Социальная сеть мертвых
Шрифт:
– Только сильно не высовывайтесь!
В назначенное время дрессировщица вошла в ресторан, где ее ждал директор цирка.
– Благодарю, что приняли мое приглашение, – Запашный встал и усадил девушку. – Я позволил себе заказать для нас бутылочку белого полусладкого. Вот меню. Закажете чего-нибудь? У них отличные стейки!
– Нет! – громко отрезала Полина и осмотрелась в испуге. – Может салатик какой-нибудь. – Она взяла меню. – Вот, салат из пророщенной пшеницы с сельдереем и рукколой. То, что мне нужно.
Они пили вино, стараясь не встречаться глазами, пока ресторан
– Как вам у нас? – нарушил молчание Запашный. – Все устраивает?
– Да, вполне. Собаки сыты и довольны.
– Я заметил по камерам, что ночью к ним прибегает какая-то рыжая собака, – он достал телефон из кармана и показал фотографию с камеры. – А утром убегает. Чья это, не знаете?
– Ой, мой салатик принесли, – проигнорировала вопрос Полина. – Я такая голодная, – она начала есть салат, чтобы забить себе рот и не отвечать.
– Приятного аппетита, – ответил Запашный своей спутнице и посмотрел в окно. Там на бордюре сидели ее пёсики-фокстротики и наблюдали за ними. – Как это мило! Они переживают за вас или охраняют?
– Кто? – изумилась Полина с набитым ртом и вслед за директором посмотрела в окно. – Твою мать! Просила же их не палиться.
– Кого просили? – Запашный привстал от удивления. – Собак? Вот прям обратились к ним и попросили возле ресторана не палиться? Кстати, у той рыжей сучки, которая по ночам приходит, градиент волос такой же, как у вас: концы рыжие, а корни черные.
– Не понимаю… – только смогла ответить Полина и начала корчится в рвотном рефлексе. Запашный испугался и протянул стакан воды. Но Полина подняла большой палец вверх, показывая, что все нормально. Тем не менее, рвотные позывные только усиливались.
– С вами все нормально? – спросил директор.
– Да-а-а-а! – Полина выплюнула на тарелку комок рукколы вперемешку с серой и черной шерстью.
Собаки за окном дружно закрыли лапами глаза.
– Простите, – протянула Полина и медленно сползла со стула. Через мгновение из под стола выбежала рыжая сучка и двинулась к выходу из ресторана.
– Испанский стыд, – промямлила блонди.
– Какая мимолетная карьера! – добавил дымчатый.
– Пойдемте, – пролаяла рыжая. – Тут недалеко новую «пятерочку» открыли.
Собутыльницы из будущего
Юлии Радченковой сегодня исполнилось тридцать лет. И это был десятый её день рождения, справляемый в одиночестве. Нет, она не страдала от одиночества, как вы бы могли подумать. Ей просто никто не был нужен. Социопатом или интровертом она не являлась, просто посвящала себя целиком своему призванию – квантовой механике. И чем больше она погружалась в коллапсы волновых функций, в принципы неопределенности и в состояния суперпозиции, тем больше в ее жизни становился коллапс неопределенности ее суперпозиции. Своими друзьями она считала Бора, Гейзенберга и Эйнштейна. А домашним питомцем – кота Шредингера, который, как вы знаете, и жив и мертв одновременно. А в случае с Радченковой, кот Шредингера существовал и не существовал одновременно. Она его когда-то приютила котенком. С тех пор кот приходит только переночевать
Мужчины в жизни Юлии попадались не часто. Она их четко делила на две категории: козлы и тряпки. Причем, представители ни той, ни другой категории, ни разу не дотягивали интеллектом хотя бы до 80% от Юлиного. С одними было просто скучно и тоскливо, а с другими еще и проблемно. Но она не теряла надежды, хотя и существенно снизила порог ожидаемости.
С подругами было сложнее. Она считала себя слишком молодой, чтобы заводить подруг по интересам. Ее сверстниц волновали совсем другие интересы, а коллеги постарше считали ее выскочкой. С первыми было ужасно скучно, а со вторыми невыносимо сложно.
В общем, всю свою молодость она посвятила научным исследованиям, в частности квантовой механике в своем родном ВРНИИКФ, и останавливаться не планировала.
Именинница сидела за столиком в местной кафешке с кусочком тортика и непочатой бутылкой красного сухого, которую она никак не решалась открыть, так как пила мало, а бутылку жалко.
Кафешка располагалась в парковой зоне юго-востока Москвы и очень нравилась Юлии Радченковой. Здесь было тихо, легко дышалось, и можно было кормить белок. Рядом играли дети на поляне, и прогуливались молодые мамаши с колясками. Одна мамаша лет двадцати пяти с уже не маленькой дочерью сидели на скамейки и периодически бросали взгляд на Юлию, что-то обсуждая между собой.
– Не решаешься открыть? – спросила пожилая женщина, которая внезапно возникла напротив изменницы.
– Как вы…, – Юлия, недоумевая, потеряла дар речи, – здесь очутились? Я не слышала, как вы пришли? Кто вы?
– И правильно, – сказала женщина, – не открывай это дешевое пойло. Давай разопьем это, – она вытащила точно такую же бутылку, но с выцветшей от времени этикеткой. – Тридцатилетняя выдержка, между прочим. Как раз на мой шестидесятилетний юбилей!
– Так это такое же вино, – не переставала изумляться Юлия. – И, вы кто? Вы мне кого-то напоминаете.
– А я тебе никого не напоминаю? – спросила женщина помоложе, которая возникла прямо из воздуха справа от Радченковой. – Мне сегодня 50!
– Ого! – разинула рот Юлия. – Вы прям как сестры – двойняшки, только с разницей лет в десять. – Тогда уж четверняшки, – сказала женщина еще моложе, которая появилась рядом с пожилой. – Нас же четверо! Открывай уже винишко! Отметим мой сороковник! – радостно воскликнула она пожилой сестре.
– Так! Что тут происходит? – по слогам произнесла выпавшая в осадок Юлия.
– Ты сейчас над чем работаешь? – спросила шестидесятилетняя.
– Эээээ… Над тахионными полями, – ответила Юлия. – Тахион – это гипотетическая частица, способная двигаться быстрее скорости света. Если получить и зафиксировать эти частицы, то можно создать поле, способное управлять самим временем.
– Умничка, – перебила ее 60-летняя. – Через 25 лет ты получишь свой тахион. А еще через 5 лет создашь машину времени.
– Твою мать! Так вы все из будущего? – спросила Юлия и тут же ужаснулась своей следующей догадке. – И вы все – это я?