Сочинения в 2 т. Том 2
Шрифт:
Обычная сдержанность на какие-то минуты изменила Головнину. Он вышел из адмиральского кабинета будто в полусне, не заметив в приемной целое собрание высших чиновников. Как палуба в шторм, покачивался под ним пол длинного каменного коридора…
Вот она, сбывшаяся мечта! Вслед за прославленными моряками Лисянским и Крузенштерном он поведет корабль, строенный русскими мастерами, в дальний кругосветный рейс. Мог ли ожидать он более высокой награды, чем эта?
Головнин поспешил на набережную Невы. Скорей бы увидеть «Диану»!
И он узнал
…Итак, снова Англия. Как они знакомы капитану «Дианы», тусклые улицы Лондона; сырые, холодные, как склеп, коридоры Адмиралтейства; шумные, многолюдные верфи и доки и эти стоящие на рейде британские военные корабли… Сколько осталось у него на этом берегу знакомых! «Англия не забывает своих друзей…» Головнин улыбнулся: «Проверим!» Он знал, что обязательно встретит кого-нибудь из сослуживцев, если не в Портсмуте, так в Лондоне, где ему непременно следовало побывать.
Кстати, в Лондоне он прежде всего навестит ту маленькую, тесную, скромную квартирку, где еще совсем юношей ночами напролет готовил уроки по астрономии, математике, навигации, где впервые так сильно и остро испытал тоску по родным краям, по далекой Рязани, по Петербургу.
Все же как быстро проносится время! Давно ли это было: с палубы 44-пушечного «Рафаила», шедшего в составе эскадры вице-адмирала Ханыкова, он, молодой мичман, впервые всматривался в задернутые туманом берега Британии?.. 1795 год и 1807-й… Дистанция времени между ними не так-то уж велика. Но теперь этот мичман стал капитаном и вел свой новенький, стройный, белокрылый шлюп в такой далекий рейс, о котором товарищам его юности только мечталось.
Впрочем, товарищи юности знали, что не только участием в сражениях, но, главное, упорным и настойчивым трудом он заслужил командирский пост на мостике шлюпа.
Тесная квартирка в одной из полутемных лондонских трущоб… Друзья иногда заходили к нему в эту «обитель». Пока эскадра Ханыкова продолжала гостить в английских портах и офицеры веселились на берегу, Головнин предпочел развлечениям маленькую квартирку и уроки у известных астрономов и моряков и жизнь почти впроголодь с расчетом до копейки.
О том трудном периоде своей юности он не жалел. Он не мог рассчитывать на чью-либо помощь, так как с девяти лет остался сиротой; его не удручало и полное одиночество в Лондоне: к одиночеству он привык в дни каникул, когда товарищи по Морскому корпусу разъезжались к родным и Головнин оставался один — ему некуда было ехать. Тогда он полюбил книги.
Возвращение в Лондон было для него связано с множеством воспоминаний. В хмурой столице сначала никто его не знал — все лица были замкнуты и равнодушны… Потом ему радостно улыбались, аплодировали и дарили цветы — он был отмечен в ряду отважных; он, русский моряк,
Англичане говорили:
— Скажите: я был с Нельсоном, и перед вами в Англии раскроется любая дверь. Это — пароль дружбы.
Тогда его тронули эти звучавшие взволнованно слова.
Но вот и знакомый Спитгед — рейд в полутора милях от Портсмута.
Тучный таможенный чиновник тяжело взбирается с лодки на палубу шлюпа. Он чем-то похож на монаха-капуцина: у него натянутое, скучное лицо, выражающее глубокое почтение к собственной персоне.
Сделав два шага по палубе и точно споткнувшись, чиновник застывает в изумлении. Еще минуту назад трудно было бы поверить, что эта надменная маска может улыбаться.
— О!.. Не изменяет ли мне зрение? Мистер Головнин?! Живой и невредимый?
Головнин не сразу узнает в постаревшем, накопившем изрядный жирок таможеннике младшего офицера с «Фисгарда» Лоу. Помнится, порядочным был этот Лоу шалопаем: исполняя приказы Головнина, он часто путал корабельные наименования, и его старательность нередко вызывала всеобщий хохот. А теперь он подыскал теплое местечко и чувствовал себя настолько самоуверенно, что даже попытался потрепать капитана по плечу.
— Вот и снова мы вместе, мой милый…
Головнин с трудом сдержался, чтобы не засмеяться.
— Как вижу, времена меняются, мистер Лоу?
Чиновник ответил не без гордости:
— О, мы недаром сражались!
— Разве война закончилась, мистер Лоу?
Чиновник нисколько не смутился:
— По крайней мере, я отбыл свою очередь. Я сделал все, на что был способен. Однако, если меня снова позовут под королевские знамена, можете не сомневаться…
— И так далее! — закончил вместо него Головнин.
Плутоватые глаза Лоу затаили смех, но выражение лица осталось по-прежнему торжественным. Оглянувшись на моряков, он сказал негромко:
— Я хотел бы поговорим, наедине.
Они прошли в кают-компанию, и, поместившись в просторном кресле, выпив добрую рюмку водки, крякнув, переведя дыхание, Лоу молвил таинственно:
— Сугубо секретно… Есть важные новости. О них напечатано во всех наших главных газетах.
— Одну минуту, — остановил его Головнин. — Если напечатано во всех газетах, какой же это секрет?
— Но вы еще не читали сегодняшних газет?
— Ах, вот в чем секретность! Продолжайте…
— Возможно, мой дорогой союзник, что завтра мы станем противниками.
— Это мы с вами, Лоу?
— Если завтра меня опять позовут под королевские знамена.
Смеясь, Головнин прервал его снова:
— И так далее!.. Однако это высокая политика, почтенный. Сейчас для, меня важно другое: чтобы вы немедленно снабдили шлюп необходимыми продуктами.
Лоу стало неудобно в кресле; ерзая и вздыхая, он сказал:
— Но если мы станем противниками… Вы понимаете, меня будут упрекать. Еще бы! Лоу снабжал неприятельское судно!
Головнин усмехнулся.