Шрифт:
1. Чтобы жизнь медом не казалась…
— Маша! Ты меня слышишь? Мое терпение не безгранично! — орал мой опекун.
Мне его было даже жаль. Друг отца пытался меня как-то пристроить и вернуть на "путь истинный". Я жевала жвачку и втыкала бездумно в телефон. Эмоции? Нет ничего. Все выгорело год назад, когда на моих руках умерла мама, получив известие о гибели отца…
Военные, в форме, топтались в прихожей и отводили глаза:
— Примите наши искренние соболезнования… полковник Сергей Николаевич Сокол погиб при исполнении,
Дальше какие-то фразы доносились, словно сквозь толщу воды. Мама начала опадать. Я кинулась к ней, кричала чтобы вызвали скорую… Она вздохнула, с болью глядя мне в глаза… Обхватив голову мамы я качала ее, как она меня в детстве и гладила по волосам. Выла, как волчица, вцепившись в тело матери, когда ее пытались увезти. Мир был пуст. Исчезли звуки, краски. Неделю я не разговаривала совсем. Мама ушла за отцом, оставив меня одну.
— Ты должна жить ради них. Они в тебя верили — дядя Толя держал меня за руку.
— У тебя глаза Веры и ее улыбка…
— Хочу клубнику, — хриплю не слышно, разлепив ссохшиеся губы.
— Конечно, дочка! — бывший сослуживец отца обрадовался.
— Живо за клубникой! — рычит на охрану, находящуюся сзади себя.
Потом потянулись серые будни. Я продолжала учиться, ходить в секцию дзюдо и на плавание. Вечерами играла на пианино любимые произведения мамы. Спусковой крючек сработал на сороковой день…
В доме опекуна собрались друзья и сослуживцы отца. Родственников у меня не было. Отец и мать выросли в детском доме, там и познакомились. Сочувствующие ходили по кругу и дотрагивались до меня. Это раздражало. Решила забиться куда подальше, чтобы не лапали больше. Не нужна мне их показушная жалость. Взяла книгу и пристроилась на диванчике, в столовой.
— Долго ты будешь с ней возиться? Или тоже запал, как на ее мать? — шипела супруга опекуна. — Или ты думал я прощу тебе, что ты всю жизнь сох по Вере?!
— Галя, заткнись или пожалеешь! — пробасил Анатолий.
— Она такая же ведьма, как ее мать! — перешла на визг супружница. — Ты со своими детьми так не возишься, как с ней!
В три прыжка я оказалась рядом с этой сучкой. Схватив за волосы, дернула на себя:
— Ты мою маму ведьмой назвала! — рычу. — Еще раз этот поганый рот произнесет ее имя, я всю рожу твою ботексную располосую! Ни один косметолог не поможет!
Тетка верещит, как резанная. Дядя Толя пытается нас разнять, но я как цербер вцепилась намертво. Набежала охрана и гости подтянулись. Мы уже катались на полу, как кобры, в связке. Охране все же удалось меня оторвать, вместе с клоком белобрысых волос. Галина скулила и билась в истерике, повторяя, что я чудовище.
На следующий день меня переселили в квартиру моих родителей, с одним охранником. Приходила женщина, раз в два дня, готовить мне еду и убираться.
Маша Сокол
У меня и раньше друзей особо не было. Все замыкалось на моей семье. Моей лучшей подругой всегда была мама. Сейчас чувство одиночества било по нервам.
Второй "звонок" прозвенел, когда староста нашего 11 А класса Самохина, пригласила всех на вечеринку в честь своего Дня рождения.
— Ты пойдешь? — нехотя она окинула меня взглядом.
— Нет, — вернула ей ожидаемый ответ.
— Да что вы с ней нянькаетесь? — я замерла, услышав голос нашей красотки Пшеничкиной Светы. — Ей лишь бы выделится! Вся такая из себя сиротка, пожалейте ее…
Класс затих.
Из показаний самой Пшеничкиной, которые мне зачитывал опекун, я узнала, что таскала ее за волосы по всему классу и вытирая лицом Пшеничкиной доску. Поставила на колени и заставила читать "отче наш", перед казнью…
Конечно, до тяжких телесных не дошло, но меня перевели в другую школу, заплатив не малый моральный ущерб родителям Светки.
Через месяц, с формулировкой: "в нашей гимназии таким не место", меня выперли снова. А не чего всяким соплякам, щупать меня в раздевалке! Разбила троим одноклассникам светлые лица… не поняла видите ли их желания поближе познакомиться с новенькой…
Сейчас, в кабинете дяди Толи мне зачитывали приговор.
— Ты понимаешь, каких трудов мне стоило все замять, чтобы тебя не поставили на учет в полицию? Собираешь свои вещи и едешь в закрытую школу! Это все, что я могу для тебя сделать!
Я кивнула и пошла на выход.
— Маша! Если тебе нужна будет моя помощь — звони!
Хлопнула дверью, не оборачиваясь.
2. Ловушка захлопнулась
Меня высадили у ворот. Охранник нажал кнопку вызова и всучив пакет документов ретировался в машину. Я обернулась на отъезжающее авто опекуна и пожалела, что спала по пути сюда… не запомнила дорогу. Как буду когти рвать обратно?
"Назовите свое имя" — слышу в динамике домофона.
— Мария Сокол, — отвечаю.
Что-то спикало. Камеры наблюдения повернулись на меня. Ворота начали медленно отъезжать.
"Пройдите в приемный блок" — безразличный голос в динамике.
Топаю по тоннелю, вертя головой. Вижу дверь с надписью "Приемная". Толкаю и попадаю в комнату без окон. Ко мне шагнул высокий мужчина, в серой форме:
– Положите вещи на стол, Мария и пройдите к экрану, — тычет в странный аппарат.
На мой вопросительный взгляд отвечает, что это скан, проверяющий, что ничего запрещенного я не проношу.
— Обыскивать будешь? — шиплю.
— Нет необходимости, леди, — и пошел шмонать мои сумки.
— Еду не положено! — откладывает мой запас шоколадок.
Перещупал всю мою одежду, фетишист, вплоть до нижнего белья. Средства личной гигиены: зубную щетку, пасту, и прочую химию тоже закинул в бак с "запрещенкой", сказав, что мне все выдадут здесь.
Когда взял в руки фоторамку со мной и родителями… папа там был в форме. Обнимал нас с мамой. Я тогда дурачилась и морщила нос.
Досмотрщик перевел взгляд на меня, явно удивленный, но вопрос не задал.