Собстенность Дамира
Шрифт:
Женщина выполняет приказание и бесшумно исчезает. Дамир садится на подоконник и, склонив голову, смотрит на меня, как турист на Пизанскую башню:
— Я тебе не говорил, что это только моё кресло?
— Тут всё только твоё. Даже я. — Беру в руки чашку кофе. — М-м, какой аромат.
— Прогиб зачтён. Но на будущее знай… Откуда у тебя платье?
Перебираюсь поближе к Дамиру. Подав ему чашку, сажусь напротив. Краем глаза вижу, как темноволосая девушка врачует Салаха в шезлонге у бассейна.
— Правда, прикольный сарафанчик вышел?
Дамир цокает
— Интересный. Где раздобыла, спрашиваю?
Голос мой опять дрожит:
— Футболку твою разрезала.
— Что? — бряцает Дамир чашкой о блюдце.
— Ну ножницами, чик-чик. Ты не в претензии?
Дамир тянет носом, и кровь приливает к моим щекам. Он берёт мою руку и нюхает запястье.
— В общем-то нет… Но тебя вдруг стало слишком много.
— Это плохо?
— Непривычно… А кто тебе разрешил лазать по тумбочкам? — У Дамира очень красивая улыбка.
— А тебе кто разрешил меня похищать? — парирую я, и пальцы на ногах холодеют.
— Мне кажется, ты сама была не прочь. Папа твой и то больше переживал.
Врать у меня получается плохо. Не хочу снова ссориться с Дамиром. Отворачиваюсь к окну, и меня бросает в жар от увиденного. Темноволосая девушка недвусмысленно быстро двигает головой над бёдрами Салаха.
— Ой, — сползаю с подоконника. — Там это…
Дамир бросает равнодушный взгляд в окно и встаёт следом за мной. Прижимается к моей спине:
— Салах тебя больше не тронет. Не бойся. Он только что универ в Штатах окончил. Там те ещё нравы.
— Но почему ты позволяешь ему заниматься этим у бассейна у всех на виду?
Дамир усмехается:
— Я его этому не учил. Дожёвывай круассаны, и поедем в магазин. Тебе и правда нужно в чём-то ходить. — Он прикусывает моё плечо и шепчет: — А ведь я шёл, чтобы тебя выпороть.
Глава 11
Дамир
Не думал, что из моей футболки можно сотворить такое секасное платье. Ишь, мастерица выискалась! Помогаю львёнку забраться на заднее сиденье машины. Аромат духов кружит голову. Потому и приобрёл их в Париже по космической цене. Думал подарить той женщине, что западёт мне в душу. А эта мамзель и в душу влезла, и парфюмчик сама нашла. На львёнке аромат раскрылся ещё круче.
Сажусь рядом и совершенно по-другому смотрю на эту девочку. Она же совсем кроха. Небось ещё толком и не любила никого. Мечтала о принце. А тут я нарисовался — не сотрёшь. Вместо нежных поцелуев болтом ей рот заткнул. Взгляд невольно скользит по приоткрытым губам. Мысль, что под платьем нет белья, способна вновь превратить меня из принца в чудовище. Но мне нравится видеть эту малышку счастливой. В ней столько жизни. Приезжаем на частный аэродром. Глаза львёнка округляются. Но она не задаёт лишних вопросов и зарабатывает ещё одно очко в свою пользу.
Подаю ей руку и веду к самолёту.
— Тебя не интересует, куда мы летим? — не выдерживаю я.
— Ты собирался отвезти меня в магазин.
— А почему на самолёте?
— У богатых свои причуды. Не думаю, что это будет Милан…
—
— С деньгами у тебя, полагаю, нет проблем. Но вот мои документы…
— Когда есть деньги, малышка, границ не существует. Но мы, действительно, летим не в Милан. В Стамбул.
Львёнок вздрагивает и сжимает пальцы в кулаки. Уже заметил, что это у неё признак сильного волнения. Ступаю на трап, придерживая мою птичку под локоток.
— Тебя что-то смущает, милая?
— Отчего-то мне сразу представилась базарная площадь и невольничий рынок. Не по себе стало.
— Ты пока не дала повода для столь радикального решения вопроса, — хлопаю львёнка по аппетитной попке. Скорее бы взлететь. Не терпится потискать сладкую девочку.
— Как здесь светло и красиво! — львёнок оглядывает салон. — Какая мягкая кожа у кресел.
— По мне — так слишком светло. Думаю поменять цвет на более тёмный — и обшивку, и мебель. Садись, скоро взлетаем.
Собственноручно пристёгиваю львёнка ремнём. Пальцы дрожат, стоит случайно коснуться её тёплой кожи. Распечатать, что ли, целочку в небе? Рот наполняется слюной, стоит вспомнить наше жаркое утро. Грёбаный папаша! Если бы она не была дочерью Ризвана, всё у нас могло бы начаться иначе. Конфеты, букеты, а не «ползи и соси». Изначальный план пошёл по бороде. А всё этот невинный взгляд и мои вовсе не невинные мысли.
Пилот сообщает по рации о начале взлёта, и львёнок хватает меня за руку. Она просто мастер умилять.
— Не бойся, это надёжный самолёт. На других я не летаю, — пожимаю её тонкие пальцы.
Взлетаем, и я расстёгиваю ремень безопасности:
— Иди ко мне, — заманиваю львёнка к себе на колени.
Она усаживается сверху и, медленно приблизившись, нерешительно целует меня в губы. Обычно не сосусь с бабами. Их рот не для того. Но львёнок не баба, она чудо какая вкусная девочка. Какие-то секунды, и я уже жадно трахаю языком этот ротик. Мы не сводим взгляда друг с друга. Просовываю руку львёнку между ног. Мне так хочется снова слышать её стоны, ощущать, как нежная плоть обхватывает не палец, а член. Погружаться до упора, доводя мою красавицу до исступления.
— Хочу тебя! — выдыхаю ей в рот. Прижимаю её бёдра к себе, давая почувствовать своё возбуждение.
— Возьми меня, — шепчет она. — Хочу, чтобы ты стал моим первым.
— Я же буду и последним, — предупреждаю раздухарившуюся девчонку, — имей это в виду.
— Пусть так. — Львёнок снова приникает к моим губам.
Её слова дурманят разум не хуже аромата её соков. Острых и пряных, первых и чистых. Меня заводит до чёртиков, что именно мой член размажет эту густую влагу по нежному бутону львёнка и медленно въедет победителем в девственное лоно. Утром я разглядел её аккуратную, узенькую дырочку, нежные розовые губки, пока ещё плотно сомкнутые. Не порвать бы напополам эту кроху своим здоровенным болтом. Природа одарила меня щедро, и львёнку придётся потерпеть.