Соколиная охота

Абоян Виталий Эдуардович

Можно уйти прямо сейчас, но ему было интересно. И еще – необходимо запечатлеть захват – таинственные авторы послания просили именно об этом. Профессор в очередной раз подумал, что сам захват интересует этих людей в последнюю очередь. Их цель – было не позволить технологии выйти из стен лаборатории.

И в который уже раз пришла мысль, что вместе с ним технология в любом случае отсюда выйдет. Этот факт ставил обещанное спасение под вопрос. Только они не все знали. Хотя наверняка догадывались.

Охрана еще утром поинтересовалась, не стоит ли перевести

лабораторию в режим осады: физическая блокировка входов, прекращение вещания сети, уход большей части сотрудников на нижний, менее комфортабельный, но надежно упрятанный уровень. Профессор сказал, что не надо. Жалел ли он о сказанном? Совсем немного, за четыре года он успел привязаться к этим людям, ему было жаль их. Но наука требует жертв, это доказал еще Джордано Бруно. И он готов идти на эти жертвы, поставив себя, впрочем, в списке на последнее место. Такова судьба: они все – лишь расходный материал. Мозг лаборатории – он, Профессор, и именно он ценен.

Захватчики все равно прорвали бы оборону. Рано или поздно. Этого и добивался Профессор. Теперь существовала только одна цель – не дать технологии уйти в мир, готовый разразиться войной в любой момент. Именно его изобретение сегодня могло стать тем лишним нейтроном, что запустит цепную реакцию разрушения, которую уже никто не сможет остановить.

Он успел рассмотреть двух вошедших бойцов. Сапсан и Кречет. Профессор улыбнулся – они его дети, они не смогут причинить вред собственному создателю. С выбором средств захватчики просчитались. Скорее всего, они просто не знали, с кем имеют дело – Профессор никогда не афишировал свое авторство проекта «Сокол», да и имя хозяина лаборатории, надо думать, широкой известности в мире не имело.

Сеть повисла, кто-то настойчиво ломился внутрь, уверенно сметая виртуальные заслоны. Но что-то у ломщика не заладилось, что-то застопорило процесс, застряв, словно кость в горле. Атака на сеть продолжалась несколько минут. Профессор уже решил, что все-таки его переиграли – из «балалайки» полез обратный сигнал, который не давал возможности думать и вышибал слезу. Просто потоки слез. Он протянул руку, решив выдернуть сетевой провод из раллера, но рука безжизненно упала на стол. Что это такое?! Он такого не придумывал!

На несколько секунд Профессор погрузился в прострацию. Потом тот, кто держал сеть, выворачивая ее наизнанку, исчез. Первая мысль заставила устыдиться – в мире были и другие умные люди, не глупее его. Нужно обязательно узнать, что они применяли. И кто применял – в суматохе, царившей вокруг, он уже перестал понимать, сколько группировок атакуют лабораторию. Точно больше одной.

Вокруг повисла необыкновенная тишина. Глаза Профессора смотрели на экран раллера. Он все понял, он прочитал данные, пришедшие с модели «Координатор». Парнишка умер, но…

Пора заканчивать этот балаган. Профессор запустил программу уничтожения данных лабораторной сети. Всех. Теперь единственным носителем оставалась его голова. И в раллере сохранилась часть информации, которую, впрочем, без него использовать все равно никому не удастся.

И

все-таки они его переиграли. Там, где он и не ждал. Координатор умер, умер физически. Только не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять, что компьютерная сеть не может действовать самостоятельно. Особенно, если рассматривать ситуацию вместе с теми данными, что пришли с «балалайки» Координатора. Его обыграла Традиция – маленькая, идиотская Традиция этих черных обезьян. Традиция Координатора, ставшего духом. То, что произошло, не поддавалось рациональному объяснению, это нельзя было записать на внешний носитель.

На экране, в одном из открытых окон, он видел, как самолет, прилетевший с полчаса назад, рассыпался в пыль, словно попав между двумя жерновами. Наружные датчики сообщали о повышении радиации – на борту самолета было ядерное оружие. Об этом Профессор не подумал: лабораторию могли просто уничтожить.

Профессор, вздохнув, закрыл раллер, отключил его от сети и спрятал в карман. Потом распахнул титапластовую дверь и уверенным шагом вышел в коридор. Там было тихо, слышалось только сопение двух человек. Совсем рядом стояли Сапсан и Кречет, абсолютно одинаковыми жестами уткнув друг другу в лицо стволы «дыроделов». Они не могли решиться – не страх или родственные чувства двигали ими, просто их «балалайки» никак не могли рассчитать последовательность действий: выхода не было, если умирать, то обоим.

Он подошел к застывшим в напряженной позе бойцам и…

49. Подземная лаборатория. Финал

…отчетливо, чеканя каждое слово, произнес: «Черный свет чужого солнца». В сказанной фразе не было никакого смысла, просто набор звуков, с которым вряд ли можно встретиться в обиходе.

Напряжение мигом исчезло с лиц бойцов, но пистолеты не опустились.

– Опусти «дыродел», – медленно проговорил Сапсан.

– Ты первый опусти, – ответил Кречет.

Они сомневались. Они не верили друг другу. Правильнее сказать – брат брату. Теперь ни у одного из них не было ни малейшего резона убивать, но каждый чувствовал угрозу.

– Вместе опустите, – обыденным тоном, словно вел разговор о погоде, предложил Профессор.

– Угу, – кивнул Кречет.

– Давай, – согласился Сапсан.

Никаких «раз, два, три», они просто опустили оружие. До последнего движения – одновременно.

Оба бойца направили взгляды к Профессору. Тот расплылся в улыбке.

– Ну, здравствуйте, дети мои, – сказал он и протянул к ним руки.

Сапсан и Кречет, оба невысокого роста и худые, намного лет даже внешне моложе Профессора, действительно смотрелись детьми в его объятиях.

– Я рад, что вы живы. – Профессор выражал чувства сдержанно. – Пойдемте.

Он отвел их в какую-то комнату неподалеку. Стол, стоявший посередине, устилали осколки разбитой посуды и разбросанная в беспорядке техника. Лицом на столе лежал человек в белом халате, второй, выгнувшись в неестественной позе – на полу. Оба были мертвы – несколькими минутами ранее здесь побывал Сапсан.