Содержанка

Фернивалл Кейт

— Хочешь поговорить? — негромко прошептала Лида, опасаясь, что он может умереть во сне.

— Ха!

— Могу поспорить, что остальным сейчас еще хуже. Тем, кто сделал это с тобой.

— Ха!

— Из-за чего вы подрались?

— Ублюдки тупорылые.

— Что они сделали?

— Поджидали снаружи.

— Снаружи чего?

— Снаружи этого твоего места.

Сердце Лиды замерло. Она наклонилась к его уху и еле слышно прошептала:

— На улице Райкова? — Да.

Внезапно Лиде стало очень холодно, у нее застучали зубы.

— Как они узнали? Ведь

мы с Чаном вели себя так осторожно. Мы каждый раз запутывали след, чтобы никто не мог обнаружить.

— Ха!

— Сколько их было?

— Четверо.

— Но теперь они сообщат о нас и…

— Нет. — Он повернул голову, отчего черная повязка сползла наверх, обнажив изуродованную пустую глазницу. — Не сообщат, маленькая Лида. Они мертвы. — Его лицо жутко исказилось, губы растянулись, и из раны снова засочилась кровь. — Так что улыбайся, — со злостью прорычал он, — потому что ты и я, мы-то живы.

Девушка прижалась щекой к его щеке, ощущая привычный отвратительный запах и тепло, чувствуя рядом со своим плечом его плечо, больше похожее на нагретый солнцем камень.

— Твоя, Лев Попков, беда в том, что ты слишком хорошо относишься к людям. В следующий раз попытайся быть жестче.

Он засмеялся, отчего его могучие ребра заходили ходуном.

— Мне нужно выпить.

Лида села ровно.

— Схожу куплю тебе самую здоровенную бутылку водки во всей Москве.

Он улыбнулся ей. Одного зуба у него во рту не хватало.

— Лена, — сказала девушка. — Подойди, пожалуйста. Проследи, чтоб ему было тепло. Присмотри за ним, пока меня не будет.

Женщина оставила шитье и внимательно посмотрела на собеседницу. И в этот миг Лида поняла, что Елена вдруг отдалилась от нее, так же четко, как если бы та взяла лежащие у нее на коленях ножницы и перерезала одну из связывающих их нитей. С той секунды их дружба каким-то образом ослабела, и все же Лида не могла злиться. Она понимала, что сама виновата. Опасность тянулась за ней следом так же, как за другими девушками тянется шлейф лент. С грустью в глазах она смотрела на Елену, когда та подошла к кровати, не раздеваясь, легла и прижалась к здоровяку, крепко обхватив его одной рукой за шею и едва не задушив. Не прошло и нескольких секунд, как казак заснул.

Когда Лида надевала пальто, Елена, уткнувшись лицом в его засаленные черные волосы, произнесла:

— Когда-нибудь, Лида Иванова, ты доведешь его до смерти.

47

Эдик был занят тем, что выслеживал добычу. Лида сразу распознала его жертву: это был мужчина с несколькими пакетами. Он только что вышел из табачного магазина, в витрине которого были выставлены курительные трубки всех форм и размеров, и был слишком занят раскуриванием толстой сигары, зажатой в таких же толстых губах, чтобы заметить маленького тощего мальчишку у себя за спиной.

Лида коснулась плеча малька.

— Укусишь меня — я сама съем кусок колбасы, который купила для Серухи.

Эдик остановился и недовольно поморщился.

— Слушай, отстань, а? Я работаю.

— Лучше прекращай, а не то я тебя остановлю.

Он

подозрительно посмотрел на нее, вспомнив, как когда-то она заставила его вернуть добычу в карман, из которого он ее вытащил. Потом пожал плечами и пошел следом за двумя женщинами, которые были поглощены обсуждением достоинств своих шляпок. Лида восхищалась тем, как он умел пристраиваться к людям и держаться рядом на таком расстоянии, чтобы и у них не возникало подозрений, и у других прохожих создавалось впечатление, будто он идет с ними. Дети, идущие рядом со взрослыми, всегда вызывают меньше опасения.

— Не против, если я пойду с тобой? — спросила она.

— Ты меня выдашь.

— Наоборот. Я тебя прикрою.

Размышлял он ровно две секунды, потом понял свою выгоду и разрешил ей пойти с ним.

— Есть для тебя работа, — незаметно шепнула ему Лида.

— Опять письмо?

— Да.

— Нет.

То, как быстро он отказался, изумило ее.

— Я думала…

— Нет. Никаких больше писем.

— Ты хочешь больше денег? Если так, то…

Его голубые глаза презрительно скользнули по ее липу.

— Нет, конечно. Я просто не могу больше этим заниматься.

— Но почему?

— Не могу и все.

— Боишься попасть в тюрьму?

На этот вопрос он даже не стал отвечать. Они уже подошли вплотную к человеку с сигарой и пакетами. Эдик приподнялся на цыпочки, расслабил руки и приготовился.

— Я тебе сейчас помогу, если еще одно письмо отнесешь, — пообещала Лида.

— Да?

— Пошли.

Лида приблизилась к мужчине, начала обходить его с одной стороны, Эдик пошел с другой. Сделав вид, что торопится, она чуть задела бедром пакеты ничего не подозревающей жертвы, вздрогнула, споткнулась и машинально схватилась за него. Мужчина тут же заботливо ее подхватил. Она одарила его очаровательной улыбкой, поблагодарила и поспешила дальше. Когда Эдик догнал ее в ближайшем переулке, он едва сдерживал смех.

— Неплохо. Для девчонки.

— Ты и сам ничего. Для пацана. Что у тебя?

Он вытащил серебряный портсигар, инкрустированный диагональными полосами черного янтаря.

— Сойдет, я думаю, — небрежно обронил Эдик, но они оба понимали, что это вещь достаточно ценная. — А у тебя?

Она вытащила из кармана тугой бумажник из телячьей кожи. Выглядел он внушительно. Лида, не раскрывая, бросила его мальчику.

— Это мне?

— Я ведь обещала, — сказала она. — А теперь письмо.

На ее ладонь лег сложенный металлический квадратик. Лида протянула его Эдику.

— Нет. — Его болезненно-желтоватые щеки загорелись, из-за чего он стал казаться совсем маленьким.

— Да в чем дело, Эдик?.. — Ив эту секунду она поняла. Черт! Она должна была догадаться, что это случится. — Это воры в законе? Они велели тебе отказаться?

Он кивнул, зло и одновременно пристыжено.

Вдруг в голову ей пришла очередная догадка.

— Серуха! Где Серука?

Он отвернулся. Не хотел, чтобы она видела его лицо. Пальцы его пересчитывали рубли в бумажнике, но при упоминании имени щенка все тело его поникло, плечи страдальчески опустились.