Собственность Короля
Шрифт:
— Я этого так не оставлю! — заводится с новой силой.
— Значит, конкретики не будет. — Мне даже улыбаться хочется, глядя на нее. Так бывает, когда смотришь в лицо своему прошлому и вдруг понимаешь, что между тем, кем ты был и тем, кем ты стал — вот такая пропасть.
Мою личную «пропасть» зовут Кузнецова.
Я был молодой, глупый, одинокий. Мне просто хотелось кого-то любить.
Сейчас я на такое даже бы не посмотрел, в принципе. До Ани — только как на возможность убить пару часов. Можно до бесконечности ковыряться в себе в поисках «как меня угораздило?»,
Через пар минут, когда я скажу Кузнецовой то, что собираюсь сказать, я пошлю ее на хуй и предам забвению. Не хочу тащить в новую жизнь этот пустой чемодан без ручки.
— Ты от меня ни копейки не получишь, — выпячивает подбородок бывшая, хотя мы оба прекрасно знаем этот ее дрожащий тон. Мне достаточно один раз повысить голос — и она уползет отсюда на полусогнутых и будет намывать тарелки в дешевых забегаловках, чтобы лет через десять возместить мне весь «моральный ущерб».
Но рявкать я не буду.
— Мне не нужны твои деньги, Кузнецова, — говорю спокойно, потягивая дешевый, но почему-то чертовски вкусный кофе. — Не нужны до тех пор, пока ты соблюдаешь всего одно условие — исчезаешь с радаров.
Она таращит на меня круглые дурные глаза.
Уголок безобразно опухшего рта дергается в счастливой облегчении, которое она, конечно же. Очень топорно пытается скрыть.
— Бля, слушай, — не могу не заржать, — ты шпалу что ли на морозе сосала? Ну и видок.
— Ты…
Я вопросительно поднимаю бровь, но, ожидаемо, слышу только шипение воздуха, который она с трудом выпускает сквозь стиснутые злобой губы.
— Значит, слушай внимательно, и постарайся вдуплиться с первого раза. Твои деньги — это просто страховка на случай, если в твоей дурной голове снова родится идея всплыть на горизонте моей жизни. Или если ты вдруг захочешь побеспокоить мою жену.
Я намеренно выбираю именно это слово. Аня занимается подготовкой нашей маленькой свадьбы, это займет пару месяцев, потому что она обязательно хочет пригласить своих американских подружек, но по большому счету, это будет просто формальность и нотариально заверенный факт. А называть ее женой уже сейчас тупо по кайфу, хотя мелкая дразнит нас женихом и невестой.
Но Кузнецова от моих слов дергает головой, как будто схлопотала в ухо.
Да по фигу, в общем. Я просто обозначаю границу, за которую ей больше нельзя заступать. Никогда.
— Ты забываешь обо мне, а я забываю о тебе. Все просто. На твоем месте, Кузнецова, я бы соглашался не раздумывая, потому что терпения на тебя, честно говоря, уже почти не осталось.
— Это какая-то… шутка? — переспрашивает она.
— Не-а, все серьезно. Ты меня знаешь — я не бросаю слов на ветер.
— А потом появятся твои адвокаты и сумма моего долго вдруг станет в два раза больше?
— Бля, Кузнецова, что за детский сад? Просто исчезни — и я забуду и твоем долге, и о твоем существовании с принципе. Все по-честному. Проблемы у тебя могут возникнуть только в одном случае. В каком — я озвучил.
Так
— И больше никаких условий, Грей?
Я медленно качаю головой.
Она царапает зубами губы, как будто собирается сказать еще что-то, но у меня как раз закончился кофе в стаканчике, а значит — лимит отведенного на бывшую времени тоже исчерпан.
Я не желаю ей удачи, не бросаю что-то пафосное на прощанье.
Иду к машине, на ходу доставая телефон.
Фото голой Ани снова вышибает мозг, и все другие мысли.
Я: Радуйся, что у меня работа, Золотая ленточка, но к вечеру я буду такой голодный, что тебе пиздец.
Кокос: У меня вообще-то тоже работа!
Кокос: Как теперь до вечера дотерпеть…
Самое время переименовать ее в «мой идеальный пазл».
Эпилог: Аня
Месяц спустя
Сегодня суббота.
Начало десятого.
И мы с Мариной и Владом собираемся в дорогу за двумя новыми членами нашей семьи.
Ехать нам в соседний город, почти триста километров, так что накануне мы собрали семейный совет и распределили задачи. Влад встал раньше всех и приготовил свои фирменные кексы, Марина с вечера по списку собрала все собачьи принадлежности, которые понадобятся для комфортного переезда двух четырехмесячных, но уже здоровенный щенков. А я как раз заканчиваю собирать в термосумку еду для пикника на обратном пути. Нам как раз придется проезжать маленький черный лес и в это время года там цветет, кажется, самое большое в стране разнотравье.
— Это в дорогу, эй! — в шутку шлепаю сестру по руке, когда она воровато тянет сендвич, который я как раз собираюсь завернуть в фольгу.
Марина делает «глаза котика из Шрэка» и мне приходится уступить.
Влад возвращается с улицы, разглядывает последние приготовления.
— Это можно забрать, — киваю на приготовленную корзинку для пикника.
Грей ждет, пока Марина ускачет к машине, становится рядом и помогает завернуть последние сендвичи. Он всегда так делает, даже если приходит уставший, даже если это выходной и я встаю пораньше, чтобы порадовать его завтраком в постель — все равно приходит и пускает в ход руки.
Во всех смыслах этого слова, само собой.
— Грей, держи себя в руках, — корчу тон строгой училки, когда он становится у меня за спиной, прижимается и ставит руки так, чтобы я точно не могла сбежать.
— Почему опять не «Влад»? — острожно дует мне в шею, вызывая такой бешеный шквал мурашек — на коже и под ней. — Хотя, знаешь, я в принципе не против быть уже «мужем».
— Хм-м… — делаю вид, что раздумываю, разворачиваюсь к нему лицом и медленно, растягивая каждое движение, сую ладони в задние карманы его джинсов. — Я обязательно рассмотрю твое предложение, Грей, когда в следующий раз твой язык будет у меня между ног.