Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3
Шрифт:
Вещая тень. К десятилетию смерти А.А. Блока (7 августа 1921г.)
1
Если бы Блок жил в период расцвета своего народа, - он был бы одним из тех поэтов, которых Шелли назвал непризнанными законодателями мира. Вся внутренняя глубочайшая деятельность его прошла бы в создании новых всечеловеческих идеалов. Невольная вечная музыка, звучавшая в его душе, оделась бы в величественные формы, и влияние его на умы и сердца людей своего и последующего поколений было бы умиротворяюще и плодотворно.
Но поэт пришел накануне величайшей трагедии своего народа, и вся не поддающаяся учету моральная сила его растратилась на предчувствие близящейся катастрофы, а он сам вместо «законодателя» стал «пророком».
И вся фигура поэта выросла в торжественный символ, а его поэзия стала нашей национальной песней песен о трагической любви русского народа и революции.
74
«Молитвы. 5. Ночная», 1, 175.Ссылки даны по изданию: А.А. Блок. Полное собрание сочинений и писем. В двадцати томах (Москва: Наука, 1997).
Теперь, когда уже «свершился дней круговорот» [75] , поражает то, что Блок предчувствовал вместе с радостью приближение Великого, и страх перед тем, что оно изменит свой светлый образ; что, беря первые аккорды на своей «гневной, как секира» лире [76] , он уже знал, что в напевах его юной музы есть «роковая о гибели весть» [77] . В то время, как все вокруг него с трепетом вожделения и страха, тысячу раз сомневаясь и уверяясь опять, ждали событий, он уже «тихо знал» не только то, что события несомненно придут, но и то, что они будут губительны и катастрофичны:
75
«Всё это было, было, было...», 3, 92.
76
«Всю жизнь ждала. Устала ждать», 2, 197.
77
«К Музе (“Есть в напевах твоих сокровенных…”)», 3, 7.
Этого потрясающего сознания не перенесла бы душа поэта, если бы он, как пророк, не ощущал над «таинственной пошлостью» и «неприглядным ужасом» жизни веяние высшей разумной Воли.
78
1, 129.
Поистине слова эти бессмертны и переживут не одно поколение, «рожденное в года глухие» [80]– неземные силы нужны нам, а кому не даны они - тот погибнет на полдороге.
2
79
«Над этой осенью - во всем...», 1, 159.
80
3, 187.
Блок не только «приклонял с вниманьем ухо» и «чутко ждал» [81] , он и читал в своих виденьях причины роковой катастрофы. С тоскою сознавал он, что прах недостоин пришествия Прекрасной Дамы, умея «любить Ее на небе и изменять Ей на земле» [82] ; что, как охапка сорной сухой травы, ослепленный народ будет сожжен сошедшей на землю зарею, которая, сжигая, сама превратится в смрадное зарево.
Можно в книгах Блока найти много полновесных и потрясающих слов предостережений, но одно стихотворение написано им в самую жуткую минуту его пророческого вдохновения. В этом стихотвореньи поэт говорит от лица тех стихийных сил, которые, как клубы хаоса, сверкая молнией и ударяя мечами в доспехи
81
«Не жди последнего ответа...», 1, 69.
82
«Кольцо существованья тесно...», 3, 50.
83
2, 39.
Вот эти разбитые пополам души, эти двойные законы ослабляющей любви и помрачающей ненависти сделали то, что мы запутались в самих себе, а в момент, когда налетела буря, мы бессильно закружились в ее кровавом вихре.
Как у Блока, во всех нас рядом с верою в вегетарьянское царство непротивления, рядом с этим ягненком евангельского рая, в одной клетке умещалось - и умещается до сих пор - сознание необходимости и оправдываемости насилия, этот волк, плотоядно проповедующий справедливость.
Ведь –
у нас всё те ж Заветы юношам и девам: Презренье созревает гневом, А зрелость гнева есть мятеж [84] .Можно ли любить с таким запасом презрения в душе? и как - с кровавым мятежом следовать в кроткое бескровное царство христова идеала?
84
«В огне и холоде тревог...», 3, 63.
Здесь есть гибельное, роковое противоречие, которое до тех пор будет истощать наши силы и связывать наши руки, пока мы, наконец, сознательно не изберем или то, или другое: либо кровь возмездия, либо «яд нежности».
Что-то решительное должно будет произойти в наших душах. Дальнейшее пророчество Блока оптимистично: «будет день - и свершится великое, чую в будущем подвиг души» [85] .
Я не первый воин, не последний, Долго будет родина больна [86] , говорит он, но – Когда-нибудь придет он, строгий, Кристально-ясный час любви [87] . ............................ Как зерна злую землю рой И выходи на свет. И ведай: За их случайною победой Роится сумрак гробовой. Лелей, пои, таи ту новь, Пройдет весна - над этой новью, Вспоенная твоею кровью, Созреет новая любовь [88] .85
1, 82.
86
«На поле Куликовом. 2. “Мы, сам-друг, над степью в полночь стали...”», 3, 170-171.
87
«Сиенский собор», 3, 78-79.
88
«Я ухо приложил к земле...», 3, 58.