Сочинения

Брюсов Валерий Яковлевич

Ночь 10/11 ноября 1911

Милый сон

Продлись, продлись, очарованье!

Ф. Тютчев

Друг моих былых мечтаний, милый сон, Ты чредой чьих заклинаний воскрешен? Кто отвеял безнадежность от мечты? Та же нега, та же нежность, прежний – ты! На тебе венок весенний васильков, Над твоей улыбкой тени сладких слов. Ты стоишь в кругу священном тишины; Ты творишь волшебно-пленным луч луны, Развеваешь все тревоги, словно дым; Возвращаешь, нежно-строгий, мир – двоим. Давний призрак, друг былого, милый сон, Ты шепнул ли, что я снова воскрешен? Что из мглы встают вершины, даль зовет, Что до цели лишь единый переход? Что сияют вновь надежды

лучших лет?.. Иль опять откроет вежды мертвый свет? Давний друг, мой сон, помедли! Я – готов. Чу! унылый звон. Не медь ли злых часов?

1912

Жизни мгновения

Так, в жизни есть мгновения,

Их трудно передать.

Ф. Тютчев

Вечеровая песня

Я тебе посвятил умиленные песни, Вечерний час! Эта тихая радость воскресни, воскресни Еще хоть раз! Разливается сумрак, – голубоватый, — Меж стен домов. Дали синие неба миром объяты, Без звезд, без слов… Электричество вспыхнуло, – полны и пены Луны дрожат. Трамваев огни, там зеленый, здесь красный, Потянулись в ряд. Предвесеннею свежестью дышится вольно, Стерлись года, И кажется сердцу, невольно, безбольно: Всё – как тогда! Я снова в толпе, молодой, одинокий… И, как во сне, Идет меж прохожих мой призрак далекий Навстречу мне…

<1911>

Ночное одиночество

Возвысила ночь свою черную голову, Созвездьями смотрит на море и сушу, И, в волны пролитому, яркому олову Вверяю ночную, бездомную душу. Мечта моя! челн в беспредельности кинутый! Качают тебя огне-синие дали, Заброшены весла, уключины вынуты, Со скрипом ненужные реи упали. Не надо руля и косматого паруса! Прочь, прежние гавани, берег знакомый! А волны вздымают за ярусом ярусы, И водные шире и шире объемы. Мечта моя! челн в роковой беспредельности! Ты дышишь соленым дыханием влаги, Ты счастлив бродячим восторгом бесцельности, В часы, когда дремлют у пристаней флаги. Душа моя вверена зыбкому олову, — До утра той связи святой не нарушу! А ночь подняла свою черную голову, Созвездьями смотрит на море и сушу.

1911

На берегу

Закрыв измученные веки, Миг отошедший берегу. О если б так стоять вовеки На этом тихом берегу! Мгновенья двигались и стали, Лишь ты царишь, свой свет струя. Меж тем в реке – из сизой стали Влачится за струёй струя. Проходишь ты аллеей парка И помнишь краткий поцелуй… Рви нить мою, седая Парка! Смерть, прямо в губы поцелуй! Глаза открою. Снова дали Разверзнут огненную пасть. О если б Судьбы тут же дали Мне мертвым и счастливым пасть!

1911

Случайная стрела

Стоял я в этот час, незрящий Пред будущей судьбой Эдип, И видел лишь ее дрожащей Руки пленительный изгиб. Но знал, что спорить бесполезно С порывом, вдруг увлекшим нас, И чувствовал: тесьмой железной Объединил нас поздний час. Она беспомощно клонилась К подушке алой, в глубь и в тень… И мне казалось, что вонзилась Стрела случайная в мишень. И, жестом медленным, безвинный Убийца, я припал к устам… И миг продлился, длинный, длинный, Врата к мучительным часам.

