Социальная история двух удовольствий
Шрифт:
Бунт желтых жилетов очень похож на восстание итальянских чомпи (чесальщиков шерсти) в 1345 году, которые тоже громили лавки, кидали камни в правительственные войска и требовали улучшения условий труда. Это была борьба «тощего народа» (popolo minuto) с «жирными пополанами» (popolo grasso), классом обеспеченных горожан, принадлежавших во Флоренции к определенным цехам, в сущности к процветавшим корпорациям. Желтые жилеты – это именно popolo minuto, восставшие против жирных пополанов-чиновников, получающих огромные зарплаты, часто освобожденные от налогов. Другая, более близкая к нам аналогия, – 1905 год в России, несостоявшаяся революция, массовые стачки рабочих и отсутствие ясной экономической и политической программы, сейчас даже не так важно, насколько она будет потом воплощена в жизнь.
Мой прогноз: если в ближайшие три-пять лет не произойдут радикальные перемены, и государство не уступит часть той социальной территории, которую оно занимает, то есть, если оно не даст возможность людям самим решать пусть не внешнеполитические, но как минимум социальные, человеческие вопросы (образование, браки, изгнание
Сергей Кравчук
Кто же, по Вашему, не менеджер среднего звена, а возглавляет «мировую политическую иерархию» и может решиться на «радикальные перемены»? Эта статья же призыв для них, раз народ ничего не может сделать?
Аркадий Недель Сергей Кравчук
Тот же Трамп или Путин, конечно, не менеджер среднего звена. Вы правы, народ радикальных перемен не делает, но и без него ничего не сделать. Радикальные перемены всегда делаются новыми, свободно мыслящими элитами, более или менее вовлеченные в политику.
Эдуард Гурвич
Убеждения Макрона Вы изложили внятно. У меня было впечатление, которое сложилось из общения с моими французами слушателями, что ENA – кузница кадров для высших эшелонов власти. И обычно они закатывали глаза: о, он выпускник ENA. Но я доверяю больше Вашему анализу. Кстати, Жак Атали и компания, а также предыдущий президент, оттуда? Мне интересна также фигура Шумпетера. Я плохо помню, что писал о нем Саша Кустарев (Донде). Но Вы-то, конечно, знаете. Спасибо Вам. Все, что я прочитал о Макроне – чрезвычайно интересно.
Аркадий Недель Эдуард Гурвич
Спасибо за Ваш комментарий! Из ENA вышли практически все французские чиновники, кроме Саркози. Это действительно советская ВПШ, и там куют чиновничий аппарат высокого ранга. Этатизм во Франции достиг драконовских размеров, а это путь в никуда, вернее – в революцию, которая явно зреет. Люди устали от этой полувековой (как минимум) лжи и лицемерия. Тут даже дело не Макроне, он явился последней каплей. Его обещания оказались очерередным фуфлом, и это привело к взрыву.
Эдуард Гурвич Аркадий Недель
По сути, ENA, вероятно, и смахивает на наши высшие партийные школы. Но им не угнаться, думаю. Один из выпускников ВПШ, ставший премьером, помнится, писал, что расплакался, когда в годы перестройки впервые приехал в США, зашел в супермаркет и увидал десятки сортов колбасы, сыров и прочего… Любопытно, а что, Макрон не понимает, что этатизм – путь в никуда? И кто из лидеров Франции предлагает радикальные программы, которые уведут общество от края – от революции?
Аркадий Недель Эдуард Гурвич
Эдуард, спасибо за творческую поддержку! Не думаю, что Макрон вообще заморачивается на эту тему. Они абсолютно убеждены, что их плебс – по-другому они к обыкновенным людям не относятся (так их учат) – пошумит и успокоется. Мол, не впервой. Они считают, увы, не без оснований, что послушание французов власти и вера в «Государство» дает им право делать все, что они захотят. Многие поколения воспитаны в духе полной покорности и веры, что правительство в их стране ну никак не хочет им зла. Это был сильный идеологический наркотик, надо признать, вполне умело приготовленный, но его действие подходит к концу… На Ваш вопрос отвечу кратко: никто.
Эдуард Гурвич Аркадий Недель
Любопытно бы проанализировать состав участников протестов «Желтые жилеты». Эгалитаризм, который сводится в известных слоях французов к уравниловке, может быть, и есть одна из причин усиления роли государства. И, может быть, дело не в послушании и не в покорности французов, когда они рассуждают о власти и государстве, а в какой-то иронии и самоиронии, когда я слушаю их. Это очень своеобразная и чисто французская философия, порой, малопонятная уху других европейцев.
Аркадий Недель Эдуард Гурвич
Не думаю, что сейчас им до самоиронии. Хотя сатирические ролики про Макрона продолжают выходить, неплохо сделанные, к слову. ЖЖ – это рабочие, мелкие служащие, пенсионеры… Словом, низкий средний класс, по сути самая уязвимая часть населения. Они вышли на улицу от полной безысходности, потому что они прекрасно знают, что это единственный способ заявить о том, что они еще живы.
Эстетика Северной Кореи. Ким #3
В одной из школ Пхеньяна, которую посетил Ким Чен Ын, в специальном зале под стеклом хранятся два стула, на которых посидел «любимый и уважаемый руководитель» (официальный титул Кима); на карте школы красными стрелками отмечена вся траектория его пути по школе, не говоря уже о куче его портретов на школьных стенах. Такого не было даже при Сталине. Кто-то скажет: это тоталитаризм в его наиболее чистом виде, тоталитаризм, доведенный до высокого искусства. Но я не уверен, что именно это слово подходит для описания ситуации в Северной Корее.
