Социальная философия

Крапивенский Соломон Элиазарович

1 Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. М., 1992. С. 374.

Поскольку случаи индивидуального проникновения в более высокие пласты или падения с высокого социального уровня на низкий привычны и понятны, они, по Сорокину, не нуждаются в объяснении. Вторую же форму (групповую) он рассматривает подробно, на многих исторических примерах. Так, историки кастового общества в Индии пришли к выводу, что каста брахманов не всегда находилась в позиции неоспоримого превосходства, которую она занимает последние два тысячелетия. В далеком прошлом касты воинов, правителей и кшатриев располагались не ниже брахманов, и последние стали высшей кастой только после долгой борьбы. Возвысилась вся группа в целом, и все члены ее в полном составе заняли это высокое положение. Или - занимать видное положение при дворе Романовых, Габсбургов, Гогенцоллернов до революции означало иметь самый

высокий социальный ранг. Падение династий привело к социальному падению связанных с ними рангов. Большевики в России до революции не имели какого-либо особо признанного высокого положения. Во время революции эта группа преодолела огромную социальную дистанцию и заняла самое высокое положение в русском обществе.

283

В связи с показателями интенсивности (или скорости) и всеобщности (или массовости) вертикальной социальной мобильности Сорокин выходит на проблему так называемых "открытых" и "закрытых" обществ. Одна из самых ярких характеристик демократических обществ - большая интенсивность вертикальной мобильности по сравнению с недемократическими обществами. В демократических обществах социальное положение индивида (по крайней мере теоретически) не определяется

происхождением, в них нет юридических или религиозных препятствий для подъема или спуска по социальной лестнице. В силу этой большей вертикальной мобильности здание демократического общества кажется менее стратифицированным, чем здание автократического общества. И все же конкретно-исторически в некоторых недемократических обществах мобильность оказывалась большей, чем в "открытых". Толчком к повышенной мобильности (по ее интенсивности и всеобщности) служат обычно те потрясения, которые сопровождают становление автократических обществ. Достаточно вспомнить огромные массовые перемещения, которые совершал "социальный элеватор" у нас в первые три десятилетия советской власти (деклассирование рабочих в годы гражданской войны, раскрестьянивание деревни в период коллективизации, небывалая по своим масштабам миграция в город в связи с индустриализацией разрушение старой интеллигенции как социального слоя и т.д.).

П.Сорокиным разработан также вопрос о каналах, по которым происходят вертикальные социальные перемещения в обществе.

Правда, здесь, как нам представляется, существует значительное поле для критики Сорокина. Во-первых, последовательность, в которой Сорокин анализирует эти каналы, не соответствует их роли в жизни стабильного общества, тем более современного. Так, на первый план в анализе выдвигается армия, хотя понятно, что выполнение ею функции канала вертикальной регуляции преобретает чрезвычайное значение лишь в условиях кризисного, а еще точнее гиперкризисного состояния общества. Во-вторых, Сорокиным рассматривается в основном процесс восхождения по социальной лестнице, очень важный сам по себе, но все-таки гораздо менее массовидный и поэтому, очевидно, менее значимый, чем путь нисхождения. И в-третьих, предметом анализа прежде всего выступает индивидуальное, а не групповое восхождение. Между тем проследить механизм и общественные последствия перемещения большой социальной группы не менее важно, чем путь человека из низов к вершинам политической, деловой, научной карьеры. Но все эти критикуемые моменты отнюдь не перекрывают главного - Сорокиным создан такой задел, отталкиваясь от которого можно плодотворно развивать наши

284

представления о социальной мобильности в разных направлениях. Очень важным является, в частности, тезис Сорокина о том, что институты, функционирующие в качестве каналов вертикальной циркуляции, являют собой одновременно и "сито", тестирующее и просеивающее, отбирающее и распределяющее своих индивидов по различным социальным стратам и позициям [1].

1 Сорокин П. Человек. Цивилизация. Общество. С. 405.

Из каналов вертикальной циркуляции, привлекших внимание Сорокина (армия, церковь, школа, политические институты, творческие союзы, организации по созданию материальных ценностей, семья) остановимся особо на роли семьи и школы.

