Соддит
Шрифт:
— Бинго! — крикнул Мори. — Бинго!
Гном, шатаясь, приблизился к нему. Его борода намокла от крови — от черной крови гоблиндюков и собственной красной крови. Несколько изогнутых урюк-мурюкских стрел торчали из его плеч, живота и спины.
— Ты все еще жив, браток! — сказал гном.
Добравшись до соддита, он споткнулся и упал на колени.
— Мори... Ты ранен?
— Ерунда, — ответил тот. — Немножко жжется.
Он рухнул на спину. Гоблиндюшачьи стрелы, вонзавшиеся в дерн вокруг них, торчали, как почерневшие стебли. Бинго бросил меч, схватил гнома за ноги и потащил его вверх по склону. Там, на узком кряже перед самыми воротами, несколько людей и эльфов, стоя
— Бинго! — крикнул Торри. — Зейчаз! Минутку!
Он метнулся к соддиту и помог ему втащить Мори под выставленные щиты.
— Гад видеть, что ты еще жив.
— Я тоже рад, ваше величество, — задыхаясь, ответил Бинго. — Где остальные?
Он едва не плакал от усталости.
— Зегодня мгачный день утгат, — ответил гном и печально покачал головой.
— Это наш последний оплот, — пригнувшись вниз к соддиту, сказал Элсквар. — Нас оттеснили к воротам. У них огромный перевес в численности. К моему великому сожалению, Лэрд Лучник остался лежать у подножия склона.
— Он погиб?
— Да, погиб, как и многие другие герои, — ответил эльф.
Затем, небрежно махнув рукой, он легкомысленно добавил:
— Так всегда происходит. Кто-то выигрывает, кто-то проигрывает.
— Мы проиграли эту битву? — спросил ошеломленный Бинго. — Неужели это правда?
— Оказывается, у них была еще одна армия, о которой мы не знали, — пояснил ему Элсквар. — Такая же, как первая. Всего двадцать тысяч воинов. А мы имели тысячу шесть бойцов. При таком раскладе победить невозможно. Взгляните сами!
Бинго осмотрел равнину к югу и западу от горы. На склоне и у подножия склона возвышались высокие кучи убитых гоблиндюков, но живым врагам по-прежнему не было числа. Их отряды перемещались по равнине. Одни направлялись к горе, другие, казалось, бесцельно кружили по захваченной территории.
Внезапно град камней и стрел прекратился. Бинго увидел, как шеренги вражеской армии расступились, создавая проход для короля Клака и его телохранителей. Королевский кортеж не спеша поднимался по склону холма. Гоблиндюки приветствовали монарха дикими возгласами и дружно скандировали:
Отдайте нам Штучку! Верните нам Штучку! Мы хотим нашу Штучку! Отдайте ее нам!— Что мы можем предпринять? — с безнадежным отчаянием спросил Бинго. — Нам нельзя отдавать им Штучку. С ее помощью они принесут в мир ужасное зло! Мы должны помешать их замыслам!
— Однако, если мы не вернем им Штучку, они убьют нас и заберут ее сами, — вполне резонно заметил Элсквар.
— Что же делать?
Тысячи гоблиндюшачьих лучников заняли позиции вокруг последнего редута уцелевших людей и эльфов. Элсквар приказал опустить оружие.
— Слишком много стрел нацелено на нас, — сказал он. — Будь наш отряд даже в десять раз больше, мы все равно погибли бы под их роем.
Многие воины подчинились ему с явной неохотой. Король Клак приблизился на расстояние выстрела, и меткая стрела могла бы пронзить его голову. А он подъезжал на носилках все ближе и ближе. Его армия скандировала:
— Гобл, гобл, гобл!
А затем:
— Клак! Клак! Клак!
Наконец серебряные носилки остановились.
— Эльфы! — страшным голосом крикнул король Клак. — Люди! Гномы! Вы проиграли сражение!
