Сочинения

Брюсов Валерий Яковлевич

27 сентября 1895

Ночью

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса, Грязные крылья по темной почве раскинуты. Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты, Тянется шея – беззвучная, черная Яуза. Чуешь себя в африканской пустыне на роздыхе. Чу! что за шум? не летят ли арабские всадники? Нет! качая грузными крыльями в воздухе, То приближаются хищные птицы – стервятники. Падали запах знаком крылатым разбойникам, Грозен голос гудящего с неба возмездия. Встанешь, глядишь… а они всё кружат над

покойником, В небе ж тропическом ярко сверкают созвездия.

20 июня 1895

В камышах

Луна в облаках – далека, хороша. Челнок неподвижен в кустах камыша. Дробятся лучи в неспокойной реке. Задумчиво кто-то сидит в челноке. Сияет венец вкруг холодной луны. Чьим стоном нарушен покой тишины? В таинственных далях, как утром, светло. Чу! кто-то рыдает… упало весло…

22–23 октября 1895

Сумасшедший

Чтоб меня не увидел никто, На прогулках я прячусь, как трус, Приподняв воротник у пальто И на брови надвинув картуз. Я встречаю нагие тела, Посинелые в рыхлом снегу, Я минуты убийств стерегу И смеюсь беспощадно с угла. Я спускаюсь к реке. Под мостом Выбираю угрюмый сугроб. И могилу копаю я в нем, И ложусь в приготовленный гроб. Загорается дом… и другой… Вот весь город пылает в огне… Но любуюсь на блеск дорогой Только я – в ледяной тишине. Л потом, отряхнувши пальто, Принадвинув картуз на глаза, Я бегу в неживые леса… И не гонится сзади никто!

17 января 1895

Пурпур бледнеющих губ

Медленно всходит луна, Пурпур бледнеющих губ. Милая, ты у окна — Тиной опутанный труп. Милая, о, наклонись… Пурпур бледнеющих губ. Клятвы возносятся ввысь… Тиной опутанный труп. Если б прижать мне к губам Пурпур бледнеющих губ! Звезды ли падают к нам? Тиной опутанный труп. Плачут кругом… но о чем? Пурпур бледнеющих губ, А на песке огневом Тиной опутанный труп. Верен был клятве своей Пурпур бледнеющих губ… Что ж! уносите скорей Тиной опутанный труп!

16 августа 1895

Часы дней

…и проклял наши дни.

Сонет к мечте

Ни умолять, ни плакать неспособный, Я запер дверь и проклял наши дни. И вот тогда, в таинственной тени, Явился мне фантом женоподобный. Он мне сказал: «Ты слышишь ропот злобный? Для книг твоих разложены огни. Смирись, поэт! мечтанья прокляни И напиши над ними стих надгробный!» Властительно слова звучали, но Томился взор тревогой сладострастной, Дрожала грудь под черным домино, И вновь у ног божественно-прекрасной, Отвергнутой, осмеянной, родной, Я

отвечал: «Зачем же ты со мной!»

4–6 сентября 1895

Мечта

О, если б я мог быть невинным, как ты, Как ты – отзвук лазурного эхо! — Беспечно видеть твои черты, С улыбкой слушать колокольчики смеха! Целый день мы с тобой проводили б вдвоем, Наслаждаясь запущенным садом, Бегали б в темных аллеях, – потом Отдыхать садились бы рядом. Мы были б с тобой две сестры, Делили грезы, радость, печали, И если б столкнулись во время игры, Струны желанья во мне не дрожали б.

Ноябрь 1894

После грез

Я весь день, всё вчера, проблуждал по стране моих снов; Как больной мотылек, я висел на стеблях у цветов; Как звезда в вышине, я сиял, я лежал на волне; Этот мир моих снов с ветерком целовал в полусне. Нынче я целый день все дрожу, как больной мотылек; Целый день от людей, как звезда в вышине, я далек, И во всем, что кругом, и в лучах, и во тьме, и в огне, Только сон, только сны, без конца, открываются мне…

8 июня 1895

* * *

Когда былые дни я вижу сквозь туман, Мне кажется всегда – то не мое былое, А лишь прочитанный восторженный роман. И странно мне теперь, в томительном покое, Припомнить блеск побед и боль заживших ран: И сердце, и мечты, и все во мне – иное… Напрасен поздний зов когда-то милых лиц, Не воскресить мечты, мелькнувшей и прожитой, От горя и любви остался ряд страниц! И я иду вперед дорогою открытой, Вокруг меня темно, а сзади блеск зарниц… Но неизменен путь звезды ее орбитой.

22 июня 1895

M'editations [284]

Мы, путники ночи беззвездной,

Искатели смутного рая…

* * *

Хорошо одному у окна! Небо кажется вновь голубым, И для взоров обычна луна, И сплетает опять тишина Вдохновенье с раздумьем святым. И гирлянду пылающих роз Я доброшу до тайны миров, И по ней погружусь я в хаос Неизведанных творческих грез, Несказанных таинственных слов. Эта воля – свободна опять, Эта мысль – как комета – вольна! Все могу уловить, все могу я понять. И не надо тебя целовать, О мой друг, у ночного окна!

284

Размышления (фр.)

5 января 1895

* * *

Тонкой, но частою сеткой Завтрашний день отделен. Мир так ничтожен, и редко Виден нам весь небосклон. В страхе оглянешься – тени, Призраки, голос «иди!»… Гнутся невольно колени, Плещут молитвы в груди. Плакать и биться устанешь; В сердце скрывая укор, На небо черное взглянешь… С неба скользнет метеор.