1911

Утром

Стонет старая шарманка Вальс знакомый под окном. Ты глядишь, как иностранка Где-то в городе чужом. Не пойму твоих улыбок, Страха мне не превозмочь. Иль что было – ряд ошибок, Это счастье, эта ночь? Ты смеешься, отошла ты, У окна стоишь в тени… Иль, скажи, не нами смяты На постели простыни? Изменив своей привычке, Ты, как римлянка рабу, Пятачок бросаешь птичке, Предвещающей судьбу. Знаю, что за предсказанье Птичка вытащит тебе: «Исполнение

желанья, Изменение в судьбе». Нет! былое не ошибка! Ты смеешься не над ним! Счастлив тот, чье сердце зыбко, Кто способен стать иным! Счастлив тот, кто утром встанет, Позабыв про ночь и тень. Счастлив цвет, что быстро вянет, Что цветет единый день. Будь же в мире – иностранка, Каждый день в краю другом! Стонет старая шарманка Вальс знакомый под окном.

<1910>

В наемной комнате

В наемной комнате все ранит сердце: И рама зеркала, и стульев стиль, Зачем-то со стены глядящий Герцен, И не сметенная с комода пыль. Нежней прильни ко мне; глаза закроем; И будем слушать шаг печальных дум, Как будто мы сошли на дно морское, Где бледен солнца свет и смутен шум. Твое дыхание мне рядом слышно, Замедленный твой пульс слежу рукой… Подводные цветы надменно пышны, И разноцветных рыб мелькает рой. Ах, только об одном могу жалеть я, Что в той же комнате – очнуться мне! Акула проплыла, другая, третья… Закатный рдяный луч скользит на дне. Как эти миги дум со счастьем схожи, Как к этой нежности близка любовь! Но я открыл глаза, и Герцен тот же Пытливый взор в меня вперяет вновь. В наемной комнате все сердце ранит. В ней миг мечты – обман, в ней счастье – ложь, Нет, не клонись ко мне! Боюсь желаний! Не надо губ твоих: они язвят, как нож.

<1912>

В ресторане

Вспоминаю под жалобы скрипки, В полусне ресторанных огней, Ускользающий трепет улыбки — Полудетской, желанной, твоей. С тихим вальсом, знакомо печальным, В темный парк ускользают мечты. Липы дремлют в наряде венчальном, И во мгле улыбаешься – ты. Этот вальс, этот зов, эти звуки — Возвращает и годы и дни. Я целую дрожащие руки, Мы – во сне, мы – в тени, мы – одни. Вижу вызовы дерзкого взгляда, Вижу алые губы, как кровь… Ах, не надо, не надо, не надо, Душу снова качает любовь. Неподвижны у стойки лакеи, Искры брызжет вино и хрусталь… Мы идем по вечерней аллее В непостижно-прозрачную даль. Все безжалостней жалобы скрипки, Все безумней взлетают смычки… Ивы темные нежны и гибки Над лукой потемневшей реки.

1911

После ночи…

После ночи свиданья любовного, Тихой улицей, тающей тьмой, В упоеньи восторга греховного, Возвращаться неспешно домой. Проходя тротуарами темными, Помнить, в ясном сиянии грез, Как ласкал ты руками нескромными Горностай ее нежных волос. Чуя в теле истому палящую, Слыша шаг свой в глухой тишине, Представлять ее, дремную, спящую, Говорящую «милый» во сне. И, встречая ночную прелестницу, Улыбаясь в лучах фонаря, Наблюдать, как небесную лестницу В алый шелк убирает заря…

1904

По торжищам

По торжищам влача тяжелый крест поэта.

Я. Полонский

Романс

Ты приходил ко мне, холодный, С жемчужным инеем в усах. В вечерний час, со смертью сходный, Твой лоб, твои глаза и щеки Я грела в маленьких руках. О, как мы были одиноки, Вдвоем, и в мире и в мечтах! Ты приходил ко мне, весенний, Обвеян запахом листвы. И в час, когда прозрачны тени, Я целовала абрис милый Твоей склоненной головы, А древняя луна скользила По кругу древней синевы. Ты приходил ко мне, усталый От зноя, в пыльный летний день. Твой рот, страдальческий и алый, Я целовала, берегла я Твою тоскующую лень. Пока, все думы погашая, Не проникала в окна тень. Настала осень; дождь протяжный Шумит в ленивой тишине, А ты, весь радостный, весь влажный, Осенних астр цветную связку Несешь кому-то, но не мне… И вечер грустно шепчет сказку О невозвратном, о весне…