Крик триумфа поднялся на гоблиндюшачьей ордой.
—
— Да, мы сдаемся, — ответил Элсквар. — Уверяю вас, что мы больше не будем оказывать вам сопротивление. И поскольку наша объединенная армия прекращает сражение, я собираюсь напомнить вам условия гундагинского договора...
— Молчать! — рявкнул Клак. — Вы можете больше не воевать с нами, но мы будем воевать с вами всегда!
Еще один оглушительный и ужасный крик одобрения пронесся над рядами гоблиндюшачьих отрядов.
— Мы будем вечно вести войну против эльфов, людей и гномов! — добавил Клак.
— Похоже, это означает, что они убьют наз, даже езли мы здадимся им, — сказал Торри.
— Кажется, это действительно тот случай, — согласился Бинго.
— Отдайте нам Штучку! — проревел Клак, и его армия завопила в знак согласия.
— Пора принять решение, каким бы тяжелым оно ни было, — произнес Элсквар. — Что, по-вашему, мы должны делать, сэр Соддит?
Бинго сунул руку в карман и нащупал пальцами Штучку. Он решил использовать ее, но ум опять закружился по пустой колее, и толковые мысли разбежались от него врассыпную. Он попытался придумать фразу, которая могла спасти бы их от гибели. Однако в голову лезла сплошная ерунда. Поначалу соддит хотел сказать: «Гоблиндюки победили». Он надеялся, что магическое устройство изменит ситуацию, и враги проиграют. Тем не менее в душе Бинго знал, что Штучка подыграет Клаку — что, если он рискнет пойти на подобный трюк, устройство извратит слова и уничтожит его, сделав их победу скорее гипотетической, чем реальной. «А может быть, мне уничтожить Штучку, — внезапно подумал он. — Что произойдет, если я скажу через устройство: „Штучка существует“? Возможно, она перестанет существовать? Хотя если она перестанет существовать, то уже не сможет заставить себя исчезнуть и по этой причине снова войдет в существование. А если она будет существовать, то тут же исчезнет... и, перестав существовать, не сможет исчезнуть...» Все эти варианты крутились в его истощенном уме, в то время как Бинго, сам того не желая, представлял себе картину собственной смерти: бац! он падает на землю, и гоблиндюки забирают устройство из его окоченевших пальцев.
— Кто из вас хранит Штучку? — спросил Клак. — Эльф, она у тебя?
Бинго увидел, как гоблиндюшачьи лучники натянули тетивы и нацелили стрелы на Элсквара.
— Штучка у меня! — шагнув вперед, сказал Бинго. — Я Бинго Граббинс, соддит. Я ее хранитель!
Огромная орда зашептала: «Будь проклят! Будь проклят!». Звук походил на раскаты далекого грома.
— Отдай Штучку мне! — велел Клак.
— А если я сделаю это, ты отпустишь нас на свободу? — спросил Бинго.
— Ха-ха! — засмеялся Клак. — Конечно нет, коротышка! Но тогда я убью вас быстро и чисто, а затем сожгу ваши тела. Если же ты не подчинишься мне, мы убьем вас медленно и сожрем ваши трупы.
— Дай-ка мне подумать, — ответил Бинго.
Он увидел, как тысячи урюк-мурюкских стрел нацелились в его грудь. Ум помчался в галоп, как обезумевший пони. «Может быть, сгодится фраза: „Стрелы не летают“? — думал он. — Но спасет ли это их от гибели? Как Штучка может исковеркать такое утверждение? Или сказать: „Король Клак живой“? Хотя если даже король умрет, то его воины убьют уцелевших противников. Нет-нет! Так не пойдет. Лучше произнести фразу: „Все гоблиндюки имеют воинственный дух“. Однако хватит ли у Штучки магии, чтобы перевернуть это высказывание и лишить противника врожденной любви к войне? Тем более многих тысяч воинов! Какую же фразу придумать?» Он не знал, на чем остановиться.