Сочинения
Шрифт:
Крохи цивилизации, которые мошенник увозил из Парижа или Лондона, заменяли ему целый капитал в диких или первобытных странах, создавая ему имя и положение. Увильнуть здесь от кары закона, а за морем получить духовный сан было вполне возможно. Люди исчезали точно по мановению волшебного жезла, и случалось, что судьба беглеца складывалась, как в сказке. То был побег в неведомое, в царство фантазии. Злостный банкрот, удрав из Европы и освободившись таким образом от долгов, всплывал лет через двадцать в образе великого визиря в Монголии или короля в Тасмании.
Содействие побегам было промыслом, и промыслом прибыльным,
II. Клюбен замечает кого-то
Иногда Зуэла заходил перекусить в «Гостиницу Жана».
Сьер Клюбен знал его в лицо.
Вообще сьер Клюбен не был гордецом: он не гнушался шапочным знакомством с жуликами. Случалось, он даже вел с ними дружбу, пожимал им руки и здоровался на людной улице. Он изъяснялся по-английски с контрабандистами-англичанами и коверкал испанский, беседуя с контрабандистами-испанцами. По этому поводу он изрекал такие сентенции» Познай зло, дабы извлечь из него добро. – Леснику – полезно потолковать с браконьером. – Лоцман должен знать пирата ибо пират – тот же риф. – Я испытываю жулика, как врач испытывает яд». Возражений это не вызывало. Все соглашались с капитаном Клюбеном. Хвалили за то, что в нем нет смешной щепетильности. Да и кто осмелился бы о нем позлословить? Все, что он делал, требовалось, очевидно, «для пользы дела». Он был сама искренность. Ничто не могло его опорочить.
Хрусталь не в силах запятнать себя, даже если бы старался.
Такое доверие было справедливым воздаянием за долгие годы примерной жизни, в этом ценность честно заслуженного доброго имени. Как бы ни поступал сьер Клюбен, каким бы его поступок ни казался, все приписывалось его добродетели которую усматривали даже в дурном, – он был непогрешим, кроме того, его считали очень осторожным. Сомнительные связи с разными проходимцами набросили бы тень на любого поведение же сьера Клюбена лишь подчеркивало его честность!
Слава о его ловкости сочеталась со славой о его простоватости, ни в ком не возбуждая ни сомнения, ни беспокойства есть такие простачки-ловкачи. Это одна из разновидностей честного человека, и разновидность неоценимая. Если людей подобных сьеру Клюбену, застанут за дружеским разговором с жуликом и злодеем, то воспримут это как нечто должное умилятся, поймут, станут уважать еще больше; одобрительно подмигнет им общественное мнение.
Погрузка «Тамолипаса» подходила к концу. Он готовился к отплытию и должен был скоро сняться с якоря.
Как-то, во вторник вечером, Дюранда пришла в Сен-Мало еще засветло. Сьер Клюбен, стоя на мостике и наблюдая за маневрированием судна у входа в гавань, заметил близ Малой бухты, на песчаном берегу, в укромном уголке меж скал, двух человек, которые о чем-то толковали. Он направил на них:
морской бинокль и узнал одного из собеседников. То был капитан Зуэла. Казалось, он узнал и другого.
Другой, рослый человек с проседью, в шляпе с высокой тульей и строгом черном костюме, был, по-видимому, квакер.
Он не поднимал смиренно опущенных глаз.
В «Гостинице Жана» сьер Клюбен выяснил, что «Тамолипас»
Впоследствии стало известно, что Клюбен собрал еще кое-какие дополнительные сведения.
Ночью он явился в оружейную лавку, что на улице Сен-Венсан, и спросил хозяина:
– О револьвере слышали?
– Как же, американская выдумка! – отвечал тот.
– Это пистолет, который умеет поддерживать беседу.
– И впрямь. Спросит и ответит.
– И возразит.
– Что верно, то верно, господин Клюбен. У него вращающийся барабан.
– Да пять-шесть пулек.
Торговец кивнул и, оттопырив губы, прищелкнул языком в знак восхищения.
– Отменное оружие, господин Клюбен. Я полагаю, что его ждет большое будущее.
– Мне нужен шестизарядный револьвер.
– Чего нет, того нет.
– Какой же вы после этого оружейник?
– Еще не держу этого товара. Вещь, знаете ли, небывалая. Новинка. Во Франции пока выделывают только пистолеты.
– Ах, черт!
– Их еще нет в продаже.
– Ах, черт!
– Могу предложить отличные пистолеты.
– Мне нужен револьвер.
– Согласен, вещь стоящая. Подождите минуточку, господин Клюбен..
– Ну что?
– Думается мне, что сейчас в Сен-Мало можно достать один по случаю.
– Револьвер?
– Да.
– Продажный?
– Да.
– У кого?
– Думается мне, что я знаю у кого. Справлюсь.
– Когда дадите ответ?
– По случаю. Но вещь отменная.
– Когда мне наведаться?
– Уж раз я взялся добыть вам револьвер, знайте – будет на славу.
– Когда дадите ответ?
– В следующий ваш приезд.
– Никому ни слова, что это для меня, – предупредил Клюбен.
III. Клюбен что-то относит и ничего не приносит
Сьер Клюбен закончил погрузку Дюранды, взял на борт порядочное количество быков и несколько пассажиров и отплыл из Сен-Мало на Гернсей, как всегда, в пятницу утром, В тот же день, когда пароход вышел в открытое море и на время можно было покинуть капитанский мостик, Клюбен заперся в своей каюте, взял саквояж, в одно отделение положил одежду, в другое – сухари, несколько банок с консервами, несколько фунтов какао в плитках, хронометр и морскую подзорную трубу, защелкнул замок и через ушки саквояжа продернул веревку, приготовленную заранее, чтобы вскинуть, если понадобится, поклажу на спину. Затем спустился в трюм, вошел в тросовое отделение и вынес оттуда перехваченную узлами веревку с крюком, которой пользуются конопатчики на море и воры на суше. Такие веревки облегчают подъем.
Прибыв на Гернсей, Клюбен отправился в Тортваль, где и провел почти двое суток. Он отвез туда саквояж и веревку, а вернулся с пустыми руками.
Скажем раз и навсегда, что Гернсей, о котором повествуется в этой книге, – Гернсей стародавний, уже не существующий, и найдешь его ныне лишь в селеньях и деревнях. Там он еще жив, но в городах он вымер. Замечание о Гернсее относится и к Джерсею. Сент-Элье теперь не уступит Дьеппу; порт Сен-Пьер не уступит Лориану. Прогресс и созидательный дух маленького, но стойкого островного народа все преобразили на Ламаншском архипелаге за сорок лет. Там, где была тьма, теперь все залито светом. Итак, продолжаем наш рассказ.