Соколиная охота
Шрифт:
Именно в таком месте и вырос Хоакин. В фавелле, где каждый в той или иной мере мог считаться преступником, трудно было жить в соответствии с заповедями, которые юный Моралес впитал с молоком матери. Мальчик рос нелюдимым, он не играл на улице, не общался со сверстниками – Изабелла благоразумно рассудила, что уличные компании не самая подходящая сфера общения для ее сына.
Моралесы надеялись, что Хоакин сможет выбиться в люди, поступить в университет и, может быть, даже стать капером. Хосе копил деньги, отказывая себе во всем и тратя последнее здоровье на вредном производстве, где работал зачастую в две смены. Но Хоакин, к сожалению
Хоакин ходил в хорошую школу. Если, конечно, можно назвать какую-нибудь из школ в фавеллах хорошей. Он был бедно, но всегда опрятно одет, он не жил впроголодь. Он, но не его семья. Когда тебе девять лет, мир кажется интересным и разноцветным. Все возможности для тебя открыты. Хоакин не замечал, каких усилий стоит родителям сделать его детство именно таким. Не замечал до одного случая, изменившего всю его жизнь.
В тот день в Голо показывали «Марсианских крыс» – новый интерактивный фильм. Фантастика, настоящий шедевр современного виртуального кинематографа. Билеты стоили недешево, а для доходов Хосе – так и вовсе заоблачную сумму. Но старший Моралес знал, как хотел Хоакин посмотреть этот фильм.
Из-за природного недоверия системе, свойственной бедным людям, Хосе хранил большую часть сбережений в наличности. Поэтому деньги на билет были выданы именно ею – новенькими, приятно пахнущими краской, хрустящими банкнотами.
Хоакин не дошел до Голо всего два квартала. Два гребаных квартала, как он будет повторять много раз впоследствии. Но иногда в нашей жизни все меняется и из-за куда меньшей дистанции, чем два квартала растрескавшегося асфальта фавеллы в Анклаве Рио.
Их было шестеро. Почти ровесники, старше на год-два. Для них он был, что красная тряпка для быка – чистый, одет аккуратно, на лице улыбка. Он был не такой, как эти мальчишки, он не был озлоблен на мир, который вполне достоин того, чтобы его ненавидеть. Хоакин был обычным девятилетним ребенком, который мог бы жить внизу, на корпоративных территориях. Шоры, надетые Изабеллой на неиспорченный детский разум, сделали свое дело.
– Эй, полудурок, – услышал Хоакин, бодро шагая в направлении Голо. До кинотеатра оставались те самые два квартала.
Юный Моралес умел постоять за себя – никакие шоры не могли бы уберечь от обычных детских ссор. В школе частенько приходилось драться, но он никогда не ввязывался в драку, если можно было избежать этого. Заповеди требовали подставить другую щеку. И он это делал, снося обиды и оскорбления. Он только защищался – иначе было не выжить.
Поэтому, когда до его ушей донеслись окрики уличной шпаны, Хоакин, хоть и с испорченным уже настроением, продолжил шагать дальше, делая вид, что не замечает нападков хулиганов. Но пройти ему не дали.
Они сбили его с ног, главарь – коренастый черный парень с искореженной рубцом верхней губой и перебитым носом – склонился над ним и, схватив его за ворот рубашки, прошепелявил:
– Ты в Голо идесь? Билет покупать? У тебя есть дензята, ведь так?
Хоакин понял, что на «Марсианских крыс» он не попадет. Десять заповедей списком пронеслись в голове. И насчет не убий, и по поводу щек. Но ведь там ясно
Он резким движением боднул хулигана, разбив в кровь и так уже не единожды сломанный нос. Черный, размазывая руками льющуюся красноватую жижу, дернулся назад. Но второй удар ногой в пах настиг заводилу и тот, завывая от боли, повалился на землю.
Хоакин не хотел драки, он не желал мериться силой с этой шайкой. Тем более что силы явно не равны. Но убежать ему не дали. Он не успел и встать, когда пятерка подопечных раненого черного накинулась, колотя бедного Хоакина ногами. Не сдаваться помогала вера – вера в собственную правоту. Он не сделал ничего плохого, никого не тронул, это они, шайка подонков, напали. Удары сыпались сплошным потоком. Рубашка, разорванная и грязная, залита кровью, брюки порвались.
Досталось и нападающим – Хоакин отбивался, кусался, царапался. В него словно вселились бесы. Или это были ангелы гнева Господня?
К моменту, когда к месту схватки прибежал Хосе, которого позвали соседские мальчишки, заметившие плачевное положение Хоакина, трое из шести нападавших выбыли из хватки, получив тяжелые травмы от неистовствующей жертвы. Но и Хоакин был плох – его лицо, разбитое и окровавленное, невозможно узнать, сломано несколько пальцев и ребер, левая рука слушалась плохо: вывих или перелом.
Хосе набросился на шпану, быстро раскидав малолеток. Несмотря на численное превосходство, силы в сравнении со взрослым мужчиной были неравны.
Хоакин попытался подняться, но не смог. Глаза его бешено вращались, он ничего не понимал и был на грани обморока. Рыдая, Хосе поднял сына, намереваясь отнести его в больницу.
Но попасть в руки медиков Хоакину было не суждено. Минут через десять прибежали черенки. Заступиться за обиженных младших. Настоящие отморозки.
Битвы не было, одуревший от утренней дозы синдина предводитель черенков застрелил Хосе сразу. Без лишних разговоров. Хоакина они не тронули – то ли решили, что он и так не жилец, то ли вообще не заметили.
Но юный Моралес выжил. Мать отдала его монахам Католического монастыря. Там Хоакина выходили. С тех пор он стал нелюдим, с лица не сходило мрачное выражение, словно застывшая маска, приклеившаяся к нему навечно.
Он закончил школу. Не с отличием, но – закончил. Мать хотела, чтобы он поступил в училище, стал человеком. Но Хоакин неожиданно ослушался.
Еще в старших классах он влился в одну из уличных банд. Этот мрачный и хладнокровный молчун, каким сделался Хоакин, прославился в междоусобных войнах, которые вели банды. Он расправлялся с конкурентами с неимоверной жестокостью.
Ему стали доверять, он приобрел авторитет. Но делал это, как выяснилось позже, лишь с одной целью.
Хоакин нашел поставщика синдина. Мелкого, как раз под стать их шайке. Убедил главаря, что такое дело им по зубам – что сложного в том, чтобы толкать наркоту шпане из района? Поставщик казался не особенно надежным, поэтому идти за товаром Хоакин уговорил всех – в случае, если наркоторговцы заартачатся, численный перевес должен быть на стороне банды.
Он все просчитал. И количество людей, и их расположение, и скорость, с которой они смогут понять, что происходит.