Сочинения в 3 томах. Том 2. Диктатор
Шрифт:
– Ты так часто забывал появляться дома, что я уже не помню причин - добровольная ли военная подготовка или вынужденная задержка у лабораторных механизмов. Между прочим, и я мобилизована. Буду синтезировать лекарства на фармацевтическом заводе. Завтра в десять утра должна быть на месте сбора.
– Мне в шесть утра. Даже поспать не дадут!
На утро на призывном пункте я повстречал моего помощника Павла Прищепу. Его забрали от нас в начале войны.
– Андрей, беру тебя, - сказал он.
– Я сформировал два добровольческих батальона, с третьим отправлюсь сам. И знаешь куда? В дивизию «Стальной таран». А ею командует мой отец. Уясняешь ситуацию?
– Ситуация прекрасная. Генерал Леонид Прищепа профессиональный
– По нашей специальности - в радиодиверсанты. Дивизия отца оснащена радиоимпульсаторами, резонансными орудиями и электроартиллерией. От Гамова на складах ничего важного не утаить.
– Гамова?
– Гамова. Он теперь майор - зампотех отца. Прирожденный военный, говорит отец.
Этот вечер, проведенный с Еленой, был последним перед расставанием. Она уезжала в Адан на фабрику медицинских препаратов, я уезжал на запад, в лесистые горы Патины. Я откинул штору и выглянул в окно - почудились тревожные крики. Забон лежал в темноте - чтобы даже случайно не вспыхнул где-нибудь свет, из уличных фонарей выкрутили лампы. В нашей квартире раньше горели шестнадцать ламп, нам оставили четыре - по числу помещений. Снаружи кричали мужчины, там дрались. Шум завершился призывом о помощи.
– Ночной грабеж, - сказал я.
– Кого-то придушили или забили насмерть. Нет ночи без разбоя. Надеюсь, ты одна не возвращаешься?
– Мы собираемся по пять, по шесть женщин. Еще недавно нас развозили на служебных автобусах, но все автобусы объявили добровольным пожертвованием фронту от нашего учреждения. И вместе с водителями увезли.
Мы сидели на диване. В распахнутое окно подмигивала красноватая Капелла, крупная, недобрая звезда. Елена положила голову мне на плечо, я обнял ее. Давно мы не чувствовали себя такими близкими.
– Завтра я уеду, и мы не скоро увидимся, - сказал я.
– Завтра ты уедешь, и мы не скоро увидимся, - повторила она.
3
Шел третий месяц моего пребывания в добровольной дивизии «Стальной таран».
Заканчивалось оборудование главного электробарьера на склонах двух лесистых холмов, нависавших над излучиной Барты - своенравной речки, разделившей нас и родеров. Еще на отходе к этой реке мне удалось отбиться огнем всех электроорудий от теснившего нас противника и занять эти господствующие над местностью холмы. Два месяца мы только отступали. Но на новой позиции были шансы задержаться надолго. Так я пообещал генералу Прищепе и его заместителю Гамову - три дня назад, перед боем на Барте, Гамов из зампотеха и майора был произведен в заместители командира и полковники. Перемены в военной карьере Гамова мы отпраздновали энергичным электроналетом на подвижные части противника. Враг оборвал свой натиск. Это и дало нам возможность по-солидному выстраивать дивизионный электробарьер.
Все орудия были надежно замаскированы. Баллоны со сгущенной водой - главные наши энергоемкости - мы укрыли в котловане, в отдалении от батарей. Я позаботился о безопасности энергосклада. Выход из строя одного баллона со сгущенной водой обесточивал всю батарею. В соседней добровольной дивизии «Золотые крылья» - она тогда занимала главную линию обороны в тридцати километрах впереди нас - месяц назад взорвался энергосклад. И только то, что в нем находилось всего два водобаллона, спасло «Золотые крылья» от полного уничтожения. Мы с ужасом наблюдали, как впереди взвился чудовищный столб дыма и пара и в нем неистовствовали молнии. Вода, ставшая огнем и дымом, - страшное зрелище! Враги, конечно, использовали свою удачу. Не буду острить, что «Золотые крылья» неслись, как на крыльях, хотя эта острота переходила из уст в уста. Но отступление «золотокрылых» после взрыва на энергоскладе иначе как паническим бегством не назвать. Они обнажили
– Как реагируем на приказ маршала?
