвойне секретно. Кроме того, зная генерала Мирадовича и то, что у него особый ментальный блок как у члена королевской семьи, разговорить его будет очень трудно и доказать его вину тоже. Одна надежда на родовую магию дяди, с помощью которой он может отличить правду от лжи. Но этого мало для обвинения в измене.
Некоторое время я молчала, растерянная и испуганная от осознания того, что обладаю такой важной информацией, которая нужна всем членам королевской семьи Марилии.
— Атер Кирстан, на чьей Вы все же стороне? — устало и подозрительно спросила я сидящего напротив меня грустного мужчину. — У вас же задание от вашего дяди в отношении меня, не так ли?
Атер Кирстан нахмурился и словно закрылся от меня.
— Да, у меня задание присматривать за Вами, лера Тубертон, — неожиданно прохладно ответил он. — И за тем, чтобы Вас лечили надлежащим образом, и никто не убил Вас за это время.
— А еще следить за мной и вызнать все об артефакте и документах, — зло процедила я сквозь зубы. Мы смотрели друг другу в глаза, и я видела, как закаменело лицо Кирстана Стефановича. — Ведь вам всем необходима эта информация.
— Я не буду лгать Вам, — холодно произнес он. — Да, у меня есть такое задание. Но, я уже говорил, что хочу помочь. Я на Вашей стороне.
— Как тогда военный министр узнал, что воспоминания стали возвращаться ко мне? — подозрительно спросила я.
— Не
— Я не знаю, могу ли верить Вам, — устало прошептала я. — Я совсем не помню Вас.
Я отвернулась, чтобы не смотреть на него. Что я теперь чувствовала по отношению к нему. Недоверие? Разочарование? Могу ли я верить словам сестры Таисии об этом человеке? Да, он вызывал у меня симпатию и доверие, но он подданный вражеской империи, императору которой во что бы то ни стало нужно узнать все об артефакте и проклятых документах.
— Я понимаю тебя, Лори … Тебе сейчас сложно довериться мне…Но когда-то ты один раз уже сделала это…И должна сделать это и сейчас, чтобы …чтобы я помог тебе …просто выжить… — тихо, с паузами, произнес атер Стефанович. Я промолчала в ответ.
— Ваша империя Тангрия всегда сильно отличалась от нашей империи, — услышала я тихий голос атера Кирстана. — Наши империи всегда не очень ладили, поэтому я любил слушать твои рассказы об империи Тангрии и о твоих родителях и друзьях. Эта информация была несколько закрыта для нас, — он опять перешел на доверительный тон и на «ты».
— В вашей империи император не является магом, как и его предки, и поэтому магия тоже не приветствуется, к магам нет такого уважения и почитания, как в других Землях нашего мира, например, как в нашей Земле. В вашей империи сейчас не существует прямого запрета женщинам становиться магами, но это все же не приветствуется. Более того, осуждается в титулованных семьях. С момента рождения ребенка магия запечатывается у всех детей, у мальчиков и у девочек. Только позже в академии магии при обучении магию постепенно распечатывают. Но если мальчик или девочка не учились никогда в академии магии, то магия остается запечатана у такого человека на всю жизнь. В академию магии у вас принимают только аристократов, поэтому для простолюдинов магия вообще недостижима, хотя с рождения она могла быть и у простолюдина. В нашей же империи наш император маг-универсал, людей, обладающих магией, все уважают и почитают. Более того, магами могут стать все: и мужчины и женщины, и аристократы и простолюдины. Главное, чтобы она была у человека. Магии у нас начинают обучаться еще в школе. Потом продолжают учиться семь лет в Академии магии.
Атер Кирстан замолчал, а я продолжала смотреть в сторону, однако, жадно впитывая все, что он говорил.
— Ты рассказывала, что твой папа, граф Алан Стенфилд, учился в Академии магии Тангрии, в столице империи, и был магом воды. А мама никогда не училась. Поэтому была обыкновенным человеком с запечатанной магией. Папа не занимал никакие государственные должности, очень любил исследовать явления природы, такие как гроза, ураган и своей лаборатории писал научный труд по ним. Мама же, графиня Ванесса Стенфилд, всю жизнь посвящала тебе, обожала тебя и баловала. Ты была единственным и довольно поздним ребенком, поэтому родители пылинки сдували с тебя, холили и лелеяли.
Кирстан рассказывал мне о моих же родителях, а у меня перед мысленным взором снова вставали их родные лица. Мамино прекрасное лицо с ласковыми голубыми глазами и доброй улыбкой. С высоким лбом и светлыми волосами, уложенными в высокую прическу. И папино строгое худое лицо в обрамлении русых прямых волос, с большим носом и серьезными серыми глазами.
— Ты рассказывала, что у себя в империи тебя бы никогда не отдали учиться. До 16 лет ты находилась на домашнем обучении, учителя приходили к тебе домой, мама тоже занималась с тобой музыкой, литературой, пением. Ты получила очень хорошее для леры своего круга домашнее образование.