Соколиная охота
Шрифт:
– Скажите, Профессор, что вы там говорили? Что вы сказали нам? – спросил боец.
– Это кодовая фраза. Деактиватор. Вы разве не заметили, что вас больше не держат никакие обязательства?
Кречет усмехнулся.
– Меня и раньше не держали, – сказал он.
– Ты всегда проявлял больше самостоятельности, чем другие, – заметил Профессор. – Но ты же не станешь утверждать, что пришел сюда по собственной воле?
– Я…
…Ему нужно было прийти сюда, он хотел сразиться с Сапсаном, хотел быть победителем, предвкушал радость предстоящего боя. Сейчас
Да, все, что произошло с ним за последние три года, было тщательно спланированной операцией. Спланированной, как это ни странно, им самим. Но есть ли гарантия, что другие участники этого действа не изменили что-то на свое усмотрение? Ведь большинство действующих лиц даже не знали, что являются частью какого-то плана. Да и планировал ли Кречет провести в «Африке» два с лишним года, планировал ли ползти на последнем издыхании через саванну, чтобы оказаться здесь, в объятиях своего создателя?
Он хотел лишь одного – уйти от хозяев, оказавшихся слишком крутыми, чтобы от них просто так избавиться, и жить в свое удовольствие. Была лишь одна проблема – самостоятельно провернуть операцию он не мог.
Вот тогда и подвернулся Ерохин – человек, имеющий определенный вес у тех, кто считал себя хозяевами модели «Кречет». Он должен был все устроить, теперь Кречет вспомнил. Это именно по инициативе Ерохина в его бедре покоилась нанокапсула.
А ведь она включалась! Ерохин все-таки нашел его? Возможно, хотя Кречет не уверен, что у Ерохина было много шансов выжить: помнится, дознаватель, что разбирался со Звездецким, очень заинтересовался этим сотрудником.
Легенда была отработана четко – Кречета в образе ничего не понимающего и не помнящего Звездецкого переправляли в «Африку». Идея сфабриковать дело с синдином принадлежала Ерохину, он и выполнил задуманное. Звездецкий – персонаж сугубо виртуальный. Отсюда и постоянные нестыковки в голове Гамми, отсутствие и путаность воспоминаний о жизни редактора детского инфоканала. Из Цюриха в Москву приехал совсем другой человек. Звездецкий появился лишь тогда, когда бывшие хозяева вышли на след Кречета, и прятаться дальше не было никакого смысла. Стандартное психокодирование, полное обезболивание на время возможных допросов – это сам Кречет постарался. Боль он мог перенести любую, но к чему лишние страдания?
А вот дальше четко разработанный план дал сбой. Кречет не рассчитывал, что мир погрузится в хаос, а Африка расколется на несколько островов. «Исправительное учреждение №123» фактически перестало существовать, весь мир завис на краю, балансируя на тонкой границе ада и полного небытия. Кречет стал не нужен, было не до него. И опять же открытым оставался вопрос дееспособности Ерохина, а бывшие хозяева, похоже, поверили в полную профнепригодность Кречета. Одна надежда – нанокапсула работала, это Гамми точно не приснилось.
Но Али… Кречет вспомнил распоротый живот толстяка. Все по программе, как и полагается, даже искать ничего не пришлось. Здесь сомнений нет, Али был оператором нынешних хозяев
Невероятно! Что же здесь творилось, в лаборатории Профессора?! Европейцы, приведшие сюда его, Кречета, Ерохин (или кто-то из его «наследников» – для нанокапсулы тоже нужен свой активатор, который был только у подельника), тот боец, что столь умело прятался от них с Сапсаном. Кого еще стоит ждать?
– Что вы здесь делали?! – задал вопрос Профессору Кречет, но тот не ответил, сделав вид, что не расслышал.
– Ты действовал согласно программе, – вернулся к объяснениям Профессор.
– Мы всегда работаем по программе, – возразил Сапсан.
– Только не сейчас, – сказал Профессор. – Все программы выключены, вы сами по себе. Я слышал, Кречет, что ты был не очень-то учтив со своими хозяевами?
– Я привык сам решать… – начал Кречет, но Профессор перебил его:
– Ты решал сам после выполнения задания. Когда программа заканчивалась. И справиться тебе удавалось только с идиотами, которые забывали ввести в сценарий пункт о собственной безопасности.
– Инструкции можно корректировать, – вставил Кречет.
Профессор на секунду замер, не понимая, о чем говорит боец, а потом расхохотался.
– Ты получился лучше, чем я предполагал, – не переставая смеяться, сказал он. – Это же надо додуматься: взломать доступ к мануалу, чтобы намеренно ввести в него ошибку! Так значит, они просто не знали, что ты можешь быть опасен после отключения программы?!
– Наш ум дан нам от природы, – сказал Сапсан. – Вы ведь нам так говорили.
– Ты прав. Ваш ум – это главная проблема проекта «Сокол».
Профессор вытащил из холодильника небольшую упаковку со стеклянными флаконами. Вынул один флакон и вставил его в инъектор.
– Закатай рукав, – сказал он Сапсану.
– Что это? – спросил боец, когда почувствовал легкий укол в плечо.
– Сыворотка, вы…
Закончить фразу Профессор не успел – автоматические двери поползли в стороны. На пороге стоял…
Нет, в это просто невозможно поверить! Такого не бывает!
На пороге стоял Чеглок. Третий из Соколов, тот, что потерялся. Профессор всегда интересовался судьбой своих творений, но о Чеглоке уже несколько лет ничего не было слышно. Он думал, что третий боец погиб. Но сейчас тот стоял перед ним. И направлял ему в лицо ствол «дрели».
Он не помнит себя, им управляет субличность, психокод, скрывающий истинную сущность бойца. Черт, ведь можно и не успеть…
– Черный свет чужого! – скороговоркой выкрикнул Профессор.
Лицо Чеглока перекосило гримасой боли и страдания, он истошно закричал: «Нет!» и «дрель», взвизгнув, разродилась парой десятков пуль.
Кречет среагировал моментально. Профессор испытал гордость за собственную работу – за мгновение до того, как Чеглок нажал на спусковой крючок, Кречет выхватил «дыродел», торчащий у него за поясом, и выстрелил. Пуля попала туда, куда он и целился, – в оружие. Рука Чеглока дернулась, и очередь прошла мимо Профессора, оставив пунктир отверстий на столе.