Сокола видно по полёту
Шрифт:
Роберт растерянно смотрел на свою подружку, лицо которой становилось всё несчастнее с каждым его словом. И он заговорил с удвоенным жаром, взяв её за руку для пущего убеждения:
— А когда она узнает, что ты спасла меня от смерти, она тебя полюбит. Вот увидишь! Не бойся, Грай. Я хочу, чтобы ты пошла со мной. Очень хочу… но… — Роберт замолчал, и она тоже замерла, закусила губу, ожидая приговора. — Но я не хочу, чтобы ты умерла! — выпалил он вдруг. — Как твоя мама… от тоски. Мы ведь навсегда уйдём, понимаешь? Ты больше не увидишь ни отца, ни брата. И я не хочу, чтобы ты умерла, тоскуя
— И всё? Ты только поэтому сомневаешься? — Её взгляд просветлел, и Роберт не понял, почему она вроде как выдохнула с облегчением.
— Да… только поэтому. Я не хочу, чтобы ты была несчастной. — Он тоже вздохнул свободнее. — Если бы мне сказали, что я могу сам выбрать себе жену, я бы выбрал тебя. Ты мне нравишься. Ты хорошая… и ты доб… — Роберт запнулся, заметив, как недоумённо стало вытягиваться лицо Грай, и закончил беспомощно: — …рая. И ещё ты красивая…
— Правда? — на последнем слове она радостно рассмеялась, её глаза засияли. — Ты правда так думаешь, Роберт?
— Да, конечно… Тогда, на церемонии, когда все девушки были в туниках, с распущенными волосами… вы все были красивые. Но ты была самая хорошенькая! Я внимательно на вас смотрел, когда вы танцевали вокруг костра. Ты была красивее всех.
— Даже красивее Шелы?
Он кивнул.
— Ты была словно белая ярочка среди чёрных овец… словно звёздочка среди тёмных туч.
Грай смотрела с восторгом и благодарностью, а потом хихикнула:
— Шела — это туча?
— Грозовое облако, — подтвердил Роберт, улыбаясь.
— Или чёрная овечка?
— Очень-очень злая…
Роберт обнял Грай за плечи, прижал к себе.
— Я не хочу грозовое облако. Я хочу звёздочку… — Он наклонился, прикоснулся губами к щеке. И спросил, успокоенный, умиротворённый доверчиво прижавшейся к нему подружкой: — Теперь всё хорошо, Грай? Ты больше не боишься? Чего ты, кстати, боялась? Почему убежала от костра?
Грай, только что счастливо смеявшаяся, вдруг напряглась, сжалась, её ладони упёрлись ему в грудь, отталкивая. Но Роберт держал крепко.
— Нет, — прошептала она. — Отпусти меня. Нет, Роберт… Я не буду говорить. Ты не захочешь жениться на мне, когда узнаешь…
— Что? Что такое? — спросил он обеспокоенно. Ведь только что всё было так хорошо!
Но Грай мотала головой, шмыгала носом, а потом вдруг разревелась и уткнулась Роберту в грудь.
— Скажи… скажи… что случилось? — шептал он и гладил её по волосам.
— Нет, я не могу… Ты тогда не захочешь…
Она всхлипывала, пряча лицо в его уже насквозь мокрой рубашке, горестно подвывая, прижимаясь всё сильнее. Он не торопил её, не пытался заглянуть в глаза, не требовал больше ответа.
— Обманывать нехорошо, Роберт. И я не хочу тебя обманывать… Пусть даже ты откажешься. — Грай наконец решилась и пробормотала так тихо, что он едва разобрал: — У меня груди нет.
— Чего нет? — Ему казалось, что он всё же ослышался.
— Сиськи… их нет. Ну, они есть, но очень маленькие.
Озадаченный, встревоженный неожиданно возникшей проблемой, Роберт с трудом подыскивал слова утешения.
— Ну… ты ещё будешь расти, — сказал он, выуживая из памяти чьи-то чужие фразы. — А когда человек растёт, у него всё растёт.
— Силдж
Грай затихла, но всё ещё продолжала цепляться за Роберта — выдав постыдную тайну своей женской несостоятельности, теперь она уже от смущения не смела взглянуть на него.
— Не переживай. — Он снова наклонился и поцеловал её куда-то в ухо. — Я не люблю большую грудь… она противная…
— Да при чём здесь ты, Роберт? — Грай так резко вскинула голову, что чуть не врезала ему макушкой в подбородок. Но потом до неё дошло, что он имел в виду, отчаянно покраснела, и тут же сердито нахмурилась, уже позабыв, что минуту назад рыдала: — Как я буду кормить наших детей?!
— Детей? Каких ещё детей? — Он снова растерялся. — Ах, да… детей… Ну…
Мысли метались в голове ошалелыми кроликами, от безысходности Роберт сжал Грай так сильно, что она пискнула, и он в испуге расслабил объятия, лихорадочно придумывая ответ. И придумал, громко вздохнув от облегчения.
— Высокородные леди сами этого не делают, — объявил он ей победно. — Они вообще ничего сами не делают! Служанки помогают им одеваться, плетут им разные красивые причёски… А для детей берут кормилицу. Они сами не кормят… Правда-правда, я не вру! Меня кормила матушка, и она очень гордилась этим, и всегда всем рассказывала, что всех вот кормилицы кормят, а меня она сама… Но ты не будешь. Мы возьмём кормилицу с самой большой грудью, которую найдём. Пусть она кормит наших детей, а мы с тобой будем ездить на охоту и в гости! Я покажу тебе Чаячий город. Там камнемёты высотой с самую огромную ель в нашем лесу… И на рынке столько всего интересного! Сладкое мороженое молоко… и ещё жонглёры с обезьянками… из Мира привозят кружева. А ещё портные. Ты знаешь, что в Чаячьем городе самые лучшие портные во всём Вестеросе? Мы нашьём тебе красивых платьев с кружевами и поедем на большом корабле за Узкое море.
Роберт рассказывал неторопливо, описывая в красках их совместное будущее, и Грай слушала зачарованно, простодушно распахнув глаза, приоткрыв рот в детском восторге.
— Мы можем съездить в Королевскую Гавань, — продолжал Роберт. — Я там был… давно, ещё в детстве… но совсем ничего не помню. Матушка рассказывала, что Королевская Гавань стоит на берегу реки, на трех холмах: Эйгона, Висеньи и Рейнис. На самом большом холме Эйгона стоит Красный Замок. Он огромный и красивый, но Бриенна говорила, что Орлиное Гнездо красивее. У него семь башен. И ещё там Железный трон. А на холме Висеньи стоит Великая септа Бейлора. У неё тоже семь башен, и они хрустальные. Я тебе всё это покажу… ну и сам заодно посмотрю… Или поедем в Браавос, посмотрим Браавосского Титана. Дедушка Бринден говорил, он такой огромный, что корабли свободно проходят меж его расставленными ногами. И ещё поедем на остров Тарт, к Бриенне. Я познакомлю тебя с Бриенной! Она тебе понравится. И ты ей тоже, вот увидишь… Тебе больше не придётся приносить пользу, Грай. В Орлином Гнезде ты будешь делать только то, что сама захочешь. Потому что ты будешь леди Аррен!