– спросил офицеров Леонид Прищепа.
– Бросим радиограмму в мусорную яму!
– первым откликнулся Гамов.
– А маршалу ответим, что после последнего метеоналета врага размыло все дороги назад. И потому нам легче отбросить родеров, чем отступать перед ними.
– Так и действуем!
– одобрил генерал.
Вот так мы и действовали: отбивали натиск родеров, потом отодвигались на следующую подготовленную позицию.
Я поднялся на вершину холма. В стороне пролетел аэроразведчик врага. Ничто не показывало, что нашу позицию обнаружили. Утро было свежее и веселое. Внизу поблескивала Барта, до меня доносился тихий шелест быстробегущей воды, огибающей мысок между двумя холмами. В небе медленно передвигалась стайка белых облачков. Шла весна - нарядная и радостная. И нарядность весны, и безоблачность неба, и веселый бег светлой Барты не радовали, а тревожили. Самый раз было противнику ударить на нас. Каждое утро начиналось с обстрела тяжелыми орудиями, с попыток сгустить в дождевые тучи все облачка, какие можно было собрать в окрестностях. Сегодня и в помине не было таких попыток. Это предвещало нехорошее.
Ко мне подошел Павел Прищепа в капитанском мундире. Нас с ним тоже повысили в званиях.
– Приветствую и поздравляю, майор!
– сказал Павел.
– Приветствие принимаю, а поздравление - нет. Скорей приму соболезнование, дела наши плохи.
– Тогда послушай передачу из столицы.
Он протянул мне свой карманный приборчик с записью утренних новостей. Адан извещал страну, что на западном фронте положение ухудшилось. Противник соединенными силами трех армий - Ламарии, Кортезии и Родера - потеснил нас из Ламарии. Наши дивизии героически сопротивляются, но натиск превосходящих сил врага не ослабевает.
– Ты поздравляешь с тем, что мы потеряли завоеванную Ламарию и скоро потеряем союзную Патину? Я верно понял?
Диктор сообщил, что в боях дивизия «Стальной таран» генерала Прищепы стала грозой противника. Ударные ее соединения под командованием полковника Гамова неоднократно срывали наступление врага. Добровольцы Прищепы и Гамова возвели неприступные бастионы на реке Барта. О них расшибают лбы гвардейские полки Родера. Командирам всех дивизий и полков надо взять в образец боевые действия старого генерала Прищепы и молодого полковника Гамова.
– Что за вздор, Павел! Неприступные бастионы, о которые гвардейцы Родера расшибают лбы! Они еще не атакуют, и пока неизвестно, кто кому расшибет лоб. Кто передал сведения о нашей дивизии?
– Я передал, - радостно сообщил Павел.
– И по прямому запросу маршала Комлина. Он потребовал, чтобы я не поскупился на хорошие слова, лишь бы они не слишком расходились с истиной. Я офицер исполнительный, на хорошие донесения не скуп. Информация о нашей стойкости явилась для маршала глотком кислорода в удушающей атмосфере.
– А восхваление Гамова? Нами командует твой отец, а не Гамов.
– Отец потребовал, чтобы я особо выделил Гамова.
Павел любил иронизировать, даже издеваться. Чрезмерное восхваление Гамова давало отличный повод для насмешки. Но Павел не позволил себе и слабой иронии. Генерал Прищепа стар, в недавнем бою едва не вывели его из строя. И он думает о будущем армии. Война выдвигает талантливых полководцев. Прищепа считает Гамова выдающимся офицером. Он верит, что такие люди способны спасти нас от поражения.