Сокращенный вариант
Шрифт:
Джульет спала как убитая и встала необычно рано. К девяти часам, когда пришла Эймс, она уже знала, что в телефонной книге Эспивилла — Гловерсвилла нет ни Мэтью, ни М., вообще никого по имени Маклорин, что некая Дж. Лансфорд проживает на Партридж-лейн в Гловерсвилле и что единственной ближайшей гостиницей типа «ночлег и завтрак», которая открыта в это время года, является «Кэндлуик». (Гостиница такого типа казалась Джульет лучшим местом для выслушивания сплетен, чем мотель.) Она также вошла в Интернет, чтобы узнать побольше о «Свободной
Оттуда она набрала номер Джей Лансфорд, лениво листая подборку журналов «Лейдиз мансли мьюзеум» за 1816 год. В последнее время девицам Уокингшо, похоже, было не во что одеться, — нешуточная проблема, учитывая внезапную страстную влюбленность младшей, Кэтрин, в молодого капитана Чарлза Визора. Джульет только что выбрала многоцветный шарф, который можно было бы использовать в качестве тюрбана, шарфа или шали. В это время ей ответили. На другом конце провода сняли трубку.
Ответила женщина средних лет; ее голос звучал манерно, но спокойно.
— Миссис Лансфорд? С вами говорит мисс Бодин. Я была близкой знакомой вашей тетушки Ады Кэффри…
— Пожалуйста, мисс Бодин, зачем вы звоните? — прервала ее миссис Лансфорд, повысив тон. — Сегодня утром у меня дел невпроворот.
Джульет сделала паузу, ее палец при этом остановился на заметке о пелерине с капюшоном.
— Ну, во-первых, я, разумеется, хотела бы выразить вам свои соболезнования, — начала она.
— Выразите их кому-нибудь еще. Это все?
Джульет так удивилась, что отняла трубку от уха и посмотрела на нее. Потом вновь приложила ее к уху и пояснила:
— Вообще-то я собираюсь приехать…
— Это меня не касается.
Джульет положила закладку в «Лейдиз мансли мьюзеум», закрыла журнал и собралась с духом. Ей всегда было очень сложно разговаривать по телефону отрывистым, пугающим собеседника тоном.
— Видите ли, — заговорила она настолько убедительно, насколько могла, — ваша тетушка завещала мне свои книги и бумаги. И я подумала, что среди них могут находиться семейные вещи, которые вам или вашим родственникам захотелось бы иметь, так что…
— Не захотелось бы. Мне в самом деле пора идти. Спасибо за звонок. — И Лансфорд повесила трубку.
…Телефон зазвонил так громко, что в груди Джульет что-то оборвалось. Что бы там ни случилось между Адой Кэффри и ее племянницей, это, по всей вероятности, было весьма серьезным. Телефон зазвонил как раз тогда, когда Джульет сама снова собиралась взять трубку, но сейчас она отдернула руку. Кому она понадобилась, неизвестно. Пусть выяснит Эймс. И открыла журнал на том месте, где оставила закладку.
Когда Джульет заносила на линованную бумагу описание очередного наряда («короткий шерстяной
— Да?
— Доктор Бодин. — Дверь слегка приоткрылась. — Извините за беспокойство, звонит какой-то Мэтью Маклорин.
— О!
Джульет взяла трубку.
Говорил Маклорин. Мэтью Маклорин был другом Ады Кэффри. Он говорил голосом таким слабым и гнусавым, словно не сообщал что-то, а спрашивал. Наиболее употребительным в данном случае является словосочетание «болезненно застенчивый». Застенчивость Мэтта Маклорина была поистине мучительной.
— Я звоню по двум причинам, — продолжал он, перейдя почти на шепот. Где-то рядом с ним маленькая девочка во весь голос пела песенку «Рожденная свободной». — Прежде всего — не знаю, сообщил ли вам уже об этом мистер Нильсен, — но Ада в своем завещании распорядилась, чтобы по ней отслужили панихиду.
— Да, он упомянул об этом.
— О, хорошо, ибо я не знаю точно, почему в качестве организатора панихиды она назначила именно меня. Так что меня интересует, будете ли вы присутствовать и не скажете ли несколько слов. У вас, возможно, из-за такого позднего предупреждения не будет времени… Панихида состоится в ближайшую субботу. Но…
Джульет колебалась. Конечно же, она собиралась присутствовать на панихиде. В самом деле, церемония давала ей превосходную возможность побольше узнать об Аде. Но стоило ли соглашаться на то, чтобы сказать несколько слов?
Надгробные речи всегда приводили Джульет в замешательство. Ее восхищало то, с какой легкостью другие громогласно прославляют жизнь, которая только что завершилась, хотя она не понимала причин подобной легкости. Вместе с тем ей был предоставлен шанс содействовать проведению панихиды, что, конечно же, позволяло более глубоко вникнуть в суть проблемы. Она познакомится с друзьями Ады, а может быть, даже заслужит их доверие. Нужно попробовать.
— Приеду с удовольствием, — ответила она и уточнила: — Я хочу сказать, что вполне ценю возможность принять участие в панихиде. А в чем вторая причина?
— О, это более щекотливое дело. Но, мм, я так понимаю, что Ада оставила вам свои книги и бумаги, — продолжал Маклорин.
Сердце Джульет забилось сильнее. Уж не собирался ли он поднять вопрос о рукописи Вильсон? А то и оспорить право ее наследования? Сказать, что рукопись обнаружила его дочь? Не согласиться с тем, что эту рукопись можно отнести к числу «бумаг» Ады?
— Надеюсь, вы не посчитаете меня слишком навязчивым или что-нибудь в этом роде, — продолжал застенчивый Мэтью. — Но хотелось бы знать, не собираетесь ли вы что-нибудь предпринять в отношении ее стихотворений? Потому что мне очень хотелось бы получить их копию, если вы не возражаете.
Ее стихотворений?
— О, разумеется, — пробормотала Джульет, подавляя возникшую досаду.
— Мне кажется, она их написала довольно много. Я думал, может быть, ей хотелось, чтобы я попытался опубликовать стихи. А может быть, вы и сами об этом подумали?