Собственность Короля
Шрифт:
Включая меня.
На любых условиях, которые взбредут в его голову.
Не просто же так уже окрестил меня «своей девочкой».
Своей собственностью.
Хорошо, что все-таки здравомыслящая часть меня в критических ситуациях всегда берет власть над головой в свои руки. Я держу рот на замке, потому что Влад, судя по всему, не собирается уходить с пустыми руками. А если такова цена за наши с Мариной жизни…
Впрочем, о цене, видимо, говорить будет он. Но не здесь. И что-то мне подсказывает, что к тому времени мое положение
Я мысленно даю себе затрещину и напоминаю, что сейчас не время думать о том, что будет потом. Сейчас нужно сосредоточиться на том, чтобы забрать Марину и просто выбраться отсюда живыми. Обо всем остальном можно будет подумать потом, если, конечно, во мне не прибавиться парочки лишних дырок.
— Владислав Александрович, — продолжает бубнить отчим, — я являюсь опекуном Марины и…
— То есть ты хочешь сказать, что на самом деле заебись какой папаша, а моя девочка просто вешает мне лапшу на уши? — Сразу видно, что Влад привык играть жестко, и не тратить время, чтобы из вежливости дослушать собеседника.
За время учебы в Штатах, я научилась немного разбираться в американском футболе, хоть не особо понимаю тех девушек, кто писает кипятком от вида здоровенных мужиков, лихо втаптывающих друг друга в землю. Но то, как ведет себя Влад, напоминает мне защитника, который вдруг забыл о своей позиции на поле и решил пойти в жесткую атаку.
Если бы они с Роговым были на поле, никакие щитки безопасности и шлем не помешали бы Владу виртуозно и жестко его отпинать. Он как будто даже наслаждается всем этим!
И пока я думаю обо всем этом, Влад поворачивается ко мне, осматривает, с видом человека, который только что купил новую «Феррари» с завода, а ему пытаются предъявить, что продавец обманул и подсунул битое железо. Я только еще думаю, чтобы лихорадочно мотать головой, потому что правда на моей стороне, но Влад отворачивается раньше.
Ему и не нужны были мои слова оправдания.
Он сам все знает.
Потому что в этой игре он — атакующий, а атакующие видят и понимают противника наперед. И не противника — тоже.
Я успеваю заметить — или, скорее, почувствовать, — как Влад собирается рявкнуть и окончательно раздавить Рогова, но в это время один из охранников отчима вздергивает голову вверх, на лестницу за их спинами.
Мой взгляд рефлекторно устремляется туда же.
Шаги. Такие до боли знакомые торопливые шаги.
Я рвусь вперед.
Мой инстинкт самосохранения еще пытается включить ручной тормоз, я готова ползти на этот звук даже если у меня прямо сейчас отнимутся ноги.
— Убери своих шавок, — краем уха слышу голос Влада, — а то не дай бог кто-то ее случайно пальцем тронет…
Они, как по команде, расступаются.
— Аня-я-я-я-я! — визжит моя маленькая сестра, буквально с разбегу падая в мои объятия. — Аня! Аня! Забери меня! Забери!
Я прижимаю ее так сильно, что никакая сила в мире уже не сможет разжать мои
Пусть Грей договаривается как хочет, о чем хочет — но Марина не проведет с этим сумасшедшим ублюдком ни одной лишней минуты под одной крышей.
Глава двенадцатая: Аня
За то время, что я не видела сестру, Марина основательно вытянулась, хоть и стала совсем худышкой, почти как очень грустно перезимовавший воробей. И хоть ей всего тринадцать, выглядит она заметно старше. Невольно вспоминаю себя в ее возрасте — я вообще в куклы еще играла, а в шестнадцать у меня в голове были исключительно страдания по нарисованным красавчикам из аниме. Наверное, поэтому моя личная жизнь лет до двадцати не существовала в принципе, потому что на «живых» парней я начала заглядываться значительно позже, да и то после того, как совершенно случайно столкнулась в кафе со своим кумиром (певцом рок-группы) и он оказался полным отморозком.
— Аня, — тихо всхлипывает сестра, уткнувшись носом мне в плечо.
Еще годик — и точно будет с меня ростом.
Я еще сильнее сжимаю вокруг нее руки.
Теперь я понимаю, что отчим совсем не преувеличивал, когда говорил, что отменяет меня на Марину, если я буду и дальше упрямиться — она действительно не выглядит как ребенок, а скорее, как вполне сформировавшаяся девушка. Но это же, блин, просто… природа! В голове и в повадках Марина абсолютный ребенок!
— Марина — моя подопечная! — слышу возмущенный фальцет Рогова. — Она не может покинуть этот дом до тех пор, пока не достигнет совершеннолетия!
Злость во мне вскипает с новой силой.
Я никогда не имела привычки кидаться на людей. Никогда не проявляла агрессию и вообще отношусь к тем, кто считает, что любого неприятного человека лучше вообще не трогать и обойти по широкой дуге, чем пытаться с ним спорить.
Но то, как дорожит сестра, рвет мое терпение и до основания рушит устои жизни.
Что же эта скотина с ней делал, если маленький ребенок трясется, словно одинокий лист на ветке?
— Марина будет под моей опекой! — продолжает качать права Рогов. — У вас нет решения суда, чтобы…
— А ну, хлебальник прикрыл, псина! — рявкает в ответ Влад, и даже мы с Мариной непроизвольно вздрагиваем. Он смотрит на нас, вопросительно приподнимая бровь. Ждет, но я туго соображаю, что именно должна сделать. — Ну? — раздраженно торопит.
До меня, наконец, доходит.
И я, одной рукой вытирая Марине слезы, уверенно говорю:
— Он угрожал, что отдаст Марину, мою тринадцатилетнюю сестру, в качестве… — Я сглатываю, потому что не могу и не хочу произносить эту мерзость вслух при ней. — Это, по-твоему, то, что обычно делает любящий и заботливый опекун?! Черта с два! Я не уйду отсюда без сестры. Если собираешься отдать ее Рогову, то только вместе со мной.