Согреваясь её теплом
Шрифт:
возможно.
Может быть, я умерла в снежную бурю и попала в рай? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, и я хочу запомнить этот момент.
Я снова ёрзаю, желая, чтобы эта сладкая волна вновь прокатилась по моему телу.
— Кэтрин, детка. Ты меня просто убиваешь, — раздаётся ворчание шерифа.
Мое дыхание замирает, когда он меня так называет. Я фрагментами вспоминаю прошедшую ночь, и
мне кажется, он уже называл меня так. Может, он всех называет детками? Просто я думаю,
это выражение нежности и любви для любовника.
Я открыла глаза и коснулась носом утренней щетины на его шее, прежде чем нежно поцеловать её.
Но мне этого недостаточно. Мне нужно знать, каков он на вкус. Я снова целую его в тоже место, только
на этот раз позволяю себе слегка провести по нему языком и чувствую, как его член дёргается. Я стараюсь
подавить рвущийся из груди стон и вдыхаю мужественный аромат его тела.
Как молнией меня пронзает мысль, что я его возбуждаю и от этого чувствую себя женщиной.
Желанной женщиной. Это так невероятно и не привычно, но мне это нравится.
— Ты хочешь убить меня, — рычит он, и я сдерживаю себя, чтобы не захихикать.
Набравшись смелости, я скольжу ладонью по его груди, чувствуя приятное покалывание на
кончиках пальцев от его волосков. Грудь у шерифа такая твердая и я, осмелев, скольжу, не
останавливаясь, пока не натыкаюсь на грубые рубцы шрамов. Я хочу отдёрнуть руку, но не успеваю.
Шериф молниеносно переворачивает меня на спину и нависает надо мной со странным выражением на
лице, которого я никогда раньше не видела.
Действительно никогда! Каждый раз, когда я видела его в городе, у него на губах всегда лёгкая
дружелюбная улыбка по отношению к горожанам. Я же украдкой любовалась им и спешила ускользнуть, стараясь не попадаться ему на глаза. Я не хотела привлекать его внимание, потому что Бэннон пытается
узнать всех в городе. Он серьезно относится к своей работе шерифа. Интересно, арестует ли он меня, когда узнает, чем я занимаюсь?
Я смотрю в его насыщенного серого цвета глаза. Я не знала, какого цвета его глаза. Я никогда не
находилась достаточно близко к нему, чтобы взглянуть. Я даже и представить себе не могла, что глаза
такого цвета существуют. Взгляд шерифа словно пронизывает насквозь и мне хочется просто исчезнуть, лишь бы он не увидел, что я воровка. Да, да, настоящая воровка, хоть это и жизнь заставила меня
воровать.
— Привет, — бормочу я. Это всё, что я могу сейчас сказать. Его лицо не меняется, и он до сих пор
не говорит ни слова. Его взгляд всё ещё прикован ко мне. Он немного смещается, и мои ноги
открываются немного больше, позволяя ему скользить ближе ко мне. Шериф закрывает глаза и на его
лице появляется
Я поднимаю руку и обнимаю его за шею, боясь, что он уйдёт. Не знаю, откуда во мне появилось
столько смелости. Может быть, это потому что вся эта ситуация кажется правильной. Или, может быть, из-за того, что у меня отняли так много, что я не хочу, чтобы забрали ещё и это. Я цепляюсь за шерифа и
не отпускаю.
Я, конечно, боюсь, того что он скажет или того что он может у меня спросить, но ещё больше
боюсь, что оттолкнёт. Я просто хочу сейчас прилечь и, уснуть на нём ни о чём не думая.
Шериф открывает глаза и глубоко вдыхает, как будто сдерживает себя.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает он. Его голос груб, но мне нравится, и я краснею ещё
больше.
— Я голая, — смущенно бормочу я.
— Да, извини за это. Мне нужно было как-то согреть тебя, а больница слишком далеко, так что я
привез тебя к себе домой, — шериф замолкает, и мягко смахнув прядь волос с моего лица, нежно
проводит костяшками пальцев по моей щеке. — Ты похожа на маленькую фарфоровую куклу. Твои щёки
такие розовые… Тебе все ещё холодно?
Я качаю головой. Мои щёки розовые не от холода. На самом деле, мне сейчас очень даже тепло. Я
не знаю, то ли это из-за тепла его тела или из-за чувств, которые проносятся сквозь меня в этот момент. Я
никогда не чувствовала себя так раньше.
— Голодна? — спрашивает он меня и при упоминании о еде у меня урчит живот. Я так давно не ела
нормально.
Бэннон улыбается, а я от смущения закрываю глаза. Моя нагота, наша близость, моя нога на его
бедре…Господи, да он смеётся надо мной!
— Как насчет того, чтобы тебе принять хороший горячий душ, а я пока приготовлю нам что-нибудь
поесть?
Я киваю головой в знак согласия.
— Открой глаза, детка. Мне нравится в них смотреть.
Я делаю так, как он приказывает. Что-то внутри меня хочет угодить ему.
— Со мной ты в безопасности. Я же шериф, — говорит он.
— Я знаю, кто вы такой, шериф Бэннон.
— Коул, — поправляет он. — Зови меня Коул, милая.
— Хорошо, Коул, — соглашаюсь я.
— Откуда ты меня знаешь, я мог видеть тебя раньше? — спрашивает он.
— Думаю, нет. Но ведь все знают, кто вы такой, шериф, — его взгляд меняется.
— Коул, — исправляюсь я.
— Я тоже думаю, что не смог бы забыть нашу встречу. Твои глаза... — он пристально смотрит в них.
Мои глаза тёмно-зеленые, как у моего отца. На свету они меняются на более мягкий зелёный, но я знаю, что сейчас они тёмные. Я прикусываю губу, не зная, что сказать, а Коул продолжает. — Как же я тебя