Содержанка
Шрифт:
— Я приду, — сказала она.
— Я тоже.
Они оба рассмеялись. Лида решила, что в следующий раз он даже не станет заглядывать в ее документы.
С мужчиной, сидевшим за большим казенным столом, было сложнее.
— Снова вы, — неприветливо бросил он.
Своего недовольства он даже не пытался скрыть.
— Да. Снова я.
— Товарищ Иванова, я вам уже сказал вчера, как и до этого тысячу раз говорил: я не могу связаться с этим человеком.
— Но это же комитет по связям. Вы же именно этим и занимаетесь. Связями. Вы ведь должны быть связаны с коммунистическими
— Все верно.
— Так почему же…
— Я вам еще раз повторяю, это невозможно. И прекратите отнимать у меня время.
Этот человек был из тех людей, пальцы которых не знают покоя, они постоянно что-то подергивают, вертят или разглаживают. Сегодня очередь дошла до его усов. Он причесывал свою драгоценную растительность длинным ногтем мизинца, и, глядя на это, Лида подумала, уж не специально ли он вырастил усы и ноготь, чтобы удовлетворять эту свою внутреннюю потребность. Почему он всегда такой нервный? Может быть, у него у самого с документами не все в порядке? Она попыталась улыбнуться. Но ее улыбка, так и не долетев до противоположной стороны разделявшей их пропасти, затрепетала и умерла. Не в первый раз она прибегала к этому приему, но бюрократ был непробиваем.
— Вас что-то рассмешило? — резким голосом спросил он.
— Нет.
— В таком случае я вам советую идти домой. — Он схватил ручку и стал стучать ее кончиком по столу.
Щеки Лиды вспыхнули. Нужно было уходить. Продолжать было бессмысленно. Она посмотрела на огромный зал с куполом и бескрайним мраморным полом. Помещение, должно быть, специально спроектировано так, чтобы подавлять вошедшего. Неохватные мраморные колонны были украшены красными флагами и транспарантами с надписями «Мы смело в бой пойдем!», «Единым шагом к общей победе!».
Бой. Победа. Коммунизм, похоже, был вовлечен в постоянную, изнуряющую битву. Даже внутри самого себя. По огромному залу разносились шаги служащих и строго одетых секретарш, которые с кипами безликих коричневых папок в руках сновали из кабинета в кабинет по полированному полу, точно рабочие муравьи. Лида почувствовала себя очень неуютно.
Она взялась за край стола, чтобы не позволить ногам увести себя.
— Ну пожалуйста, — еще раз вежливо попросила она.
Он вздохнул, поправил галстук и поднял на нее усталые глаза.
— Его зовут Чан Аньло, — сказала она. — Он член Коммунистической партии Китая, высокопоставленный…
— Вы уже говорили.
— Я всего лишь хочу, чтобы вы связались со штабом китайских коммунистов в Шанхае и передали ему послание.
— Подобные вопросы не входят в мою компетенцию.
— А в чью компетенцию они входят?
— Не в мою.
— Ну прошу вас. Это действительно важно. Я должна как-то связаться с ним.
Неожиданно в зал ворвался порыв морозного воздуха, который вмиг сжал незащищенные участки кожи ледяными клешнями. С лица человека за столом вдруг разом слетело равнодушное выражение, и он стремительно вскочил со стула, немного испугав Лиду. Она удивленно повернулась и замерла.
У большой двойной двери стоял мужчина лет тридцати пяти. Он передал свое кожаное пальто дежурному, что-то сказал ему, и они вместе рассмеялись. После этого он
Она начала медленно отходить от стола.
— Товарищ Малофеев. — Усач за столом почтительно кивнул и одернул рукава своего нескладного пиджака.
Стоял он навытяжку, приподняв подбородок. Явно бывший военный. На его лице не осталось и следа от былого пренебрежения. Его место заняло подобострастное выражение, заметив которое Лида удивилась и решила повременить с уходом. Похоже, сейчас настал тот единственный короткий миг, когда он был уязвим.
— Доброе утро, Борис. — Мужчина в безукоризненном костюме говорил спокойным, дружелюбным тоном, но взгляд его в это мгновение был обращен на Лиду. — Комиссар еще не освободился?
— Нет, товарищ председатель. Он просил извиниться, его вызвали в Кремль.
Товарищ Малофеев поднял одну бровь.
— В самом деле?
— Да. Он попросил меня перенести встречу с вами на завтра, товарищ председатель.
По лицу Малофеева скользнула тень раздражения. Лицо у этого человека было примечательное: слишком вытянутое, чтобы его можно было назвать красивым, но достаточно энергичное, чтобы привлекать внимание, к тому же изгиб губ явно свидетельствовал о живом, веселом характере. Лида смутилась под испытующим взором холодных серых глаз, поэтому, когда мужчина безразлично махнул рукой и произнес: «Какой смысл? Его, скорее всего, и завтра не будет», она даже не сразу сообразила, о ком он говорит. Он имел в виду комиссара, этого безликого аппаратчика, столь неожиданно вызванного в Кремль.
— А я бы тоже хотела подать заявку на завтра, — поспешно вставила Лида, — на встречу с товарищем комиссаром.
Мужчины удивленно посмотрели на нее. Она почувствовала себя так, будто у нее вдруг выросла вторая голова.
Борис прищурился и снова нервно забарабанил ручкой по столу.
— Какое у вас дело к комиссару? — строго произнес он.
— Я же говорила вам, я хочу…
— Комиссар не занимается такими делами, как ваше. — Он покосился на Малофеева, глаза его забегали, и Лида поняла, что он занервничал.
— Но если вы не хотите сделать то, что я прошу, — сказала она, — мне придется обратиться в другую инстанцию.
В ту же секунду на столе появился бланк.
— Имя? — спросил он.
Это делалось для отвода глаз. Лида не сомневалась, что, как только мужчина в костюме уйдет, заявка ее полетит в мусорную корзину, не успеет она и «спасибо» сказать.
— А что вы хотите? — полюбопытствовал товарищ Малофеев. — Что за дело такую молодую и привлекательную девушку, как вы, может столь решительно настроить?