Собственность нефтяного магната
Шрифт:
Голова Жукова мотается в сторону, но он остается стоять на месте, только сглатывает – я замечаю, как нервно дергается его кадык.
– Алиса…
Он делает шаг, и я тут же отшатываюсь.
– Не подходи ко мне, придурок! Всё… всё это закрутилось и из-за тебя тоже!
– Я… просто выполнял приказы.
– Вот и выполняй их дальше! – выпаливаю я, чувствуя, как закипаю снова.
– Алиса…
– Убирайся к черту! Что бы ты сейчас ни сказал, мне плевать! Мало того, что Шахов относился ко мне, как к своей вещи, еще и ты! Я забеременела, у меня
– Ты не будешь иметь отношения к его смерти, - пытается успокоить Тимур и меня этот его аргумент только смешит.
– О, действительно? – ехидно уточняю я, - Так мне себя успокаивать, подписывая бумаги? Что какая-то Аннушка разлила масло, Шахов – внезапно! – поскользнулся и свернул шею, а я, конечно, ничего не знала. Просто трагическая случайность! – замолкаю, тяжело дыша, и, не сводя с Жукова мрачного взгляда, холодно говорю, - Я все буду знать. И мне с этим жить. Может быть для тебя подставлять людей или подстраивать их смерть норма, но для меня – нет.
Жуков вздыхает и разводит руками.
– По крайней мере, ты будешь со своим ребенком. Тебе не за что себя винить.
– О боже… ты ведь даже не понимаешь, да? – застонав, растираю лицо руками, а потом приказываю, - Убирайся.
– Алиса.
– Пошел ты к черту, Тимур, - раздельно произношу я, глядя прямо в его глаза, выделяя каждое слово интонацией, - Ты, твой дружок Шахов, еще один дружок Смирнов. Все вы. Катитесь в бездну. Вы все мне уже поперек горла.
– Ладно. Давай ты остынешь и потом мы поговорим, - соглашается Жуков мягко, как будто с неразумным ребенком разговаривает.
И хорошо, что он выходит за дверь, очень даже благоразумно, потому что от того, чтобы запустить в него чем-нибудь тяжелым меня не сдерживает уже ничего.
Глава 30
В доме Смирнова я провожу буквально два дня и за это время вижусь только с ним самим пару раз. Остальное время коротаю в одиночестве, стол сервируют тоже для меня одной. Естественно, из дома меня не выпускают. Скорее не побега опасаются (потому что ну куда я могу деться?), а того, что кто-то лишний меня заметит.
С Тимуром мы сталкиваемся внизу, точнее, это он находит меня. В этот момент я сижу в кресле в обширной библиотеке Смирнова. Старик, видимо, любит коллекционировать книги, поэтому и отвел для них такое большое помещение, собрав здесь огромное количество изданий на разных языках. Когда дверь открывается, вскидываю голову на звук и, поджав губы, прикрываю книгу на странице, которую читала, оставляя ее лежать на коленях.
– Как дела? – спрашивает он, проходя внутрь и усаживаясь в кресле напротив.
– Отлично. Сижу, читаю исторический роман и пытаюсь не думать о своем сыне. Как видишь, переживать не получается, - отвечаю с сарказмом и обвожу пальцем свое лицо.
Я прекрасно видела в зеркале синяки под глазами от бессонницы, так что представляю, какой замученной выгляжу. Пусть я
– Ты ведь видела его буквально пять минут после того, как он родился, - пожимает плечами в недоумении Жуков.
Брови сами собой ползут вверх, настолько я в шоке от услышанного. Это шутка что ли?
– Ты… сейчас серьезно? – еле выдавливаю я, глядя недоверчиво на Тимура. Он ведь не глупый человек, понимает же, о чем говорит? Или… мужчины не способны понять то, что чувствует мать?
– Да, - просто отвечает он, откидываясь в кресле, - Тем более, это ребенок от человека, который заставил его родить. Или… ты любишь Шахова?
– Не после того, что он сделал.
– Ну вот…
Я усмехаюсь, склоняя голову набок. Вот как. Похоже, Тимур действительно считал, что раз я видела сына всего пять минут, то могу с легкостью уехать из города, раз документы и деньги остались у меня?
– Ты вроде бы такой важный крутой мужик, Жуков, а не понимаешь элементарных вещей, - не сдерживая ядовитых ноток, говорю я, перекладывая книгу на небольшой журнальный столик рядом.
– Каких же?
– Никакая любовь к мужчине не сравнится с любовью женщины к своему ребенку, - произношу спокойно, прямо глядя в его глаза, - Я носила его под сердцем девять месяцев. Я видела его снимки, еще когда он рос в моем животе, я слушала его сердцебиение, он толкался во мне и чувствовал малейшие изменения моего настроения. Это безусловная и самая большая любовь, которая вообще существует. Мне плевать, что отец моего сына Шахов. Это мой ребенок – точка. Никакой факт в мире не изменит то, как сильно я его люблю, и неважно, что я видела Илью всего пять минут после того, как он появился на свет.
Жуков молчит, смотрит сначала на меня, потом уводит глаза куда-то в сторону, размышляя.
– Я постараюсь помочь, - наконец говорит он, возвращая на меня взгляд.
– Спасибо, Тимур, - усмехаюсь горько, - ты уже помог. Людям вроде тебя и человека, на которого ты работаешь, я больше никогда не поверю.
Мужчина напротив меня сводит брови на переносице, хмурится, но только хочет что-то ответить, как в библиотеку входит охранник, что все эти дни был приставлен ко мне и буквально следовал по пятам.
– Босс зовет в комнату вас обоих. Есть новости, - докладывает он, глядя на Тимура.
– Ясно. Идем, - кивает мне Жуков и поднимается с места.
Я встаю следом и направляюсь за Жуковым в кабинет, принадлежащий Эрнесту. Последние сутки я вообще не видела, так что даже интересно, за чем таким он позвал.
– О, а вот и вы, голубки, - улыбается старик так, словно сосватал нас давно, едва мы с Тимуром появляемся перед ним.
У меня сил нет реагировать на его шуточки и ухмылки, так что я просто сажусь в кресло, когда Эрнест делает приглашающий жест. Дождавшись, когда мы усядемся, мужчина машет в сторону висящего за нашими спинами телевизора на стене.