Соколиная охота

Александрова Наталья Николаевна

– Ты не попал, – сказала она спокойно Стручку и отошла от окна.

Тот злобно заорал что-то матерное в коридоре.

Надежда кружила по камере, как голодный тигр по клетке. Переполнявшая ее злость требовала выхода, «Не может быть, – думала Надежда, – не может быть, чтобы такие, как Стручок, одержали надо мной верх. Как это они говорят? Против лома нет приема…

Это значит, что здесь, в подвале, нужно только уметь драться и убивать. Здесь не нужны ни мой жизненный опыт, ни годы учебы, ни мои знания. Сколько книг я в своей жизни прочитала, сколько пьес посмотрела, сколько музыки слышала! И это все зря? Если бы на моем месте сидела какая-нибудь обезьяна, она была бы в таком

же беспомощном положении. Хотя что это я? Шимпанзе, например, очень сильное животное, не говоря уж о горилле…»

Надежда представила, как горилла расправляется со Стручком и остальными, и ей стало легче.

«Ну, раз уж я не горилла и не могу их всех придушить, то нужно призвать на помощь интеллект. Нужно обмануть Стручка и попытаться выбраться отсюда, пока не пришли остальные бандиты. Уж больно неохота умирать такой ужасной смертью. Вряд ли удастся с ними договориться».

Она вспомнила про пощечины, которыми наградил ее Дух, и поняла, что не хочет ни о чем с ним договариваться.

Проходя в пятый раз мимо самого дальнего угла, Надежда заметила там, в углу, маленькую узкую железную дверцу. Собственно, дверцей ее можно было назвать с большой натяжкой – просто лист железа, прибитый к стене, причем с той, другой стороны.

Ручки на дверце не было, и Надежда решила, что она должна открываться в ту сторону.

Она крадучись подошла к окошку и поглядела в него. Виден был кусочек коридора. Стручок куда-то делся, может, ушел наверх. Надежда решила рискнуть.

Она подошла к дверце и с разбегу ударила ее здоровой ногой. Был шум, но никакого положительного действия. Надежда попробовала плечом, и лист закачался.

На ощупь он был старый и ржавый. Надежда утроила усилия, теперь уже дверца ходила ходуном, и вот наконец что-то упало с той стороны, и дверца поддалась.

Надежда, согнувшись в три погибели, выползла в соседнее помещение. На первый взгляд она зря потратила столько усилий – это была такая же комната с низким потолком, что и та, где бандиты держали ее, с той разницей, что света не было вообще. Надежда метнулась к входной двери, она, естественно, была заперта. Немного света попадало через дверцу, а дальние углы тонули во мраке. Идеальное место для крыс…

Надежда вздохнула и решила все же обыскать комнату – так, на всякий случай. Идя вдоль стены, она споткнулась, и, чтобы не упасть, оперлась рукой о землю. Внизу было влажно. Она потыкала перед собой костыликом. Тот постучал о железо. Надежда нагнулась и подняла обрезок ржавой трубы. Сваечка была тяжеловатой, не то что алюминиевый костыль, и очень удобно было стукнуть ею кого-нибудь по голове.

«Пригодится», – обрадовалась Надежда и дальше, в самом углу, обнаружила торчащий из стены кран.

Земля была влажной потому, что из крана слегка капало, а обрезок трубы, очевидно, остался, когда меняли кран.

Не веря своему счастью, Надежда покрутила кран.

Хлынула холодная вода. Надежда дала ей сойти и напилась прямо из крана, рассудив, что лучше пить сырую и грязную воду, чем не пить вообще и умереть от жажды.

Жить стало легче, в голове прояснилось, и спать совсем не хотелось. Надежда вернулась в свою камеру, а дверцу просто прислонила к стене. Затем она походила по комнате, оглядываясь на дверь и кое-что прикидывая, и, отбросив последние сомнения, занялась приготовлениями. Она вытащила из куртки прочный синтетический шнур и привязала им тяжеленькую сваечку над дверью. Тут очень кстати послышались шаги возвращающегося Стручка, и Надежда, бросившись ничком на пол прямо напротив окошечка, жалобно застонала.

