Сочинения

Брюсов Валерий Яковлевич

3

По волнам реки Неустанный ветер с гор Гонит лепестки. Если твой я видел взор, Жить мне как же с этих пор?

4

Вижу лик луны, Видишь лунный лик и ты, И томят мечты: Если б, как из зеркала, Ты взглянула с вышины!

5

В синеве пруда Белый аист отражен; Миг – и нет следа. Твой же образ заключен В бедном сердце навсегда.

6

О, дремотный пруд! Прыгают лягушки вглубь, Слышен всплеск воды…

7

Кто

назвал Любовь? Имя ей он мог бы дать И другое: Смерть.

12 октября 1913

Индокитай

Две малайские песни

1

Белы волны на побережьи моря, Днем и в полночь они шумят. Белых цветов в поле много, Лишь на один из них мои глаза глядят. Глубже воды в часы прилива, Смелых сглотнет их алчная пасть. Глубже в душе тоска о милой, Ни днем, ни в полночь мне ее не ласкать. На небе месяц белый и круглый, И море под месяцем пляшет, пьяно. Лицо твое – месяц, алы – твои губы, В груди моей сердце пляшет, пьяно.

12 ноября 1909

2

Ветер качает, надышавшийся чампаком, Фиги, бананы, панданы, кокосы. Ведут невесту подруги с лампами, У нее руки в запястьях, у нее с лентами косы. Рисовое поле бело под месяцем; Черны и красны, шныряют летучие мыши. С новобрачной мужу на циновке весело, Целует в спину, обнимает под мышки. Утром уходят тигры в заросли, Утром змеи прячутся в норы. Утром меня солнце опалит без жалости, Уйду искать тени на высокие горы.

17 ноября 1909

Арабы

Из арабской лирики

Отрывок

Катамия! оставь притворство, довольно хитростей и ссор, Мы расстаемся, – и надолго, – с прощаньем руки я простер. Когда бы завтра, при отъезде, ты распахнула свой шатер, Хоть на мгновенье мог бы видеть я без фаты твой черный взор, И на груди твоей каменья, как ярко-пламенный костер, И на твоей газельей шее жемчужно-яхонтный убор, На шее той, – как у газели, когда она, покинув бор, Наедине с самцом осталась в ущельях непроходных гор И шею клонит, объедая из ягод пурпурный узор На изумрудно-нежных ветках, топча травы живой ковер, Мешая соки со слюною в один пленительный раствор, В вино, какого люди в мире еще не пили до сих пор!

<l912>

Армения

Армянская народная песня

Ах, если алым стал бы я, Твоим кораллом стал бы я, Тебя лобзал бы день и ночь И снегом талым стал бы я! Я стал бы алым Кораллом, лалом, И снегом талым стал бы я… Ах, если шалью стал бы я, Твоей вуалью стал бы я, Тебя лобзал бы каждый день, Иль бус эмалью стал бы я1 Я стал бы шалью, Твоей вуалью, И бус эмалью стал бы я. Ах, если таром стал бы я, Звучать не даром стал бы я. Я разглашал бы гимн тебе, И милой яром стал бы я! Я стал бы таром, Звуча не даром, Ах, милой яром стал бы я!

<1916>

Подражание ашугам

1

О, злая! с черной красотой! о дорогая! ангел мой! Ты и не спросишь, что со мной, о дорогая, что со мной! Как жжет меня моя любовь! о дорогая, жжет любовь! Твой лоб так бел, но сумрак – бровь! о дорогая, сумрак — бровь! Твой взор – как море, я – ладья! о дорогая, я – ладья. На этих волнах – чайка я! о дорогая, чайка – я. Мне не уснуть, и то судьба, о дорогая, то судьба! О, злая, выслушай раба! о дорогая, речь раба. Ты – врач: мне раны излечи, о дорогая, излечи! Я словно в огненной печи, о дорогая, я – в печи! Все дни горю я, стон тая, о дорогая,

стон тая, О, злая, ведь не камень я, о дорогая, пламень – я! Мне не уснуть и краткий срок, о дорогая, краткий срок, Тебя ищу – и одинок! о дорогая, одинок! И ночь и день к тебе лечу, о дорогая, я лечу, Тебя назвать я всем хочу, о дорогая, и молчу. Но как молчать, любовь тая, о дорогая, страсть тая? О, злая, ведь не камень я, о дорогая, пламень – я!

