Сочеванец

Драй Роман

– Ну, не такие ж мы и боги, – сказал Бельгазо, услышав мой разговор с Гнулигюль.

– Кстати, Бельгазо подтвердит, что сочеванцы способны создать новое тело умершему живому существу. Не так ли, Бельгазо?

– Я, конечно, не специалист в вопросах клонирования, но точно знаю, что у нас такое практикуется, – подтвердил Бельгазо, которого Чедлик подсаживал на деревянную платформу.

– А мне возможно создать живое тело? – полюбопытствовал Чедлик.

– И тебе можно, Чедлик, – отвечал Бельгазо. – Только нужно ли оно тебе на самом деле, наивный дурачок?

– Я не дурачок... Я... Я

почти живое существо, – обижался Чедлик, но продолжал подстраховывать Бельгазо у края бревна на платформе.

– Так, подождите, подождите, – вдруг оживился Гнулигюль. – То есть вы хотите сказать, что я смогу вернуть свою любимую Апульплюм?

– Это возможно, – подтвердил я. – Только тебе придётся заново её всему обучать и знакомить со своими же детьми. Она ни о ком и ни о чём не будет помнить, когда обретёт новое тело, – пытался я объяснить проще.

– Я обучу, я научу её всему! – взбодрился Гнулигюль. – Лишь бы она была жива и рядом со своей семьёй.

– Хорошо, приятель. Тогда Чедлик отберёт образец ДНК у Апульплюм и законсервирует его, – сказал я.

– Что отберёт у неё? – не понял Гнулигюль.

– Образец её тела – например, волосинку, – отвечал я. – Чедлик, достаточно ли будет волосинки для образца?

– Достаточно, Сергей. А ещё я попытаюсь осуществить захват остаточной информации со зрительных нервов.

– Да? И такое возможно? – удивился я.

– Не делал ещё такого. Но на сеансе Григория Ивановича усмотрел кое-что полезное в подобных действиях, – ответил Чедлик.

– Обязательно проведи эти манипуляции, если это ещё возможно, – сказал я Чедлику.

– Хорошо. Тогда, Сергей, подстрахуй, пожалуйста, Бельгазо на платформе, а я пойду в «холодную».

Чедлик ушёл в землянку возле дома, которую бульбульцы называют «холодной», где и отобрал образцы ДНК у погибшей Апульплюм, а также зафиксировал слабые следы остаточного сознания на её зрительных нервах. Ворди тоже ходил в «холодную» с Чедликом, чтобы проконтролировать его действия и помочь преодолеть страх перед умершим живым существом – эмоциональный фон робота с каждым часом обострялся, но это было временное явление для подобного случая.

Когда деревянная платформа была уже достроена, мы собрались на церемонию прощания с Апульплюм, но на самом обряде сожжения присутствовал один только Гнулигюль, согласно обычаям бульбульской народности. А в это время Чедлик пытался как-то успокоить младших детей семейства, рассказывая им разные увлекательные истории, которые были загружены в процессоры ещё на стадии его комплектовочной сборки. Он также пообещал, что приложит все свои силы для того, чтобы вернуть им мать, которую они сами смогут обучать тем же вещам, каким научились благодаря ей. Чедлик с высокой ответственностью отнёсся к разъяснению детям такой тонкой темы как клонирование, и смог на бульбульском языке изложить это в формате сказки со счастливым концом. Видимо, по причине ещё нестабильных эмоциональных функций ему удалось выйти на один уровень с этими бульбульскими детьми.

После обряда сожжения, Гнулигюль весь вечер до полуночи выл на луну, и только на утро мне представилась возможность поговорить с ним о помощи в операции по возврату легитимной власти в Сочеване. Гнулигюль сразу же согласился

принять участие в этом мероприятии, а также найти четыреста сообразительных бульбульцев, которые за небольшой промежуток времени смогут обучиться необходимым манипуляциям. Но перед этим он попросил, чтобы Чедлик взял образцы его ДНК и хотя бы чуточку сознания – Гнулигюль беспокоился о том, что его семья может лишиться ещё одного основного кормильца, поэтому и позаботился об этом заранее, по-своему поняв эту процедуру.

Весь день прошёл в подборе кандидатов для полёта в Сочеван. А к вечеру головы трёхсот девяноста восьми бульбульцев (из них три запасных) в течение коротеньких сеансов загрузились алгоритмами действий, соответствующих каждой опорной сетевой точки Сочевана. Сеансы проходили с помощью уже сформированного тандема Чедлика и Григория Ивановича, которые нашли общие конфигурации для совместного сотрудничества. Полученный информационный материал был несколько раз закреплён коллективной тренировкой с симуляцией возможных вариантов развития операции. Бельгазо раскопал в пустыне «Приджел», и по рекомендациям Чедлика собрал там более четырёхсот примитивных гарнитурных передатчиков, а потом раздал их каждому бульбульцу в команде. Каждый участник операции владел цифровым кодом для определённой точки на территории Сочевана. Этот код участник должен ввести и активировать строго по команде Чедлика, который сообщит об этом, когда будет готов одновременно принять все сигналы от трёхсот девяноста четырёх точек для основной активации в центральной сети.

На следующее утро почти четыреста обученных бульбульцев с нашей разведывательной группой разместились по всему «Приджелу», как в Ноевом Ковчеге, а потом направились в сторону Сочевана, чтобы реализовать запланированную операцию по взлому центральных электронных сетей. «Приджел» без труда взлетел и проделал почти весь путь, но в двухстах километрах от Сочевана (где начинается контролированное воздушное пространство этого государства) энергия на «Приджеле» внезапно пропала и все функции корабля отключились. «Приджел» стал постепенно планировать, благодаря своей внешней форме, и приводнился на морскую гладь.

– Шерди и об этом позаботился, – сказал Бельгазо, безнадёжно пытаясь вручную включить систему жизнедеятельности корабля. – Нас очень много здесь, и воздух скоро закончится, если вскоре не запустим энергию.

– А энергию мы не запустим, пока корабль находится в районе действия блокирующих сил, – добавил Ворди.

– Тогда надо выбираться наверх, – сказала Латира, обратив внимание на заметно волнующихся бульбульцев.

– Давайте выбираться, потому что становится довольно душно здесь, – сказал я, чувствуя неприятный дискомфорт при вдыхании.

– Сергей, что случилось с этой «летающей повозкой»? – спросил взволнованный Гнулигюль.

– Эта «повозка» упала на поверхность моря и сейчас дрейфует без контроля управления, – ответил я ему, начиная кашлять от нехватки кислорода.

– Моря? Что это такое? – не понимал Гнулигюль это слово на бульбульском.

– Это когда кругом много солёной воды – так много, что не видно краёв, – пытался я объяснить доступно.

– Я никогда не видел столько воды, чтоб даже без краёв, – удивился он.