Социализм как явление мировой истории

Шафаревич Игорь Ростиславович

Затем перешли к самому, пожалуй, радикальному нововведению — учреждению многоженства. Такого духа идеи встречались и раньше в проповедях анабаптистов. Их подкрепляли ссылками на образ жизни патриархов в Ветхом Завете. Новому закону благоприятствовало то, что после изгнания безбожников в Мюнстере оказалось в 2–3 раза больше женщин, чем мужчин. Введение многоженства было дополнено законом, согласно которому все женщины, возраст которых этому не препятствовал, были обязаны иметь мужа. Начался дележ женщин. Очевидцы рассказывают о насилиях и самоубийствах. Об атмосфере, в которой осуществлялся этот закон, говорит другое постановление, запрещавшее при выборе жены врываться толпой в дом. Можно себе представить, какова была жизнь новых семей. И в нее еще вмешивались власти, время от времени устраивая публичные казни непокорных

жен.

Обобществление имущества и многоженство вызвали в городе значительную оппозицию. Недовольные захватили главных пророков и потребовали отмены этих мер. Но они были окружены анабаптистами, сохранившими верность Бокельзону — в основном голландцами и фризами — и вынуждены были сдаться. Их привязали к деревьям и расстреляли. «Кто сделает первый выстрел, окажет услугу Богу». — воскликнул Бокельзон.

Поражение оппозиции совпало с крупной военной победой — удалось отбить большой штурм осаждающих. Армия их была плохо организована и, по-видимому, в ее среде были анабаптисты — в Мюнстере знали о часе штурма. Потери осаждающих были столь велики, что смелая вылазка могла бы уничтожить всю их армию. Оба эти события сильно укрепили положение Бокельзона.

Однажды пророк Дюзеншнур сообщил, что ему было видение — Иоган должен стать царем всей земли и владеть троном и скипетром своего отца Давида, пока престол не займет сам Господь. Бокельзон подтвердил, что и ему было такое же видение. Пением псалмов было завершено избрание царя.

Бокельзон окружил себя пышным двором, создал придворные должности, отряд телохранителей. Он брал все новых и новых жен, среди которых место первой жены занимала Дивара — «красивейшая из всех женщин», вдова Маттиса, перешедшая по наследству к Бокельзону. Ему сделали две золотые короны, украшенные драгоценными камнями — царскую и императорскую. Его эмблемой был земной шар с двумя скрещивающимися мечами — знак его власти над все миром.

Царь появлялся под звуки фанфар, в сопровождении конной гвардии. Впереди шел гофмейстер с белым жезлом, позади — роскошно одетые пажи; один нес меч, другой — книгу Ветхого Завета. Дальше следовал разодетый в шелка двор. Все встречные должны были падать на колени. В то же время Иоган имел видение, из которого он узнал, что никто не должен иметь больше одного кафтана, двух пар чулок, трех рубашек и т. д. Этому должны были подчиниться все, не принадлежащие ко двору.

Однажды 4200 жителей были созваны к царю на пир. Царь и царица угощали их. Потом пели гимн «Слава Богу Всевышнему». Вдруг Иоган заметил среди гостей кого-то, кто показался ему чужим: «Он не был в брачных одеждах». Решив, что это Иуда, царь тут же отрубил ему голову. После этого пир продолжался.

Для жителей устраивались театральные представления: в некоторых пародировалось богослужение, другие имели социальное направление — например, разговор богача с Лазарем.

Улицы города и все известные здания были переименованы. Новорожденным давали вновь изобретенные имена.

Почти каждый день происходили казни: например, 3 июня 1535 г. казнили 52 человека, 5-го — 3, б-го и 7-го — по 18 и т. д. Казнят то строптивых жен, то женщину, осуждавшую новые порядки. Одна женщина не захотела стать женой царя, несмотря на его неоднократные предложения. Тогда он сам отрубил ей голову на площади, а другие его жены пели «Слава Богу Всевышнему».

Вся эта картина производит впечатление патологии, массового безумия, жертвой которого в конце концов стали и сами пророки, в ослеплении фанатизма связавшие свою судьбу с обреченным делом. Вряд ли, однако, это так. В Мюнстере мы видим многие черты, характерные для всех революций, но, будучи сжатой в пределах одного города и одного года, трагедия превращается в фарс, гротеск. Приемом, который применил Свифт, приписав крошечным лилипутам пороки больших людей, здесь воспользовалась история. На самом же деле самые эксцентричные действия оказываются практически вполне осмысленными. Доведенный до крайности фанатизм возбуждал толпу анабаптистов, придавал ей силы и даже заражал их настроением все большие массы людей. И за причудливым кривляньем Бокельзона можно часто различать хитрый и расчетливый ум — примеры этому мы дальше увидим. По-видимому, у него и других пророков был вполне определенный расчет — они надеялись на всемирное восстание и установление своей власти «над всем миром» и, хотя они и не оправдались, нельзя

