Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3
Шрифт:
Понял - был у Пушкина дар провиденья, а потом, оглянувшись и уже кое-что зная, увидел, что в этом-то даре и заключена власть Пушкина над литературой. Может быть, вся позднейшая русская литература - лишь истолкование его провидческих намеков.
275
Стихотворение «Воспоминание» («Когда для смертного умолкнет шумный день...»), строки
Один из таких намеков - маленькоe стихотворение, 12 строк, с которыми всю жизнь боролся и не мог справиться Лермонтов. Три четверостишья, на которые искали ответа лучшие русские поэты и писатели, и нашел через столетье только один - –
2
Называется это предмирное и апокалипсическое видение «Ангел». Напомню его:
В дверях эдема ангел нежный Главой поникшею сиял. А демон мрачный и мятежный Над адской бездною летал. Дух отрицанья, дух сомненья На духа чистого взирал И жар невольный умиленья Впервые смутно познавал. Прости, он рек, тебя я видел, И ты недаром мне сиял: Не всё я в мире ненавидел, Не всё я в мире презирал [276] .276
Стихотворение Пушкина 1827г.
Лермонтов ничего здесь не прочел между строк. Даже намека не понял, почему названо «Ангел». Списал дословно, дозвучно партию демона, а где пришлось добавить от себя, сочинить ангельский ответ, - ничего не сумел, повторил с чужого голоса реплику ангела из средневековой мистерии.
Заставить ангела на демонское «тебя я видел И ты недаром мне сиял» отвечать: Дух беспокойный, дух порочный, Кто звал тебя во тьме полночной? Твоих поклонников здесь нет, Зло не дышало здесь поныне! К моей любви, к моей святыне Не пролагай преступный след! ...Исчезни, мрачный дух сомненья [277] ,277
Лермонтов, «Демон».
значило обнаружить, что у дверей эдема душа писавшего никогда не была и беседы духов не слышала.
3
С земли услышав от Пушкина о небесной встрече, зная камень земли, но не зная воздуха неба (всё небесное у Лермонтова абстрактно и расплывчато), Лермонтов упростил эту встречу, перенес ее внутрь человека, решив, что вне человеческой души, в космическом аспекте она не существует. Очень утилитарно, не по-великому принял. Потому и встреча у него вышла борьбою «злого и доброго начал». Потому и демон у него вышел маленьким себялюбцем, Печориным, выродился в достоевских подпольных людей, в софиста-черта Ивана Карамазова. Бесплодие этой почвы ничего и не могло родить, кроме психологических колючих плевел.
4
Кто, как Блок, знал дьявольскую мистику, черную магию духа - бездарным не был, понял, что и в страсти демона - скука. Ненужность, бесполезность всего, что только существует в земном пестром безумном калейдоскопе.
Демон его не задыхается театрально от своей демоничности, - скупо роняет:
В томленьи твоем исступленном Тоска небывалой весны Горит мне лучом отдаленным И тянется песней зурны. На дымно-лиловые горы Принес я на луч и на звук Усталые губы и взоры И плети изломанных рук. И в горном закатном пожаре, В разливах синеющих крыл, С тобою, с мечтой о Тамаре, Я, горний, навеки без сил... И снится - в далеком ауле, У склона бессмертной горы Тоскливо нам в небо плеснули Ненужные складки чадры. Там стелется в пляске и плачет, Пыль вьется и стонет зурна... Пусть скачет жених - не доскачет! Чеченская пуля верна [278] .278
Блок,
«К нам в небо» - да, не только демон, и ангел видит «ненужные складки чадры» - ведь это от Лермонтова. Но ненужны эти складки, ненужен и спор, злодейство (чеченская пуля верна) совершается слепыми законами стихий, владеющих миром, - не на добро и зло, не на грех и добродетель делится мир Блока - на демонскую скуку и ангельскую радость, стихийно существующие вне человека и веками овладевающие его душою.
Да, Блок знал куда больше, но внутренним опытом своим прочел до конца только демонскую скуку и потому не мог продолжить пушкинского двенадцатистишья. Слышал, что ответил демону ангел, но не умел пересказать этого ответа.
5
О хаосе, взрывающем гармонию видимого, знал Пастернак. Демон его - слепая сила, не знающая ни чужой, ни собственной власти над собою. Взбунтовавшийся титан, который, играя с миром, еще не знает сам - заласкает или растерзает этот мир. Ласка его так же страшна - стихийно беспричинна!
– как ярость - –
279
Пастернак, «Памяти Демона», Сестра моя жизнь. В журнальном тексте статьи Гомолицкого строка приведена ошибочно: «Где гудеть, где качаться кошмару».
Рассказать о второй, гармонической стихии - мудрости, примиряющей и обнимающей безумие возмущенного хаоса - Пастернак не мог - не знал.
Знал, как это ни парадоксально звучит - так мало еще, в сущности, его самого знаем - пока один Гумилев.
6
Гумилеву было суждено и закончить стихотворение Пушкина.
Не повторяясь, дал, точно записал слышанное, один ангельский ответ. Читая, чувствуешь - в каждом слове подлинность. Вот так и должен был ответить ангел: - протянувшему руку и свою протянуть через бездну, потому что и по ту и по эту сторону дышит дух Господень, и не «протестантский прибранный рай» отделяет она от грешной земли, но демонскую скуку от ангельской осанны.
А потому сложим в одно эти две половинки подслушанной Пушкиным и Гумилевым небесной встречи:
Ангел
В дверях эдема ангел нежный Главой поникшею сиял, А демон мрачный и мятежный Над адской бездною летал. Дух отрицанья, дух сомненья На духа чистого взирал И жар невольный умиленья Впервые смутно познавал. – «Прости, он рек, тебя я видел, И ты недаром мне сиял: Не всё я в мире ненавидел, Не всё я в мире презирал». – – «Тьмы тысячелетий протекут, И ты будешь биться в клетке тесной, Прежде чем настанет Страшный Суд, Сын придет, и Дух придет Небесный. Это выше нас, и лишь когда Протекут намеченные сроки, Утренняя грешная звезда, Ты придешь к нам, брат печальноокий, Нежный брат мой, вновь крылатый брат, Бывший то властителем, то нищим, За стенами рая новый сад, Лучший сад с тобою мы отыщем. Там, где плещет сладкая вода, Вновь соединим мы наши руки, Утренняя милая звезда, Мы не вспомним о былой разлуке». – [280]280
Гумилев. «На путях зеленых и земных», К Синей Звезде.