Стон ее не произвел на Стручка никакого впечатления. Надежда застонала погромче, потом помолчала немного и

снова издала стон, краем глаза заметив в окошке лицо своего стража. Стручок внимательно рассматривал Надежду, и она постаралась придать своей позе как можно больше правдоподобия – женщине плохо, она от слабости не может встать.

– Эй! – послышалось из-за двери. – Ты чего это разлеглась?

– Сердце, – прохрипела Надежда едва слышно, – воды дай.

– Ага, разбежался! Не помрешь…

Но Надежда всем своим видом дала понять, что собирается помирать, причем немедленно. Она приподнялась на руки и тут же бессильно упала обратно.

Потом со стоном повернулась на бок, так, чтобы Стручок мог видеть ее лицо, закатила глаза к потолку и затихла.

– Тьфу, черт! – Как видно, до Стручка дошло, что, если Надежда помрет до прихода Духа, его песенка будет спета.

Он засуетился за дверью в растерянности: бежать ли наверх, чтобы привести Витька и избежать таким образом ответственности, либо же оказывать Надежде первую помощь – водой окатить, что ли.

Надежда приоткрыла глаза и натужно захрипела.

Стручок наконец принял решение и загремел засовом.

Он открыл дверь рывком, и от резкого движения сработала приготовленная Надеждой ловушка: сваечка, подвешенная на шнуре от куртки, со страшной силой звезданула Стручка по лбу. Он упал молча, как подкошенный. Надежда вскочила, испугавшись, как бы он не отдал концы – ей-то не жалко, но перед милицией не оправдаешься.

Пульс был едва слышен, а возможно, Надежде так показалось из-за бешеного стука собственного сердца. Она оттащила Стручка в глубь комнаты, связала ему руки шнуром и, поколебавшись, привязала еще руки к ногам, как советуют в детективных романах.

Потом она затолкала Стручку в рот скомканный носовой платок и наконец оставила гаденыша в покое.

Ужасно хотелось прихватить с собой сваечку – уж очень помогла она Надежде, но пришлось довольствоваться костылем – без него трудно идти, а хоть одна рука должна быть свободна.

Надежда задвинула тяжелый засов и пошла по подвальному коридору, стараясь не стучать, – для этой цели снова надела на костыль резиновую галошку.

Дверь из подвала на лестницу оказалась открытой, что очень порадовало Надежду. Крадучись, она поднялась на первый этаж – помещение по-прежнему пустовало. Со второго этажа доносились музыка и пьяный голос Витька, подпевавший какому-то хриплому типу из «Русского шансона». Как видно, в отсутствие начальства бандиты оттягивались на всю катушку. Входная дверь была заперта – капитально, на три замка, и никаких ключей не торчало. Надежда, не очень огорчившись, решила обследовать первый этаж, чтобы найти какой-нибудь запасный выход – вполне может быть, что он открывается изнутри. Следовало торопиться – в любой момент могли вернуться остальные бандиты. Надежда свернула из гаража в небольшой коридорчик, и в этот момент из-за поворота ей навстречу вышел бандит – тот, что поменьше ростом, по кличке Крыса.

– Ба! – дурашливо воскликнул он, увидев Надежду Николаевну. – Какая встреча! Тетка, ты куда это намылилась?

Надежда, проклиная свое невезение и «Русский шансон», из-за которого она не слышала шагов, оглядывалась в поисках путей отхода, хотя прекрасно понимала, что ей не убежать от молодого тренированного бандита, тот шел к ней, зло усмехаясь.

Но вдруг за его спиной мелькнула быстрая тень, и Крыса, охнув, отлетел к стене. Рядом с ним появилась девица в черном спортивном костюме, в которой Надежда Николаевна узнала ту самую личность, что бегала позапрошлой ночью вокруг морга, уворачиваясь от бандитов, и чья косметичка благополучно покоилась Надеждиными стараниями в списанном больничном автоклаве.