Сочинитель
Шрифт:
— Cuarenta у tres anos, — ответила она. — Как и у вас, у него много девушек.
— А что говорит твоя мать?
— Nada. С hombres всегда так.
Он взял со стола чашку и отхлебнул кофе.
— Desayuno, senor? — спросила она.
— Не думаю, — ответил он — Мне нужно идти на студию.
— Senora будет дома в выходные?
— Она вернется не раньше понедельника, — ответил он.
— Будете обедать дома в эти дни?
— Да, — сказал он. — В эти выходные я собираюсь работать дома.
— Bueno, senor, —
Внезапно солнечный луч упал на нее сзади, через окно, перед которым она стояла.
— Я давал тебе деньги на белье, чтобы ты носила его под платьем, — сказал он.
— Я как раз собиралась надеть его после того, как принесу вам кофе, senor, — ровным голосом ответила она.
Он уставился на нее.
— Да ты же просто дразнила меня, сучка!
— Нет, senor, — без всякого вызова ответила она. — Я собиралась его надеть.
Он знал, что она лжет.
— Повернись ко мне спиной, — рассерженно потребовал он. Задрав ее юбку до талии, он отвесил ей два тяжелых шлепка — по одной ягодице и по другой. Она не издала ни звука; отпечаток ладони на коже превратился из белого в ярко-розовый. — Может быть, это улучшит твою память.
Она посмотрела на него, обернувшись через плечо. Ее лицо ничего не выражало, юбка была все еще задрана выше бедер.
— Вы похожи на моего отца, senor, — спокойно произнесла она. — Но он бьет меня сильнее и больше.
Он в изумлении уставился на нее.
— Тебе это нравится, ты, сучка!
— Это входит в обязанности женщины, senor, — сказала она.
Ему нечего было ей ответить. Это был просто другой образ жизни.
Кейхо вошел в его офис и огляделся.
— Здорово, — весело сказал он — Становишься большим человеком. Идешь в гору.
Джо рассмеялся.
— Ну и дерьма же в тебе.
— Да брось ты, — сказал Кейхо. — Это один из лучших писательских офисов.
— Мне повезло, — заметил Джо.
— Тебе услужили миллионные сборы, — сказал Кейхо.
— Лучше бы мне дали денег, — ответил Джо. — Без офиса я могу прекрасно обойтись.
— В свое время ты получишь и деньги, — сказал Кейхо. — Все, что тебе нужно, — это правильно разыграть свои карты.
— Дерьмо собачье, — прокомментировал. Джо.
Зазвонил телефон, и раздававшийся из трубки голос Джуди отдавал металлом.
— Отдел рекламы не одобряет талон на обед для вас, — сказала она. — Они считают, что ваше имя ничего не говорит газетчикам и фотографам. Они хотят, чтобы я показывалась на люди с другими звездами. Ну знаете, как Ван Джонсон, Питер Лофорд, даже Мики Руни.
— Я мог бы предсказать это заранее, — сказал он.
— Тогда с кем же ты пойдешь?
— Они сказали, что работают над этим, — ответила она.
— О’кей, попробуем в другой раз, —
— Вы не сердитесь на меня? — спросила она. — У меня нет выбора. Должна же я защищать свой статус звезды. Вы понимаете, правда?
— Конечно, понимаю, — ответил он, вешая трубку, потом посмотрел через стол на Кейхо — Это была Джуди, — объяснил он. — Теперь, когда она звезда, она может выходить на люди только с другими звездами. Вот сука.
— Это Голливуд, — сказал Кейхо. — Это я и имел в виду, когда советовал правильно разыграть свои карты.
Джо взглянул на него.
— Я весь внимание.
— Тебе нужно заиметь своего человека в газетах или на радио.
— Для чего? — спросил Джо. — Я писатель, а не звезда.
— Писатели тоже могут быть звездами, — ответил Кейхо. — Сам подумай. Дэшел Хэмметт, Фолкнер, Скотт Фицджеральд, Хемингуэй. Они писатели, но, кроме того, они еще и звезды.
— Я пока не в их компании, — сказал Джо. — Им пришлось неплохо поработать, чтобы добиться этого.
— Ну так что? — сухо заметил Кейхо. — Хороший журналист сделает тебя не менее известным, чем любой из них. Это мошенничество, но его не надо недооценивать. Сами жулики — лучшая мишень для жульничества. Они увидят твое имя в печати достаточное количество раз и поверят, что ты — сам воскресший Шекспир.
— Даже не знаю, — с сомнением в голосе произнес Джо. — Кроме того, я даже не знаком ни с одним журналистом.
— Зато я знаком, — сказал Кейхо. — Сын моей сестры. Он работает фельетонистом в отделе рекламы в “Коламбиа пикчерз”, имеет клиентов и на стороне. Собирается открывать свой независимый офис.
— И дорого он берет?
— Это зависит от того, сколько работы ты хочешь, чтобы он сделал. Пять газетных материалов в неделю — двадцать пять долларов, десять материалов — пятьдесят баксов, больше — сто в неделю.
— Это настоящая куча денег, — сказал Джо — Ты уверен, что на него можно положиться?
— Как насчет пары строчек в колонке Винчелла в понедельник?
— Если он это сделает, я с удовольствием поцелую его в задницу.
— А это уже не обязательно, — сказал Кейхо — А предположим, о тебе еще упомянут в воскресном обозрении Винчелла на радио? Стоит ста долларов?
— Они у тебя уже есть, — сказал Джо, выкладывая на стол пакет — Возьмешь товар?
— По той же цене что и в прошлый раз, — сказал Кейхо — Сотню сбавляю в счет племянника.
— Я добавлю ямайской травки. Там достаточно, чтобы сделать сто “косяков” по пять долларов каждый. Ты даешь мне прежнюю цену. Так мы оба понемногу заработаем.
— Трава хорошая? — спросил Кейхо.
Джо раскрыл пакет.
— Ты заторчишь, только понюхав ее.
Кейхо принюхался.
— По рукам, — он протянул руку к пакету.