Сочинение на свободную тему (сборник)
Шрифт:
Подойдя к привычной серой пятиэтажке, Саша остановился напротив своих окон и поднял голову вверх так, чтобы получилось увидеть, горит ли на пятом этаже свет. Ни кухня, ни комната сегодня не желали согреть его своим тёплым сиянием. «Значит, уже спит», – подумалось с грустью.
Встав перед подъездом, он начал ковыряться в сумке, стараясь найти чип от тяжёлой железной двери, охранявшей вход от «чужих». Ключ всё никак не хотел находиться, звонить в домофон Саша даже и не думал – всё равно нет никакого смысла, ведь Настя обычно так крепко спит, что её и целая артиллерия не сможет разбудить.
Отковыряв-таки ключ в одном из карманов сумки, он с
«Это ничего, что Настя уже спит… – думал он, борясь с усталостью и желанием здесь же свалиться и уснуть. – Сейчас, как и всегда, только лишь поднявшись на свой этаж, я почувствую запах еды, что она приготовила для меня. А когда хотя бы чуть-чуть приоткрою дверь, вкусные запахи накинутся на меня со всех сторон… Да так, что я и вовсе забуду о злобной усталости. Тихонько, чтобы не разбудить мирно сопящую Настю, переоденусь, приму душ, а затем спокойно, не спеша начну наслаждаться едой. Закончив, сполосну посуду и отправлюсь смотреть телевизор. Когда надоест и глаза сами начнут закрываться, выключу ящик и поставлю на центре музыку – пускай “Life time” Ypey будет фоном снов. Забравшись в кровать, поглажу её и поцелую, прошептав на ушко: «Спокойной ночи…» Настя сквозь сон пробубнит что-то невразумительное и перевернётся на другой бок, разрешая себя обнять. Слившихся, единых в теплоте, нас накроет сон…»
Саша поднимался по ступенькам и улыбался, думая о Насте… Так почему-то идти было намного легче… И даже получалось забыть об усталости…
Шлюха
– Знаешь, что общего между ожиданием отправления поезда, ожиданием какого-то человека в толпе и ожиданием, когда в центральном парке фонари зажгутся? – вдруг, ни с того ни с сего, спросила она.
Мы сидели на лавочке во дворике больницы и курили. Зелёно-белые кусты жасмина навесом укрывали нас от душного полуденного солнца и пристального взора заведующей отделением – рьяной противницы вредных привычек. Мы часто вместе ходили на перекуры. Мне нравилось сидеть с этой молчаливой двадцатипятилетней девчонкой, переговариваться односложными фразами, увлечённо пускать противно пахнущий дым в небо, наблюдая, как он теряется в хитросплетениях ветвей жасмина.
Сегодня было особенно приятно проделывать ставший привычным за несколько лет работы в больнице наш маленький ритуал. Прямо, как «трубка мира» у индейцев. Именно сегодня, а, точнее сейчас, было здорово курить именно эту сигарету, так как она была последней… Моей последней сигаретой в статусе сотрудника этого отделения этой больницы… Да и вообще последней: я твердо решил, что на новое место работы перейду уже некурящим человеком.
Оставалось отработать какой-то час – и можно собираться домой… А ей – что-то около пяти часов. Ну, а завтра – снова сюда.
– Ожидание? – сказал я, обозначив шутку широкой улыбкой. Но она никак не среагировала. – Тогда не знаю… – покачал я головой.
Она удовлетворённо кивнула, мол, и так понятно, откуда тебе знать…
Я приготовился услышать какую-то шутку, типа: «Что общего между утопленником, беременной женщиной
– Вот представь, – начала она, задумчиво подняв глаза в небо, – Провожаешь ты своего друга. Надолго. Он нескоро вернётся. И проводница уже подняла железные ступени… Вот и стоишь ты вместе с другими провожающими, смотришь в окно вагона, за которым друг корчит какие-то рожи, что-то пытаясь сказать, докричаться. И все остальные тоже гримасничают… Хотя, конечно же, этого не замечают, так как не могут увидеть себя со стороны… И опять же, все, как один постоянно достают из карманов мобильники и закатывают рукава, чтобы посмотреть, через сколько минут отправление… И вроде бы давно уже пора – аж целых пять минут, как поезд должен быть в пути. Все ждут…
Или стоишь ты в самый обычный день или вечер где-нибудь в центре города, ждёшь кого-то. Лучше всего, если любимого человека. Все кругом шмыгают, снуют туда-сюда – людской поток больше всего похож на косяк серебристых рыбешек, упорно стремящихся к цели, затерянной далеко в океане. Гудят машины, слышится скрип тормозов, нытье клаксона и грубая ругань. Короче, самый обычный день… Стоишь под большими неуклюжими часами, как ни странно, работающими, да к тому же работающими правильно – минута в минуту… Поэтому, сам того не замечая, ты смотришь на часы очень часто, каждые секунд тридцать-сорок. А затем обращаешь взгляд к людскому потоку, рыскаешь среди лиц и одежд – ищешь среди них знакомые, любимые черты. А затем опять… На часы. Ведь любимый человек вот-вот должен появиться, во-о-он с той стороны – он никогда не опаздывает. Часы… Толпа… Ожидание…
Или сидишь ты один-одинёшенек в парке. При этом тебе совсем неплохо, а, даже скорей, наоборот… Просто захотелось летним вечером побыть наедине с собой… В парке, где всё з'eлено, пахнет речной водой и аккуратные дорожки тщательнейшим образом выметены… Сидишь, наслаждаешься вечером и слушаешь, как куранты в старинном дворце (местной достопримечательности) пробили девять раз. И ты вдруг вспоминаешь, что ровно в девять в парке загораются фонари. Ты всегда обожал этот момент и поэтому начинаешь ждать, когда же…
Она замолчала. Я лишь удивленно уставился на её лицо с привычно грустными глазами и вежливой, еле обозначенной улыбкой. Она никогда столько не говорила, предпочитая слушать или просто молчать. А тут столько сказано… Да ещё как-то неординарно для «перекурного» разговора.
– И-и… Что общего? – искренне поинтересовался я.
Она оторвала взгляд от пропечённого, пропотевшего жарой неба и посмотрела на меня… Мурашки сами собой, единой волной растеклись по телу. Каждый раз, когда она так на меня смотрела, я начинал чувствовать себя как-то странно… Ни плохо и ни хорошо… Просто странно – трудно выразить как-то по-другому. Мне вдруг начинало казаться, что я ещё очень много в жизни не знаю, что всё еще только впереди… А вот эти грустные глаза – знают. Но что именно – мне непонятно.
– Как бы ты усердно ни ждал и ни был готов… Помимо твоей воли… Всё происходит неожиданно.
– Неожиданно? – не понял я.
– Да, именно неожиданность объединяет всё… Внезапно судорога проносится по выстроенным позвоночником вагонам и состав медленно начинает набирать скорость. Внезапно какой-то большой дядька в коричневом твидовом пиджаке отступает в сторону и прямо за его спиной оказывается лучезарно улыбающееся тебе лицо любимого человека. Внезапно, словно повинуясь только что пронесшемуся порыву ветра, один за другим зажигаются светлячки фонарей – сначала совсем слабо, а затем – разгораясь всё сильней… И от этого тебе будто бы становится теплее.