Содом и Гоморра. Города окрестности Сей

Маккарти Кормак

Заплатив пошлину на пропускном пункте, Билли пошел через мост. Мальчишки на береговом откосе под мостом вздымали вверх жестянки на шестах, просили денег. В толпе туристов он шел по Хуарес-авеню мимо баров и сувенирных лавок, из всех подворотен ему кричали и манили зазывалы. Зашел во «Флориду», заказал виски, выпил, расплатился и пошел дальше.

По улице Тлакскала дошел до «Модерно», но там было закрыто. Постучался и стал ждать под выложенной зеленым и желтым кафелем аркой. Обошел здание с другой стороны, попытался заглянуть сквозь разбитый уголок одного из забранных решетками окон. Увидел тусклую лампочку над баром в глубине зала. Постоял под дождем, оглядывая улицу, зажатую в узком коридоре между лавками и приземистыми домами. В воздухе пахло дизельными выхлопами и дровяным

дымком.

Вернулся обратно на Хуарес-авеню, взял такси. Водитель посмотрел на него в зеркальце.

– ?Conoce el«Белое озеро»? [281]

— S'i. Claro [282] .

— Bueno. V'amonos [283] .

Водитель кивнул, и машина двинулась. Билли откинулся на спинку сиденья, глядя на проносящиеся мимо мрачные улицы приграничного города. Асфальт кончился, и они поехали по грязным дорогам barrios [284] . При виде такси, плещущего водой из рытвин, высоко нагруженные дровами ослики-бурро бродячих торговцев отворачивали голову. Кругом сплошная грязь.

281

«Белое озеро» знаете? (исп.)

282

Да. Естественно (исп.).

283

Отлично. Поехали (исп.).

284

Пригородов (исп.).

Когда подъехали к входу в «Белое озеро», Билли вылез, прикурил сигарету и вынул кошелек из заднего кармана джинсов.

— Могу вас подождать, — сказал водитель.

— Нет, все в порядке.

— Могу зайти внутрь, подождать там.

— Я, может быть, надолго. Сколько я вам должен?

— Три доллара. Вы точно не хотите, чтобы я подождал?

— Нет, не надо.

Водитель пожал плечами, взял деньги, потом поднял, покрутив ручку, стекло окна и отъехал. Билли сунул сигарету в рот и посмотрел на здание, что стояло на краю квартала между разливами грязи и поленницами дров с одной стороны и пакгаузом со стенами из волнистого железа с другой.

По проезду обошел здание сзади, прошел мимо пакгауза, постучал в первую из двух дверей и подождал. Окурок сигареты выкинул в грязь. Уже занес руку, чтобы постучать снова, но тут дверь отворилась и выглянула одноглазая старуха. Увидев его, она первым делом попыталась захлопнуть дверь, но он вновь распахнул ее, и она повернулась и засеменила по коридору, держась рукой за голову и завывая. Закрыв за собой дверь, он оглядел коридор. Головы блядей в папильотках высовывались и тут же исчезали — чисто куры в курятнике. Двери все заперты. Не успел он пройти по коридору пяти шагов, как откуда-то выскочил мужчина в черном, с узким лисьим лицом, попытался схватить его за рукав.

— Прошу прощень, — повторял мужчина, — прошу прощень…

Резким движением Билли выдернул из его хватки руку.

— Где тут Эдуардо? — сказал он.

— Прошу прощень, — снова повторил мужчина. И снова попытался ухватить Билли за локоть.

Это была ошибка. Билли схватил его за грудки и шмякнул о стену. Какой легкий! В чем только душа держится. Сопротивления мужчина не оказывал, но непрестанно вроде как шарил вокруг себя, будто потерял что-то; Билли выпустил навернутый на руку клок черного шелка с мелкими пуговицами, и очень вовремя: у самого живота промелькнуло тонкое лезвие. Он отпрыгнул и поднял руки. Тибурсио пригнулся и зафинтил перед собой ножом.

— Ах ты, мелкий сучонок, — сказал Билли.

Ударил мексиканца кулаком точно в зубы, тот опять грохнулся спиной о стену, сполз по ней и сел на пол. Нож, крутясь и постукивая, заскакал по коридору.

Из двери в его конце, кусая кулак, за всем этим наблюдала старуха. Ее единственный глаз то открывался, то закрывался, будто она подмигивает, навязчиво и непристойно. Он повернулся к сутенеру и с удивлением увидел, что тот, с трудом пытаясь встать, держит перед собой серебристый перочинный ножик, маленький и все еще пристегнутый к цепочке, перед тем украшавшей перед его обуженных в дудочку брюк. Билли ударил его в висок и услышал хруст кости. Голова сводника мотнулась, он проскользил на животе несколько футов по полу и остался лежать кучей перекрученных черных тряпок, похожий на мертвую птицу. В коридор на шатких ногах вбежала старуха, в голос вопя. Он поймал ее на бегу и развернул. Она заслонилась руками и закрыла единственный глаз.

— Ай-яй, — кричала она. — Ай-яй!

Схватив за запястья, он встряхнул ее.

– ?D'onde est'a mi compa~nero? [285] — сказал он.

— Ай-яй, — голосила она. Пыталась вырваться, все стремилась к своднику, лежащему на полу.

— D'igame. ?D'onde est'a mi cuate? [286]

— No s'e. No s'e. Por Dios, no s'e nada [287] .

285

Куда вы дели моего друга? (исп.)

286

Отвечай! Где мой братан? (исп.)

287

Не знаю. Не знаю. Бога ради, ничего не знаю (исп.).

– ?D'onde est'a la muchacha? ?Magdalena? ?D'onde est'a Magdalena? [288]

— Jes'us Mar'ia y Jos'e ten compasi'on no est'a. No est'a [289] .

– ?D'onde est'a Eduardo? [290]

— No est'a. No est'a.

— Черт побери, хоть какая-нибудь сволочь тут est'a?

288

Где та девушка? Магдалена! Где Магдалена? (исп.)

289

Иисус, Мария и Иосиф! Помилуйте! Ее нет здесь (исп.).

290

Где Эдуардо? (исп.)

Он отпустил ее, и она бросилась к лежащему своднику, прижала его голову к груди. Покачав с отвращением головой, Билли зашагал по коридору, в конце которого подобрал нож, сунул его лезвие между дверью и косяком, сломал, ручку отбросил в сторону, повернулся и пошел обратно. Criadaсъежилась и выставила руку, прикрывая голову, но он вернулся не за ней: сорвав серебряную цепочку с жилетки сводника, сломал лезвие и перочинного ножика тоже.

— У этого сукина сына еще ножи есть?

— Ай-яй, — стенала criada, качаясь взад-вперед с напомаженной головой сводника на коленях.

Тот пришел в себя и одним выпученным глазом смотрел на Билли снизу вверх сквозь свисающие старушечьи космы. Одной рукой он бессмысленно болтал в воздухе. Билли нагнулся, схватил его за волосы и приподнял ему голову:

– ?D'onde est'a Eduardo?

Criadaзастонала и, что-то бормоча, принялась отцеплять пальцы Билли от волос сводника.