признать их совсем необоснованными. Волнения и восстания происходили во всей северо-западной Германии и Голландии. В кругах, враждебных анабаптизму, в то время было широко распространено мнение, что если Иогану удастся прорваться через осаждающие его войска, он вызовет переворот, сравнимый с великим переселением народов. Эмиссары анабаптистов действовали вплоть до Цюриха и Берна. Особенно активны они были в лагере под Мюнстером, переманивая ландскнехтов за большую плату. Однажды в лагере вызвал панику слух, что анабаптисты овладели Любеком. Слух не подтвердился, но он характерен для настроений того времени.

По-видимому, существовал план поднять восстание одновременно в четырех местах. Этот план частично был выполнен. В Фризландии анабаптисты захватили и укрепили монастырь, в котором выдержали долгую осаду. Победа стоила императорским войскам 900 человек убитыми. Эскадра кораблей анабаптистов двинулась с целью захватить Девентер, но была перехвачена флотом герцога Гельдернского. Под Гроннингеном собралось войско анабаптистов силой около 1000 человек, чтобы пробиться к Мюнстеру. Его тоже рассеяли войска герцога Гельдернского. Но наибольшую силу анабаптисты имели на родине Маттиса и Бокельзона — в Голландии. В 1535 г. там собралось несколько крупных отрядов анабаптистов. Им удалось даже ненадолго захватить ратушу Амстердама, но власти скоро оказались хозяевами положения. Одной из причин неудачи всего этого движения было то, что его планы стали известны противнику. Один из апостолов Бокельзона — Гресс — попал в руки епископа и обещал выкупить свою жизнь ценой выдачи планов анабаптистов. Он вернулся в Мюнстер, якобы бежав от епископа, был посвящен в планы готовящегося общего восстания и, отправившись вторично с апостольской миссией, выдал их епископу.

Мы видим, что надежды Бокельзона были далеко не призрачны. Он отобрал войско, с которым собирался прорваться, если голландцы придут на помощь, и строил передвижную баррикаду из повозок. Ночью, босой, в одной рубашке, он бежал по городу и кричал:

«Радуйся, Израиль, спасение близко».

Однажды он созвал все войско на площадь, чтобы двинуться на прорыв. Когда все собрались, он явился в короне и царских одеждах и сказал, что час выступления еще не настал, он лишь хотел испытать их готовность. На всех был приготовлен пир — всего было около 2000 мужчин и 8000 женщин. После обеда Иоган вдруг сообщил, что складывает с себя царскую власть. Но пророк Дюзеншнур возвестил, что Бог призывает брата Иогана Лейденского оставаться царем и покарать неправедных. Так Бокельзон был переизбран.

По-видимому, за всем этим маскарадом скрываются какие-то реальные трения. В другой раз, например, Книппердоллинг начал делать странные прыжки, приплясывать и даже стал на голову. Но под прикрытием этого дурачества он вдруг возгласил:

«Иоган — царь от плоти, а я буду царем от духа».

Бокельзон велел посадить его в башню, в результате чего Книппердоллинг скоро одумался и они помирились. Таким же политическим шагом под фантастический внешностью было «избрание герцогов». В 12 частях, на которые делился город, было проведено тайное голосование. Записочки с именами кандидатов были положены в шапку, откуда их вынимали специально для этого назначенные и, конечно, никем не контролируемые мальчики. Избранными, естественно, оказались близкие Бокельзону пророки. Каждый из избранных получил в дар одно из герцогств Империи, одну из 12 частей города, а заодно и контроль над примыкавшими к ней воротами. В последнем и заключался реальный смысл этого действия — ландскнехты, на которых Бокельзон больше не мог положиться, были устранены с ключевых позиций в обороне города.

Эти политические маневры дополнялись видом царской гвардии, которая стала каждый день упражняться на главной площади.

Однако в конце концов богатые запасы истощились и в Мюнцере начался голод. Съели лошадей, а тем самым и свою надежду на прорыв. Дьяконы конфисковали все припасы, было запрещено под страхом смерти печь дома хлеб, все дома обыскивались, никто не имел права запирать дверь. Жители стали есть траву и корни. Царь провозгласил, что «это нисколько не хуже хлеба». В это время он созвал герцогов, свой двор и своих жен на роскошный пир во дворце. Очевидец (Грозбек), впоследствии бежавший из города, говорит: