Софи и маркиз Карабас
Шрифт:
Пожилой священник тепло ее поприветствовал.
Нора взяла у нее малышку. Сердце Софи бешено заколотилось. Стараясь не выдавать своего волнения, она подняла глаза. Сквозь цветные оконные стекла лился солнечный свет. Разноцветные блики весело играли на стенах храма. У алтаря стоял Антонио. Рядом с ним был еще какой-то мужчина, вероятно адвокат, о котором он упоминал. Но Софи засмотрелась на Антонио. Даже в профиль он выглядел просто великолепно. Классический черный костюм и белоснежная рубашка выгодно подчеркивали красоту его мужественного тела. Он, как всегда,
Софи медленно подошла к нему. Как ей хотелось, чтобы Антонио улыбкой, легким прикосновением, пусть даже взглядом ободрил ее! Но этого не произошло. За последние три недели он несколько раз звонил ей, но их разговоры были короткими и по делу. Когда они давали обет, ее голос чуть дрожал от волнения. Антонио же по-прежнему оставался хладнокровным и спокойным. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда он надевал ей на палец золотое кольцо.
Антонио едва сдерживал гнев. Снаружи их поджидают папарацци. Все его старания избежать огласки оказались напрасными. Кто проговорился?
Кто-то из его подчиненных? Служащие гостиницы? Священник? А может, невеста? Антонио предполагал, что Софи наденет пышное белое платье с фатой. По какой-то необъяснимой причине ему даже хотелось увидеть Софи именно в таком платье. Вместо этого она явилась в вульгарном наряде, который совершенно не подходил к случаю. Броское цветастое платье наверняка привлекло всеобщее внимание, когда Софи заходила в церковь. А эта нелепая шляпка! Антонио понимал, что виноват сам: надо было сказать Софи, что надеть, когда она спрашивала совета.
— Встаньте сюда, — скомандовала Нора и поднесла к глазам фотоаппарат.
Антонио посмотрел на Софи. Густые черные ресницы красиво обрамляли ее изумрудно-зеленые глаза. Шляпка была точно такого же цвета, что и нежные розовые губы, и Антонио неожиданно для себя заметил, что этот цвет прекрасно ей подходит.
— Прости. Но иногда не остается ничего другого, как скрепя сердце делать что требуется, — извиняясь, прошептала Софи и взяла Антонио под руку. — Сделай вид, что собираешься поцеловать меня. Это фото я помещу в альбом, который я собираюсь составить специально для Лидии.
Антонио запустил пальцы в ее волосы, наклонился и жадно приник к губам. От неожиданности Софи вздрогнула и попыталась высвободиться из его объятий. Антонио еле сдержался, чтобы не рассмеяться. Пора дать понять молодой жене, что он, маркиз де Саласар, привык к всеобщему послушанию.
Он нежно приоткрыл языком ее губы и проник в рот. Сладкая дрожь пробежала по телу Софи. У нее закружилась голова, и она обвила руками его шею.
Когда Антонио отпустил ее губы, Софи спрятала голову у него на груди, чтобы перевести дух. Все молчали. Нора смотрела на молодоженов широко раскрытыми глазами. Покраснев от смущения, Софи старалась не смотреть на Нору. Такое смелое поведение было неожиданным для нее самой.
Антонио как ни в чем не бывало коротко представил Софи своему адвокату, который был одновременно и вторым свидетелем. Профессиональный фотограф ждал их на крыльце церкви.
— Мне очень жаль,
Услышав это, Софи воскликнула:
— Ты не можешь отменить фотосессию!
— Я могу делать все, что мне заблагорассудится, mi riса [6] . — Антонио сказал это так тихо, что его слова услышала только Софи. — Если репортеры, собравшиеся у церкви, — твоих рук дело, то ты будешь весьма разочарована тем, как они напишут о нашей свадьбе. А сейчас мы выйдем отсюда через черный ход.
6
Моя милая (исп.).
— Так эти люди — репортеры? — удивилась Софи. — Почему ты решил, что это я их позвала?
— Поговорим об этом позже, — ледяным голосом произнес Антонио.
Софи решила, что не так поняла его, и повторила:
— Ты не можешь отменить фотосессию!
— Мы могли бы сделать снимки где-нибудь в другом месте, — неуверенно произнес фотограф.
Антонио стиснул зубы. Сколько можно тратить время на всякие глупости! Давно пора ехать в аэропорт.
— Слушай, — вдруг сказала Софи, — я сейчас выйду и разгоню это сборище!
Ее смелое заявление поразило Антонио. Его жена — хрупкая, нежная девушка — сказала это так твердо и решительно, что он остолбенел.
Впервые ему пришло в голову, что к женитьбе на Софи нельзя относиться легкомысленно.
— Я не хочу, чтобы они испортили нам день, — умоляюще посмотрела на него Софи.
— Мы сфотографируемся в гостинице, — примирительным тоном сказал Антонио и тут же был вознагражден: Софи расплылась в улыбке и крепко обняла его.
— Спасибо. Спасибо! Ты об этом не пожалеешь.
На пути в отель она спросила Антонио:
— Так почему ты решил, что это я пригласила репортеров?
— Кто мог их предупредить? — холодно сказал он.
— Это не я! Я и не предполагала, что газеты заинтересуются твоей свадьбой.
Антонио промолчал.
— Мог бы и извиниться! — негодуя, заявила Софи.
— Извини, если я задел тебя.
— Если? — Софи пришла в ярость. Антонио оскорбил ее и не чувствует себя ни капельки виноватым!
— Я еще не знаю, кто предупредил папарацци, — — с неприступным видом произнес Антонио.
— Повторяю, я здесь ни при чем! Если ты и впредь будешь обвинять меня в том, в чем я не виновата, то вряд ли мы сможем наладить дружеские отношения! — возмутилась Софи.
— А кто сказал, что мы должны быть друзьями? — протянул Антонио и откинулся на мягкое сиденье лимузина, предвкушая веселое представление. Ему доставляло неописуемое удовольствие злить Софи и подтрунивать над ней. Импульсивные женщины — такая же редкость, как скрипка Страдивари.
— Но ты ведь только что женился на мне! — повысив голос, сказала она.