Ким Ир Сен – «пожизненный президент страны», его место не может занять никто, он сам является местом, откуда происходит или, говоря словами средневекового философа Плотина, эманирует власть. Можно сказать и по-другому: Ким Ир Сен в массовом сознании, точнее – в сознании той части населения страны, которая не подвергает все это сомнению, похож на знаменитую кошку Шредингера: он жив и мертв одновременно. С одной стороны, он лежит в мавзолее, люди кланяются его памятникам – от молодоженов и пенсионеров до трехлетних детей; с другой стороны, правильная точка зрения та, что Ким Ир Сен не умер, он продолжает находиться здесь и сейчас, вместе со всеми. Он не может умереть. Примерно такой же статус и
Если проводить параллели (которые всегда чреваты неточностью), два Кима схожи с Отцом и Сыном в христианской традиции. Но вот проблема: третий, нынешний Ким Чен Ын, тоже обожествленный персонаж. Его появление на публике, в любом месте (пример со школой) вызывает религиозный экстаз, хотя этот последний Ким находится у власти не так давно. А стиль жизни, например, второго Кима был далек от христианского святого, как, впрочем, и любого другого. Он любил коньяк «Хеннеси», французские вина, чья огромная коллекция находилась в погребах его резиденций, черную икру, суп из акульих плавников, американские боевики, сладости, ночные попойки. К слову сказать, не случайно, что между третьим Кимом и Трампом, несмотря на предшествующий «трэш-ток», кажется, все же возникли определенные симпатии, пусть и эфемерные. У них, как ни странно, есть что-то общее даже на уровни эстетики – у обоих аляповатые прически, телесная грузность, открытый интерес к женщинам, известная кинематографичность в поведении.
Известный поворот Ким Чен Ына в сторону публичности и личной политической эстетики заметили во время его апрельской речи в 2012 году под названием «С энтузиазмом пойдем к полной победе, высоко держа знамя Сонгуна» , приуроченной к столетию его деда. В этой речи третий Ким позиционировал себя уже не как тень Кима 2, а как человека со своим лицом, к которому следует побыстрее привыкнуть, и не только северокорейцам. Это лицо с ежиком отличалось от двух предыдущих тем, что устанавливало, кроме политической, эстетическую программу. Ким 3 – главный герой сериала «КНДР», где зрители и остальные актеры суть одно и то же. Когда Дональд Трамп пришел в Белый дом, то Ким Чен Ын, надо думать, увидел в нем не только коллегу, но и партнера по мировой съемочной площадке. Не исключено тоже, что северокорейский руководитель видит в Трампе отца, которого он бы хотел иметь, и по-сыновьи называет его «слабоумным стариком».
В христианской традиции, на что обратил внимание историк Жак Ле Гофф, обожествление, канонизация человека при жизни была запрещена еще в средневековье. Основная причина заключалась в том, что никто при жизни не мог иметь абсолютного авторитета, живой человек не мог обладать сверхъестественными способностями, к которым Средневековье относилось всегда с определенным подозрением. Надо признать, что это было умное правило. В Северной Корее есть багровая бегония, которая называется «Кимченырия» и фиолетовая орхидея «Кимерсения» и, вероятно, скоро появятся и «Кимченыния». Обожествление властителей – отнюдь не новая практика, она существовала у многих народов и во многих царствах древности. Например, парфяне называли своих монархов «брат Солнца и Луны», что напоминает северокорейский солнеченый культ Кимов. Портреты двух Кимов висят повсюду, в большинстве пхеньянских квартир этот диптих играет роль своеобразного алтаря, особенно в домах социально успешных граждан.
Ким Чен Ир был большим любителем и теоретиком кино, которым он увлекся еще в ранней молодости. Он сам писал сценарии, непосредственно участвовал в съемочном процессе, патронировал актеров, которые ему нравились, написал книгу «Об искусстве кинематографа» (1973) и даже выкрал (по одной версии) южнокорейскую актрису Чой Ын Хи и ее мужа Син Сан Ока, которые в течение восьми лет работали на северокорейскую киноиндустрию. Сан Ок снял несколько фильмов, продюсером которых стал Ким Чен Ир, самый успешный из них – «Пульгасари» (1985), вариант корейской «Годзиллы», картина о чудовище, помогающим батракам. Ким Чен Ир сменил стиль правления своего отца в том плане, что его политика во многом стала напоминать съемки фильма, а страна – съемочную площадку. У хорошего режиссера в фильме не бывает случайных кадров, актеры не могут нести отсебятину, все просчитано до самых мелочей, то же происходило в Корее второго Кима. Актеров, не справлявшихся со своей ролью, снимали со съемочной площадки и отправляли постигать собственные ошибки, как это однажды произошло даже с Сан Оком.
Если верить интервью, которые брали западные журналисты у простых корейцев, самая большая их мечта – это увидеть «великого маршала (бойца)» в жизни, лицезреть его присутствие. А когда это случается, особенно, если человек находится в толпе, с ним и со всей толпой случается экстаз, похожий на тот, который испытывали средневековые монашки, когда им удавалось визуализировать Христа, или добропорядочные немки времен нацизма, когда видели фюрера. В таком квазирелигиозном экстазе есть что-то очень женское: желание отдаться объекту своего культа. Тоталитаризм (если уж употребять это слово) в своей глубинной природе женственен. Воинственная маскулинность нацизма с его изображением атлетических тел, устрашающая символика СС, северокорейская военная эстетика с роботообразными солдатами, демонстрирующими мощь своей страны, и проч., все эти экстатические практики, весь этот эксгибиционизм имеет много общего (антропологически) с женским типом поведения, когда женщина, чтобы понравиться и спровоцировать мужчину на ее завоевание, показывает свою неприступность. В одном из павильонов, где проходила ежегодная национальная выставка цветов, одна из участниц сказала, что силу корейского оружия мы изобразили тысячами цветов.