Сочинение на свободную тему (сборник)
Шрифт:
Хотя… С другой стороны, а как она ещё должна была поступить?! Придя на новое место работы, со всеми так и знакомиться: «Здравствуйте. Меня зовут Марина. Я – шлюха.» Это же абсурд. Естественно, что она старалась держать марку, что, опять же, совершенно нормально.
Но, несмотря на разумные оправдания, злость и обида всё никак не хотели уходить…
Наверное, дело не в том, какой она старалась казаться… Дело в том, какой Я ЕЁ ВИДЕЛ, какой представлял. Я поверил ей… Поверил, что та грусть в глазах и вежливая, еле обозначенная улыбка – настоящие…
Ещё в самом начале, когда я только пришёл на «старую работу», с Маринкой общение сразу получилось лёгким и в удовольствие. Со временем оно переросло в кокетство. Так исподволь я начал к ней приближаться. Хотя и служебным романом это назвать нельзя. В итоге «романтические» отношения закончились попыткой секса в кабинете заведующей. Попытка осталась попыткой, потому что нас хорошенько напугало неожиданное возвращение блудного начальства. После этого мы (по обоюдному молчаливому согласию) увеличили дистанцию до «дружеской», и больше её даже не пытались сократить. Ни я, ни она.
Желая сблизиться с Мариной, я поступал с ней, как и с любой понравившейся мне женщиной… Кто ж мог знать, что достаточно было бутылки и сигарет, чтобы взять её за волосы и отыметь, где и как угодно.
Я злился на неё за неоправданное доверие, за честность, что излучало её милое лицо. Даже не имея двух передних зубов, искусно маскируя этот недостаток, она могла улыбаться так, что светлячки зажигали огни, судорога проходила по позвоночнику и в толпе, наконец-таки, мелькал знакомый силуэт…
Пиком моей злости стал момент, когда мне очень… Очень-очень сильно захотелось ей отомстить за предательство. Сделать так, чтобы и ей было плохо.
Например, найти её телефон, пригласить попить пивка к себе, не оговорив при этом, что будут приглашены ещё три парня… Парня, которые по жизни, в принципе, и ничего, но по отношению к женщинам – ублюдки, мерзкие и жестокие. Есть и такие среди моих знакомых…
Впустить её в квартиру, посидеть с ними 10–15 минут, а затем незаметно прошмыгнуть в подъезд – и куда-нибудь… Надолго… Чтобы не мешать ублюкам разрывать, словно старую вещь, пущенную на тряпьё, её тело и душу… Тело и душу предательницы.
Или (ещё хуже) – позвонить, спросить: «Как дела?» у одной гадливой, мстительной и болтливой санитарки со старой работы, где, надеюсь, Марина всё так же трудится в поте лица. Заодно «к слову» изложить подробности о серых буднях «Вашего медрегистратора». Бьюсь об заклад – к вечеру следующего дня уже вся больница провожала бы её ненавистными взглядами.
Это была бы достойная месть…
Только я, конечно же, ничего такого делать не стал. Потому что я – это я. И мне было достаточно один раз наказать Марину в голове, чтобы «отпустило».
Достойная месть?
Я стоял на остановке, нервно провожая взглядом каждую забитую под завязку маршрутку, что не хотела отвозить меня к месту моей спешки.
– Привет, –
Марина. В тёмно-красном, почти бордовом, осеннем пальто. Рядом стоит Лерка, делая вид, что не узнала меня и ей намного важнее стайка голубей, вымогающая у бабульки семечки.
– Привет, – искренне обрадовался я.
В первую секунду, пока было неожиданно, я смотрел на Марину… Ту самую, что с настоящей грустью в глазах и вежливой, еле обозначенной улыбкой. А спустя мгновение передо мной стояла шлюха, что сосёт и трахается за водку и пачку сигарет.
– Как дела? – механически спросил я, приторно-искусственно улыбнувшись.
Может быть, мне показалось, а может, и на самом деле, она как-то ТАК посмотрела на меня – пристально, очень «ясно»… Будто считывала с моих глаз информацию, будто понимая всё… ВСЁ ПОНИМАЯ… Мурашки опять зашевелились у меня под кожей.
– Нормально, – ответила она, посмотрев на Лерку как тогда, в последний НАШ раз она смотрела на небо.
Тут настал мой черед понимать…
Во всей её внешности, в этом взгляде, что погас секунду назад, что-то читалось… Казалось, я должен… ДОЛЖЕН что-то понять, но что именно, до меня никак не доходило.
Всё оставшееся время (от силы, минут пять) мы обменивались ничего не значащими фразами. Затем подошла моя маршрутка, и я, бросив скупое пока, с выдохом облегчения залез в кабину.
По дороге у меня страшно разболелась голова, буквально раскалываясь на части. Боль не отпускала целый день. И никакие таблетки не смогли облегчить страдания. Кое-как доделав всё запланированное на сегодня, я добрался до дома и завалился спать.
Только (вот беда) уснуть всё никак не получалось.
Наутро я открыл глаза с абсолютно ясной головой и чётким пониманием той встречи. Так случилось… Что, вынырнув из сна, открыв глаза, понимание уже находилось внутри меня.
Тогда, на остановке, Марина хотела сказать, что она не обманщица.
– Откуда ты знаешь, где я настоящая, а где – нет?! И почему ты решил, что предала я именно тебя, а не остальных… Ведь они чужие?! – спросила бы она меня, если бы смогла грусть в глазах превратить в слова…
Хранитель историй
– Так вот, мне кажется, – медленно проговорил он, – что художник сам должен сочинить сюжет своей жизни, любви, смерти… Так же, как сочиняет он его для своих персонажей. Великий художник ведёт на ниточках, как послушных марионеток, не только своих героев, но и собственную смерть. Ах, чёрт возьми, послушай, как жаль, что ты не понимаешь испанский! – воскликнул он в отчаянии.