<1916>

2

Как дни зимы, дни неудач недолго тут: придут-уйдут. Всему есть свой конец, не плачь! – Что бег минут: придут-уйдут. Тоска потерь пусть мучит нас, но верь, что беды лишь на час: Как сонм гостей, за рядом ряд, они снуют; придут-уйдут. Обман, гонение, борьба и притеснение племен, Как караваны, что под звон в степи идут; придут-уйдут. Мир – сад, и люди в нем цветы! но много в нем увидишь ты Фиалок, бальзаминов, роз, что день цветут: придут-уйдут. Итак, ты, сильный, не гордись! итак, ты, слабый, не грусти! События должны идти, творя свой суд; придут-уйдут! Смотри: для солнца страха нет скрыть в тучах свой паля — щий свет, И тучи, на восток спеша, плывут, бегут; придут-уйдут Земля ласкает, словно мать, ученого, добра, нежна; Но диких бродят племена, они живут: придут-уйдут… Весь мир: гостиница, Дживан! а люди – зыбкий караван! И все идет своей чредой: любовь и труд, – придут-уйдут!

<1916>

Скандинавия

Пророчество о гибели азов

Слушайте, все люди, сумрачные песни. Те из вас, кто мудры, пусть оценят пенье. Я пою про ужас, я пою про горе, Я пою, что будет в роковые годы. Почернеет солнце, сушу скроют воды, Упадут на землю золотые звезды, Взвеет дым высоко из земного недра, И оближет пламя тучи в твердом небе. Змей Нидгад из ада вылетит на крыльях, Закружит, когтистый, над дворцовой крышей. У него на крыльях трупы всех умерших, С ними вместе канет в глубине безмерной. Будет лаять Гарум пред священным входом, Но в лесу железном будет вторить хохот, И Фенрир промчится, волк с кровавым глазе;! По гранитной лестнице в чертоги азов. Один! Один! Один! горе! горе! горе! Я пою, что будет в роковые годы. Азы! вижу гибель вашей светлой власти: Волк Фенрир терзает грозного владыку. Альфы скорбно плачут у недвижной двери, Азы громко стонут, внемля страшной вести, Великаны сильны, истребленья люты. Что теперь осталось? где теперь вы, люди? Вот пылает с треском Игдразил высокий, Мировые ветви корчатся и сохнут, И, когда на землю с громом рухнет древо, В пламени с ним вместе мир погибнет древний. Но из черной бездны встанет черный Локи, Повезет безумцев он на черной лодке, Чтоб дворец воздвигнуть, страшный, черный, новый, И царить сурово над страной полночной. Слушайте, все люди, сумрачные песни, Те из вас, кто мудры, пусть оценят пенье. Я пою про ужас, я пою про горе, Я пою, что будет в роковые годы.

<1916>

Европейское средневековье

Канцона к даме

Судил мне бог пылать любовью, Я взором Дамы взят в полон, Ей в дар несу и явь и сон, Ей честь воздам стихом и кровью. Ее эмблему чтить я рад, Как чтит присягу верный ленник. И пусть мой взгляд Вовеки пленник; Ловя другую Даму, он – изменник. Простой певец, я недостоин Надеть на шлем Ее цвета. Но так гранатны – чьи уста, Чей лик – так снежен, рост – так строен? Погибель мне! Нежнее нет Ни рук, ни шеи в мире целом! Гордится свет Прекрасным телом, А взор Ее сравню я с самострелом. Любовь вливает в грудь отвагу, Терпенья дар дает сердцам. Во имя Дамы жизнь отдам, Но к Ней вовек я не прилягу. Служить нам честно долг велит Синьору в битве, богу в храме, Но пусть звенит, Гремя хвалами, Искусная канцона – только Даме.