Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века
Шрифт:
В городах стрельцы жили отдельными слободами на посаде. Со временем стрелецкие слободы все больше превращались в центры промыслово-торговой деятельности. Раньше всего это начало сказываться в условиях крупного города. Избавленные от необходимости платить подати, стрельцы успешно конкурировали с тяглой посадской общиной. Московские стрельцы были поставлены в привилегированное положение по сравнению с городовыми, и они вели торг с наибольшими для себя выгодами. В столице, писал Г. Котошихин, живут «стрельцы — люди торговые и ремесленые всякие богатые многие». [41]Положение, описанное Г. Котошихиным, стало складываться уже в начале XVII в.
Торжество крепостных порядков неизбежно
Описанные меры, по-видимому, не носили всеобщего характера. Но они выражали определенную тенденцию в социальном развитии общества. Пути вовлечения 3 сферу феодально-крепостнической эксплуатации различных групп служилых людей «по прибору» были разнообразными. После заведения государевой десятинной пашни в степных уездах стрельцов из многих южных городов стали в обязательном порядке привлекать к отбыванию барщинных повинностей (см. ниже, с. 143). Огороды и промыслы нисколько не мешали службе, пока стрельцы оставались в пределах своего города. Однако власти периодически посылали стрелецкие сотни в полки либо во вновь построенные степные крепости для несения там летней службы. Такие посылки надолго отрывали стрельцов от их промыслов и семей, вследствие чего в их среде неизбежно возникали настроения недовольства.
Не только провинциальные, но и столичный гарнизон должны были периодически направлять контингенты для службы в пограничных крепостях. Один из столичных стрелецких приказов (около 500 человек) нес службу в Цареве-Борисове. [43]Когда началась война с самозванцем, в действующую армию было послано сразу 3 столичных приказа (1256 человек на «государевых» и на «зборных» лошадях). [44]Всего из разных гарнизонов в действующую армию было направлено 2600 стрельцов. [45]
Служилые люди «по прибору» были тесно связаны с посадским торгово-ремесленным населением городов. Поэтому эта группа населения стала горючим материалом, едва в стране началась гражданская война.
Образование многочисленного казачества было одним из значительных явлений в истории русского общества XVI в. — Отряды служилых казаков были сформированы прежде всего в южных городах, где они несли гарнизонную и сторожевую службу. Станицы вольных казаков располагались на дальних окраинах на Дону, в Нижнем Поволжье, на Яике и Тереке.
Служилый француз Яков Маржарет утверждал, что при Борисе Годунове вольные казаки по своей численности почти вдвое превосходили служилых. «Из казаков, которые владеют землями и не покидают гарнизоны, — писал Я. Маржарет, — наберется от 5 до 6 тыс. владеющих оружием, тогда как на Волге, на Дону, на Днепре и других реках находится от 8 тыс. до 10 тыс. настоящих казаков, которых царь может использовать и на войне». [46]Говоря о казаках с Днепра, Я. Маржарет имел в виду не запорожцев, а севрюков — население с Левобережья Днепра. Запорожцев в России называли «черкасами». По словам Я. Маржарета, царь мог набрать на службу черкасов «от трех до четырех тысяч». [47]Таким
К концу XVI в. в развитии вольного казачества обозначились некоторые новые черты. Отдельные отряды (станицы) стали объединяться в войско, которым управлял круг и выборные атаманы. Процесс консолидации казачьих войск протекал наиболее активно на Дону, но и тут этот процесс не завершился к началу Смуты. В конце XVI в. в самых крупных экспедициях донских и волжских казаков участвовали отряды, численность которых не превышала 500–600 человек. [48]В ином положении находились служилые казаки. В 1604 г. Разрядный приказ вызвал из городов и сконцентрировал на границе 2456 служилых казаков. [49]Без учета факта известной разобщенности вольных казаков невозможно верно оценить их роль в гражданской войне.
На протяжении второй половины XVI в. на южных рубежах Русского государства была создана система оборонительных линий. В результате многие территории, освоенные вольными казаками, были непосредственно включены в состав Русского государства. Крепости Царицын, Саратов и Самара, снабженные артиллерией и гарнизонами, рассекли надвое земли волжских казаков и затруднили им сообщение с Доном. Благодаря строительству городов Оскол, Валуйки и Белгорода правительственные войска продвинулись далеко вглубь Донецкого бассейна. Опорными пунктами Москвы на землях терских казаков стали городки Терки и Койса. [50]Территория вольных окраин, находившихся за пределами царских крепостных линий, резко сократилась.
Как отмечалось в литературе, в XVI в. еще отсутствовало достаточно четкое различие между служилым и вольным казачеством. [51]В военных кампаниях вольные казаки участвовали наравне со служилыми. И та и другая группа казачества были связаны своим происхождением с одними и теми же социальными слоями, с холопами и крестьянством. Термин «вольные казаки» употреблялся одинаково и населением окраин и правительством. Применительно к XVI–XVII вв. это понятие заключало в себе несколько моментов. Во-первых, в документах XVII в. можно встретить противопоставление «вольных» людей «письменным». Во-вторых, вольные казаки служили добровольно, тогда как для служилых государева служба была обязательной. В-третьих, вольные казаки подчинялись только своим выборным атаманам, тогда как служилые находились в подчинении воевод.
Начиная с 80-х годов XVI в. царское правительство упорно добивалось того, чтобы атаманы Войска Донского представили в Москву именные списки донских казаков, выполняющих различные поручения на царской службе. В 1584–1585 гг. в Турцию выехал посол Б. Благой. В связи с его возвращением из Константинополя власти распорядились переписать всех донских атаманов, которые будут охранять посольский караван: «Имяна, хто имянем атаман и сколько с которым атаманом казаков останетца, то б есте (донцы. — Р.С.) имянно переписали и дали посланнику нашему Борису Благова, а мы (царь. — Р.С.) посланнику велели тех имяна прислати к нам». [52]Аналогичное предписание было послано на Дон во время посольства Г. А. Нащокина в Турцию в 1592–1593 г.: «А которые останутца низовые атаманы от Азова до Раздоров и вы б (атаманы донские. — Р.С.) их имена, хто именем атаман, и сколько с которым атаманом казаков останетца, то б естя именно переписав, дали письмо посланнику нашему Григорию Нащокину, а мы Григорию велели тех имена прислати к нам к Москве, и мы к ним вперед свое жалованье пришлем». [53]