Сохранить замок
Шрифт:
— Я ненавижу не короля. Он — выдающийся правитель, мудрый, щедрый с народом, желает защитить их и помочь Урсинуму. Я хочу убить своего отца. Моя мама отправляла меня к нему при любом шансе. Но он игнорировал меня, не собирался признавать. Он хотел еще сына, а не дочь в веснушках, которая отрывала куклам руки и ноги.
— Ты так делала?
— Каждой, хоть меня и били за это. Я ненавидела их глаза и улыбки, похожие на женщин при дворе. Мама знала, что я была воином, как король и его сыновья. Но Вернард видел слабость, глядя на меня. Я была просто
— Он увидел, что твоя мать была права.
Она склонила голову, переплела пальцы с его, глядя на их ладони, а потом спросила:
— Почему ты оставался нейтрален во время войн?
— Я не оставался.
Галина пронзила его взглядом.
Гетен продолжил:
— Со мной много раз советовались короли. Каждый спрашивал, как убить остальных. Я предлагал только метод убийства некромантов Налвики. Королевские маги того царства были врагами.
— Многие все еще считают некромантию корнем зла.
— Да. Они предпочитают думать, что маги и ведьмы — не люди, как они, — он провел ладонями по ее рукам, ощущая мозоли от сражений. — Расскажи все, что ты слышала в Сокосе.
Она недовольно скривилась.
— Четырнадцать детей в деревне и соседних убили. Это одна из немногих частей Кхары, не так сильно пострадавшая от потопа, — вздохнула она. — Когда кончатся страдания?
— Убийцы — стая собак. На них будут охотиться. И это закончится.
— Я говорю себе это, но свидетели уверены, что это крикуны.
Он покачал головой.
— Я поверю в смерть от безумных псов, но месть Скирона? Нет повода, я бы знал, если бы он был.
— Другие некроманты могли стоять за этим?
— Нет. Только у меня так много сил.
— Жители деревни спрашивали, что я сделаю, если ты вызвал крикунов.
— И ты сказала, что разорвешь меня?
— Да, — слабым голосом ответила она.
Он спокойно посмотрел ей в глаза.
— Я на это надеялся. Ты — их защитница.
Она потерла глаза.
— Мне нужны ответы до прибытия короля, Гетен.
— Я постараюсь отыскать их для тебя, — он подцепил пальцем ее пояс и потянул ее в свои объятия. — До того, как я уеду, я хочу оставить на тебе тень.
— Тень? Нет, спасибо. Шрамы еще болят от прошлого боя с одним из твоих призраков.
— Это тень, не призрак. Он только следует за тобой.
— Я сделаю вид, что это не беспокоит, — Галина скрестила руки и прищурилась. — Что еще?
Гетен посмотрел на нее, готовый к ее реакции. Плохо дело.
— Так ты сможешь вызвать меня, если будет беда, пока мы не вместе.
Она помрачнела, выбралась из его объятий и сухо сказала:
— За моей спиной армия.
Он скривился и потер шею.
— Моя защита — не признак
— Если она мне понадобится, я попрошу.
— Именно…
— Ты думаешь, что я не смогу защитить себя и крепость? — ее взгляд заставил бы мужчину слабее обмочиться. — Я заслужила Кхару. Я заслужила титул. И я заслужила страх и уважение. Я лила не только кровь врагов в бою, но и много своей.
— Я знаю, — его терпение ускользало. — Мы бились вместе. Я пустил твою кровь. Видел, как ты умираешь. Думаешь, я забыл?
— Я думаю, ты решил, что из-за этого я слабее тебя, — ее ладонь опустилась на пояс, где обычно висел меч, и склонилась к нему. — Каждый мужчина так думает, и мне приходится показывать, как он ошибается. Я думала, ты был другим.
Гетен провел рукой по волосам.
— Ты знаешь, что я так не думаю, Галина, — она была слишком упрямой. Конечно, это помогло ей выжить во многих боях, и от этого он любил ее. Женщина не отступала от боя. — Думаешь, я не могу защитить тебя или что остальные заслуживают защиты больше тебя?
Она прищурилась.
— Что ты сказал? — гнев мерцал в ней, как жар от раскаленной дороги. Его любимую заменил солдат, который собирал разбегающийся отряд против большого количества врагов, сжимая порванный живот, чтобы не высыпались внутренности. И он перешел черту. Если он не отступит, пострадает от ее ножа. Это того стоило. Пыл Галины очаровывал его, он был дураком.
Гетен выдохнул медленно и поймал ее злой взгляд.
— Я тут для тебя, Галина. Будь уязвимой. Будь слабой. Ты не должна мне ничего доказывать. Я знаю твою силу.
Боль исказила ее лицо, а потом пропала.
— Я… не могу. У меня нет роскоши слабости. Мои нужды — нужды моего королевства. Мои желания — желания моих подданных.
— Тогда позволь мне делать это, потому что я — один из твоих подданных, и я хочу это сделать. Позволь сделать это, потому что я люблю тебя.
Галина смотрела на пол с болью на лице. А потом вздохнула, и эмоции пропали.
— Хорошо, — она встретила его взгляд и добавила. — Но только если ты согласишься не возвращаться, пока я не вызову тебя.
— Даю слово.
— И, — она подняла палец, — после того, как ты оставишь тень, ты отправишься в Ранит и пришлешь информацию о крикунах с Магодом, не переживая за меня.
Он приподнял бровь.
— Ты просишь меня не переживать, когда люди умирают, а король спешит сюда? Это слишком.
— Все или ничего.
— Я постараюсь не переживать, — сказал Гетен, прошел босыми ногами в смежную комнату.
— Мне не хочется быть в тени от твоих призраков.
— Я же говорил, это не призрак, — крикнул он поверх звяканья бутылок и металла. — У него нет разума, и он не нападает, — он вернулся, опустил охапку вещей на стол у камина, убрал ее пустые бутылки и бокалы на камин. — Зажги факел, и эта тень убежит, убери весь свет, и ее проглотит тьма, — он провел ладонью по ее руке к плечу, погладил ее щеку. — Худшее, что она может, это принести холод.