Содержанка
Шрифт:
Машина была переполнена, и в салоне пахло не Россией, а Китаем. Лида была прижата к самому окну. Между нею и остальными китайцами находился Чан Аньло. Как только они сели в машину, он взял ее за руку и с тех пор не отпускал. Даже сейчас, когда Чан яростно о чем-то спорил с человеком, которого он называл Бяо, их пальцы были переплетены.
Ее плотную брезентовую сумку Чан положил на свой рюкзак, который лежал у него на коленях, как будто хотел защитить Лиду от китайского вторжения. Бяо и еще один китаец в черном сидели на заднем
Лиде казалось, что голоса их звучат грубо. Поток злых китайских слов лился между Чаном и Бяо, друзьями, которые спорили, как враги. Ей очень хотелось знать, о чем они говорили. Можно было спросить у Чана, но она понимала, что он объяснит ей ровно столько, сколько посчитает нужным, поэтому Лида прислонила голову к окну и стала смотреть, как снег и улицы постепенно растворяются за туманным пятном, которое оставляло на стекле ее дыхание. Она боялась думать о том, что еще может раствориться в тумане.
— Лида.
Спор на китайском прекратился.
— Чан, расскажи, что происходит?
Его рука сжалась крепче, и он заговорил на английском, чтобы никто из соотечественников не понял его слов.
— Лида. — Потому, как он произнес ее имя, она поняла, что добрых вестей можно не ждать. — Я должен покинуть тебя, Лида. Нет, любимая, не смотри на меня так, это ненадолго. Мы же договорились, — мягко произнес он, — что встретимся в Гонконге. Я приеду. Обязательно, обещаю. Но я не смогу путешествовать с тобой по России. Мне не позволят.
Она посмотрела на головы сидевших впереди.
— Даже если мы сбежим от них?
— Нет, Лида, хватит рисковать. Если мы сбежим с тобой вместе, эти люди будут преследовать нас до самого Китая. Я не хочу подвергать тебя такой опасности. На этот раз, — он прикоснулся к ее щеке, — я хочу, чтобы с тобой ничего не случилось.
— Что же нам делать? — Она посмотрела на Бяо, который, не желая встречаться с ней взглядом, глядел прямо перед собой.
— Все уже решено. — Он взял обе ее руки, и Лида поняла — все плохо.
— Расскажи.
— Я должен вернуться с делегацией в Китай и предстать с докладом перед Мао Цзэдуном, Я дал слово, что больше не доставлю им неприятностей.
Она улыбнулась.
— Чан Аньло в облике безобидной овечки. На это стоит посмотреть. — Но в его глазах не было смеха. — Что мы получим взамен? — вполголоса спросила она.
— Охранника для тебя.
— Мне не нужен охранник.
— Нужен.
— Тебя ищет ОГПУ, так что…
— И кто? Кто будет моим охранником?
Чан посмотрел на сердитый профиль Бяо.
— Нет, — отрубила Лида. — Я отказываюсь иметь…
— Не надо, Лида. Пожалуйста, не спорь.
Она проглотила слова, крутившиеся у нее на языке, и увидела, что его черные глаза следят за ее губами, пытаясь по их беззвучному
— Бяо будет сопровождать тебя до Владивостока. С ним русские тебя не побеспокоят. Потом вы вместе проедете через Китай на юг до Гонконга.
— Он меня ненавидит, — шепнула Лида. — Зачем ему ради меня идти на такое?
— Потому что я ему приказал. Я знаю, что, если нужно будет, он не пожалеет жизни, чтобы защитить тебя.
— Даже несмотря на то, что ненавидит меня?
— Доверься ему, Лида. Он доставит тебя в Китай в безопасности.
Она уныло повесила голову, и Чан, обняв ее за плечи, прижал к себе.
— Я бы сердце свое отдал, чтобы поехать с тобой, любимая, но от этого поездка стала бы еще более опасной. — Он поцеловал кончики стриженых волос.
— Ты встретишь меня? — спросила она. — Встретишь меня там?
— Обещаю.
— И не передумаешь? Не уйдешь со своими коммунистами?
— Нет. На этот раз нет.
Глаза их встретились, и она поверила ему. Затея была рискованная, но она перестала бы уважать себя, если бы не решилась пойти на это. Увидев, что она ему поверила, он чуть наклонился вперед и поцеловал ее в губы, не обращая внимания на остальных сидящих в машине.
— А теперь, — мягко произнес он, — скажи, где тебя ждет этот твой медведь-казак?
Снег прекратился. Лида вышла на Бородинский мост, соединяющий берега Москвы-реки в юго-западной части города. Мимо нее проезжали машины, гремя цепями на колесах. Бледное водянистое солнце висело низко над горизонтом, как будто ему не хватало силы подняться выше. Она облегченно вздохнула, когда увидела дожидающегося ее казака, и он осклабился, когда она подошла к нему. Он боялся, что она не придет? Что нарушит слово и не придет, как они договорились, на это место у чугунных плит с именами героев войны 1812 года?
— Я еще не на Лубянке, — улыбнулась она.
Лубянка считалась самым страшным местом во всей Москве. Там, в красивом здании из желтого кирпича, проводились допросы, после которых заключенные чувствовали себя, словно их разбирали по кусочкам, доставали из них нужную информацию, а потом снова складывали… Если повезет.
— Не упоминай это вонючее место, — прорычал Попков, окидывая ее единственным глазом. — Ты совсем плохо выглядишь.
Она не обратила внимания на его слова.
— Здравствуй, Елена.
Женщина стояла рядом с ним, сложив на груди руки, и смотрела на торчащие из-под шапки Лиды клочки волос. Впрочем, вслух своего мнения она не высказала.
— Пришла, значит, — только и сказала Елена.
— Так что, Лев? Значит, на Украину?
— Да. Там еще остались нормальные люди. В этой поганой Москве делать нечего.
Лида протянула руку и прикоснулась кончиками пальцев к его гранитной груди.
— Береги себя, мой друг. — Она подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. — Тебе уже лучше?