Сочинитель
Шрифт:
— Вы сердитесь на меня, senor? — спросила она.
Он отрицательно покачал головой.
— Не на тебя. На себя, — он опустил голову и посмотрел на машинку.
Ничего не получается. Он знал, что книга там, внутри него, но он не мог заставить себя выплеснуть ее из себя. Может быть, здесь, в Голливуде, ему слишком легко жилось. За те три с половиной года, что он провел здесь, он сделал больше денег и меньшее количество работы, чем он мог себе когда-либо представить в Нью-Йорке. Все было легче. Девушки были красивее и доступнее. Секс для них был образом
Даже Мотти говорила, что здесь живется легче. Единственная проблема, с ее точки зрения, заключалась в том, что здесь было совершенно нечего делать. Поэтому она и пошла работать через полгода после рождения ребенка. Уже через несколько месяцев она стала заместителем главы отдела рекламы. Она, смеясь, говорила, что калифорнийские продавщицы никогда бы не смогли работать в Нью-Йорке, потому что единственной вещью, которую они в совершенстве изучали в школе, был теннис.
Он оторвал взгляд от машинки. Роза все еще стояла в дверях. Он был в замешательстве — он забыл, что она не ушла. Ее тело, освещенное сзади, просвечивало сквозь платье. Он почувствовал, что у него начинает вставать.
— Почему ты не носишь белья? — сердито спросил он.
— У меня только одна смена, — сказала она. — Днем обычно никого не бывает дома, поэтому я ношу его, только когда выхожу гулять с малышкой. Я стираю его каждый вечер.
— Сколько стоит белье? — спросил он.
— Лифчик, трусы и комбинация — dos dolares, — ответила она.
Он выдвинул тот ящик стола, в котором всегда у него лежали какие-нибудь мелкие деньги. Там было несколько купюр — три по одному доллару и пять одной бумажкой. Он вытащил деньги из ящика и протянул ей.
— Вот, возьми, — сказал он. — Купи себе белье.
Она медленно подошла и взяла деньги.
— Muchas gracias, senor.
— Por nada, — ответил он.
Она опустила глаза.
— Вы грустите, serior, — низким голосом сказала она. — Может Роза вам помочь?
Сначала он не понял, что она имеет в виду, потом осознал, что она все это время смотрела на вздымающуюся ширинку пижамных штанов.
— Откуда ты знаешь о таких вещах? — спросил он.
— У меня пять братьев и отец, — ответила она. — У нас на casa я помогаю им всем.
Он в изумлении уставился на нее.
— Сколько тебе лет, Роза?
Она все еще не поднимала глаз.
— Tendo шестнадцать, serior.
— Дерьмо, — выругался он. — Ты со всеми с ними трахаешься?
— Нет, senor, — сказала она. — Solamente, — она сжала руку в кулак, как будто обхватив что-то пальцами, и поводила им вверх-вниз перед собой.
Он улыбнулся.
— Это не обязательно, Роза, — мягко сказал он. — Но в любом случае, спасибо тебе.
Она серьезно кивнула и вышла из комнаты. Он смотрел, как
Он затушил сигарету в пепельнице и откусил кусочек сладкой булочки. Она была действительно сладкой, не то что булочки в Нью-Норке. Здесь их покрывали сахарной глазурью. Он запил ее кофе.
Он снова бросил взгляд на машинку.
— Ну как насчет этого? — спросил он. — Как насчет того, чтобы написать роман?
Чистая белая страница немо смотрела на него. Зазвонил телефон, он поднял трубку.
— Алло.
— Доброе утро, — сказала Кэти. Как ему и говорила ее сестра, Кэти работала на студии одной из секретарш Эй Джей. — Что ты сегодня делаешь?
— Я сейчас без работы, — ответил он — Сегодня регистрируюсь в бюро по безработице.
— Сделай это утром, — сказала она — Эй Джей хочет видеть тебя в три часа.
— У него есть для меня работа? — спросил он.
— Я не знаю, — ответила она. — Он просто просил тебе позвонить. Может быть, тебе повезет.
— Я обязательно приду, — сказал он. — Что ты делаешь сегодня вечером?
— Ничего особенного.
— Как насчет часочка для счастья? — спросил он.
— У меня дома или в баре?
— У тебя дома.
Она поколебалась.
— У меня дома... — сказала она. — Но ты приносишь бутылку. Шесть часов подойдет?
— О’кей, — сказал он.
— И еще принеси резинки. У меня опасный период, — добавила она.
— Я позабочусь об этом, — сказал он. — Увидимся в офисе, в три.
Он положил трубку и взял со стола чашку с кофе.
— У тебя еще один выходной, — обратился он к печатной машинке. Машинка ему не ответила.
Он допил кофе. Тридцать тысяч долларов в банке, хорошая квартира, две машины, трехлетняя дочь и жена, которая сама зарабатывает, — чего еще он мог хотеть?
У него не было ответа на этот вопрос. В его жизни ничего не изменилось. Все, о чем он когда-либо думал, — это новая девочка и новые деньги.
15
— Главному этажу магазина на Беверли-Хиллз нужен новый внешний вид, — сказал мистер Маркс, сидевший за большим дубовым рабочим столом. — Более изысканный вид, что-то более похожее на Нью-Йорк. Теперь, когда война закончилась, мы должны привлекать к себе молодые супружеские пары.
Мотти серьезно кивнула.
— Я с вами согласна.
— Вы работали в нью-йоркских магазинах, и вы знаете, что я имею в виду, — сказал он.
— Конечно, — сказала она. — Что-то вроде “Сакс” на 5-й авеню.
— Да, — ответил он — Но вместе с тем что-то похожее на “Мейси”. Мы должны осознавать, что наша клиентура еще не готова совершить прыжок сразу к высоким ценам. Мы должны дать им иллюзию, что мы магазин высшего класса, но более дешевый.
— “Блуминглейд”, — сказала она.
— Попали в точку, — он улыбнулся и посмотрел на несколько разложенных у него на столе светокопий. — У меня тут эскизы по оформлению главного этажа. Хотите посмотреть?