В качестве канала вертикальной мобильности семья выступает, как правило, в том случае, когда она возникает в результате брака представителей разных социальных статусов. Такой брак обычно приводит одного из партнеров или к социальному продвижению, или к социальной деградации. По римскому закону свободная женщина, вышедшая замуж за раба, сама становилась рабой и теряла свой статус свободного гражданина. Подобная деградация ожидала и мужчину, а ребенок, родившийся от такого брака, тоже становился рабом. Но поскольку смешанных

в стратификационном отношении браков и сегодня заключается не так уж много, роль семьи и брака в реализации вертикальной мобильности не так уж велика. В то же время вряд ли какой-либо общественный институт может сравниться с семьей по роли в качестве фундамента социальной селекции и распределения индивидов по стратам. С незапамятных времен именно семейный статус был избран обществом в качестве косвенного критерия для обнаружения и выяснения способностей своих членов. Умные родители, обладающие высоким статусом, рассматривались как гарантия большего интеллекта их отпрысков и пригодности их для высокого социального положения. И наоборот, простое происхождение принималось за доказательство неполноценности личности и пригодности ее только для скромной общественной позиции. Так возник институт наследования социального статуса родителей детьми, сохраняющийся в некоторой степени и поныне.

И все-таки тестирующая и селекционная роль семьи к настоящему времени серьезно ослабла, ибо ослабла сама семья, типичными стали браки между представителями разных страт, а образование, профессиональная подготовка и накопление жизненного опыта происходят в основном вне семьи.

В этих условиях приоритет в системе тестирования способностей индивидов и определения их социального статуса все более переходил к школе, которая во все времена, какую бы конкретную форму институты образования и воспитания ни обретали, была средством вертикальной социальной циркуляции. Конечно, длина маршрута этого "социального лифта" в разных обществах была

285

различной в зависимости от доступности школы низшим слоям общества. В феодальном Китае под воздействием конфуцианства школа была доступна для всех слоев. Лучшие ученики вне зависимости от их семейного статуса отбирались и переводились в высшие школы, откуда они попадали на высокие правительственные позиции. Можно сказать, что образовательный тест выполнял здесь роль всеобщего избирательного права. Нечто подобное существовало в Турции в некоторые периоды, особенно при правлении Су-леймана Великолепного (1520-1566). Аристократия султанов, их гвардия и высокопоставленные государственные служащие набирались из корпуса янычар, а последний пополнялся за счет отбираемых по всей стране способных детей из всех слоев общества, которые помещались в специальные школы, где получали соответствующее образование. Подобную функцию школа выполняет и в современном цивилизованном обществе: не окончив уни-J верситета или колледжа фактически нельзя достичь какого-либо заметного положения в обществе.

В качестве примера селекционного действия школы только в верхних слоях может служить индийское кастовое общество, где для низших каст (например, шудра) образование было запрещено. Подобные ситуации наблюдались и в средневековой Европе. В Англии при Ричарде II был выпущен следующий декрет: "Ни один крепостной не должен отправлять своих детей в школу, чтобы не дать возможность их детям продвигаться в жизни".

4. ОБЩЕСТВЕННЫЙ ПРОГРЕСС

Прогресс (от лат. progressus - движение вперед) есть такое направление развития, которое характеризуется переходом от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному.

С Заслуга выдвижения идеи и разработки теории общественного прогресса принадлежит философам второй половины XVIII века, а социально-экономической базой для самого возникновения идеи общественного прогресса послужило становление капитализма и вызревание европейских буржуазных революций. Кстати, оба творца первоначальных концепций общественного прогресса - Тюрго и Кондорсе - были активными общественными деятелями предреволюционной и революционной Франции. И это вполне объяснимо: идея общественного прогресса, признание того факта, что человечество в целом, в главном идет в своем движении вперед, есть выражение исторического оптимизма, свойственного передовым социальным силам.

Три характерные черты отличали первоначальные прогрессистские концепции.

Во-первых, это идеализм, то есть попытка отыскать причины поступательного развития истории в духовном начале - в бесконечной способности совершенствования человеческого интеллекта (те

286

же Тюрго и Кондорсе) или в спонтанном саморазвитии абсолютного духа (Гегель). Соответственно этому критерий прогресса тоже усматривали в явлениях духовного порядка, в уровне развития той или иной формы общественного сознания: науки, нравственности, права, религии. Между прочим, прогресс был подмечен прежде всего в сфере научного познания (Ф.Бэкон, Декарт), а затем уже соответствующая идея была распространена на социальные отношения в целом.