София
Шрифт:
– что ты еще не помнишь?
– Спросил Дима, пытаясь поменять тему.
– Кажется, для начала мне надо переварить для начала эту новость. Стряхнула головой слегка. Потянулась за сумкой.
– Ты тогда с матерью сильно поругалась, не общалась вообще с похорон.
– Брови на лоб полезли. Кивнула.
– Вот оно значит как…
– Давай я провожу.
– Он вынул из кармана несколько купюр, кинул их на стол. Затем поторопился к выходу, что бы открыть мне дверь.
– А почему мы поженились
– Зачем то спросила я. Тот ухмыльнулся, идет рядом.
– Потому что безумно полюбили. Твой отец одобрил, а мать рвала и метала. Мои родители тоже против небыли. Отец умер два года назад, а мать вот уже как полгода.
– Мне жаль.
– Сказала, уставившись глазами в пустоту.
– Слушай, как смотришь на то, что бы на хоту съездить? Ты любила это дело.
– Повернула на него голову.
– Когда?
– Можем, прям сейчас.
– Волнуется по голосу слышу.
«Операция неизбежна»
Промелькнул голос врача. Вдруг я не приду в себя после нее? Нервно выдохнула. Надо оторваться по полной программе.
– Давай. Едем.
– Тот растерялся. Затем счастливо улыбнулся.
– Сейчас машину подгоню.
20
Форма зеленая. Ружье за спиной.
Лес густой. Красота.
Не пожалела.
– Смотри, вон.
– Сказал Дима показывая пальцем в глубь леса. Жирный кабанчик носом рыщет в земле. Тихо и коварно посмеялась.
– Кис-кис.
– Достала из за плеча ружье и прицелилась. Животное пробежало не много дальше, за деревом его плохо видно. Жду. Дима внимательно смотрит на меня.
Выстрел и я попала кабану прямо между глаз.
– ААА… Попала ты видел!?
– Смеюсь довольно, даже на месте подпрыгнула.
– Умница.
– Он приобнял меня за талию.
– Жаль, что их мало тут.
– Мы ходили долго. Из десяти зайцев смогла подбить одного. И одного кабана. А вот Дима, настрелял уток.
Прошли к тушке.
– Мы это в машине все повезем?
– Спросила, почесывая голову.
– В домике могут разделать его.
– Он показа в сторону.
– Там еще чай с жасмином есть.
– Желудок заурчал.
– И че ты молчал? Тащи силач, существо.
– Дима хохотнул. я развернулась и направилась в нужном направлении.
Да прогулка по лесу пошла на пользу. А охота, доставила мне удовольствие и напомнила папу. Теперь память мне ввернула утерянные воспоминания.
Скорбь и точка по папе отвлекала ото всего. От Гудвина, от операции.
Вот
Мать… Вот почему она молчала.
Мы вернулись уставшими. Но я самой довольной.
Мужичок, что был в домике, удивился и похвалил меня. Подметив, что повезло встретить кабана. Да тут не сам кабан был важен. А то, что хоть как то развеялась.
Вернулись домой уже поздно. Умудрилась уснуть в дороге. Но Дима без каких то либо намеков меня разбудил. Пожелал доброй ночи.
Зайдя домой, включила телефон и тут же посыпались сообщения о пропущенных звонках.
«Кот» Гудвин даже себя так подписал, я умилилась. Но тут же нахмурилась, видя пятьдесят пропущенных. Только хотела положить телефон, как он зазвонил.
– Анатолий Иванович, что-то случилось?!
– Где ты есть?!
– Голос его напряжен. Я ощущаю злость, но он старается говорить спокойно.
– Дома, а что?
– Где ты была?!
– Интересный поворот событий.
– Для чего интересуетесь Анатолий Иванович?
– С ним…Была?
– Спросил он грозно. Шумно выдохнул в трубку.
– Если вы имеете ввиду с Дмитрием Владимировичем, то да.
– В трубке послышались гудки, а вместе с ними потекли слезы. Расплакалась.
Мой котик… Котик…
Провела пальцем по экрану. Я так не хочу, что бы он думал, что я спала с ним.
Нееееет… Пусть думает. ПУСТЬ! Пусть горит… только будет ли гореть? Я бы сказала, что он ревнует, но судя по поступкам, нет. Тогда как это понимать?
Снова зазвонил телефон. Мой котик…
– Да?
– спросила я спокойно. Но, кажется, голос дрожит. Слышу тяжелое его дыхание.
– Ты. Спала. С. Ним?
– Ему с трудом дается проговорить эти слова. У меня за него содрогается сердце.
– Нет.
– Ответила честно. Слышу, медленно выдыхает.
– У меня запрет.
– Фыркнула.
– Он сейчас с тобой?
– Нет, только привез и уехал.
– Почему я отвечаю? Почему я переживаю?
– Кот, зачем ты это спрашиваешься?
– Слышу, улыбается. В голове уже вижу эту красоту.
– Переживаю.
– Почему?
– Я тебе сказал, ты мне интересна.
– мм… - Промычала я.
– Это ты сейчас еще сотню будешь из своего гарема обзванивать?
– У котов бывает горем?
– Я хохотнула.
– полагаю только у Мартовских.
– Гудвин ухмыльнулся.
– Значит, я не Мартовский, а Чеширский.
– Стою лыблюсь как дура. Я говорю с Гудвином… Сума сойти…
– Вот у Чеширских точно горем. Правда, зачем?
– Я хочу тебя.
– Не слышит видимо.
– Кажется, справлять потребность у тебя есть с кем. А я на роль вашей подстилки не подхожу. Всего хорошего Анатолий Иванович.
– Сбросила трубку. Бред, какой-то… Разговор не о чем, но так здорово…