Сократ и афинская демократия
Шрифт:
Во–первых, Сократ набрался смелости и озвучил уже присутствующее (по его словам) в обществе мнение о том, что все так называемые великие государственники Афин V века до н. э. — Мильтиад, Фемистокл, Кимон и Перикл на самом деле не только не принесли пользу своему родному городу, но по существу нанесли ему вред, развратив его; потакая всем прихотям своего народа (впрочем, как этого и хотел сам Демос), они лишили его здравомыслия, угодничая перед ним, отвратили его от правильного пути и подготовили почву для последующих трагедий, тех самых, что развернулись уже в эпоху Сократа и
Калликла в виде поражения в Пелопоннесской войне и установления тиранических режимов Четырехсот и Тридцати.
Во–вторых, Фемистокл, Кимон и Перикл создали
Более того, Сократ прямо говорит о том, что если Калликл желает успеха и благосклонности демоса, то он обязан приноровиться к государственному строю, потерять свою «лучшесть» и стать похожим на афинский народ. И только когда он сможет говорить с ним на одном языке, тогда сможет на что–то там рассчитывать [25]. Таким образом, и демос и политики–потакатели демосу типа Калликла, закупорив собой политическое пространство, тем самым препятствуют выдвижению туда действительно знающих и добродетельных «лучших».
В-третьих, Сократ оскорбляет прошлых и действующих политиков, сравнивая их с софистами, что по афинским меркам конца V века до н. э. было словом почти ругательным. И о том, что это было именно так, а не иначе, свидетельствует фраза будущего обвинителя Сократа Анита из диалога «Менон»: «Софисты — это очевидная порча и гибель для тех, кто с ними водится, и не дай бог, чтобы с ними кто–то общался, даже не только из числа афинян, но и из числа иноземцев» [26].
В-четвертых, Сократ очень негативно относится к политическому гегемону Афин, демосу в целом. Говоря о том, что разные ремесленники только ошибочно полагают, будто ухаживают за телом, на самом деле занимаются низменным, рабским и недостойным делом, называя всех тех, из кого в Афинах было составлено Народное собрание, сборищем невежд, которых трудно чему- то научить на уровне разума, Сократ явно высказывал политическую позицию раздраженных гегемонией демоса крупных собственников и аристократов, и потому очень сильно рисковал.
В-пятых, буквально несколькими фразами Сократ выразил свое полное неприятие и афинской политики прошлых лет и афинской политики его времени, тем самым показав себя последовательным диссидентом и человеком, мягко говоря, не лояльным существующему в Афинах государственному строю, оппозиционно настроенным.
Но, прежде чем подводить итоги нашего анализа высказываний Сократа об идеальной политике в «Горгии», для научной достоверности мы обязаны поставить вопрос о том, насколько они принадлежат все–таки именно самому Сократу, а не, скажем, Платону; можем ли мы быть уверены, что данные критические высказывания могут быть датированы именно последней третью V века до н. э., то есть относиться именно к тому периоду, который считается наивысшем расцветом античной демократии, а не относятся, скажем, к той эпохе, когда данный диалог, собственно говоря, и был написан Платоном, то есть к середине восьмидесятых годов IV века, к эпохе умирания демократии, на двадцать–тридцать лет позже той эпохи, когда на самом деле были созданы основные философские и политические взгляды Сократа?
С нашей точки зрения, ответ должен быть утвердительным. Общий анализ текста убедительно показывает: те идеи, что вложены в уста Сократа в «Горгии», действительно, как бы мы сейчас выразились, являются интеллектуальной собственностью именно самого Сократа. Подтверждает же это следующее:
1. Крайне негативная оценка Сократом ремесленников фигурирует практически во всех работах Платона, в том числе в тех диалогах, которые относятся к числу первых творений Платона, написанных им по еще свежим воспоминаниям о Сократе. Например, в «Алкивиаде Первом», события которого относятся еще примерно к 432 году до н. э., Сократ крайне низко оценивал ремесленников по той причине,
Но, самое главное, критика Сократом тех ремесленников, которые пытаются заниматься государственными делами, подтверждается и сопоставлением высказываний Сократа у Платона с близкими, а иной раз и совершенно аналогичными по смыслу высказываниями Сократа у Ксенофонта [29]. Причем, у Ксенофонта, так же как и у Платона, выступление и оценки Сократа очень обидны для большинства афинских граждан, которых Сократ обвиняет в том, что они не только политически некомпетентны, но и вообще малопригодны как граждане [30].
Исходя из того, что оба великих ученика Сократа, Платон и Ксенофонт, с момента отъезда Ксенофонта на войну в Персию (401 год), за два года до гибели Сократа, более не встречались, не переписывались и даже несколько друг друга недолюбливали (Платон в своих диалогах ни разу не вывел Ксенофонта, Ксенофонт всего один раз упомянул в своих работах о Платоне), явная сопоставимость информации обоих авторов (тем более информации именно из ранних сократических произведений) позволяет нам с уверенностью считать, что презрительное отношение Сократа к афинскому демосу, вкупе с раздражением философа из–за того, что таким способным молодым людям, типа Калликла или Хармида, вынужденно приходится бояться тех людей на Народном собрании, чей умственный потенциал заметно ниже, имело место на самом деле и не является выдумкой кого–то одного из его учеников.
Кроме того, сократовское пренебрежение необразованным демосом, которое обнаруживается у Алкивиада в диалогах Платона и Ксенофонта, прекрасно просматривается и в сообщении уже историка Плутарха о том, что когда Алкивиад, желая поговорить с Периклом, услышал от него, что тот в настоящее время очень занят тем, что думает, как ему отчитаться перед афинянами, критически сказал ему: «Не лучше ли было бы подумать о том, как бы вовсе не давать афинянам отчета?» [31]. И это хорошо показывает нам, что многие оппозиционно настроенные современники Перикла, как и Алкивиад, и Сократ, критиковали его за то, что он чересчур боялся демоса, был слишком услужлив и угодлив с ним, не вел его к добродетели, а по сути семенил рядом с ним, боясь, словно маленькая собачка, потерять любовь своего Хозяина.
Таким образом, перекрестное совмещение данных Платона, Ксенофонта и Плутарха также показывает нам, что критическое отношение к тем афинским политикам, которые вели себя по отношению к демосу чересчур предупредительно и угодливо, тем самым возвышая его и давая возможность осознать свое политическое господство даже перед людьми состоятельными, на самом деле имело место именно у Сократа, и передалось к его ученикам Алкивиаду, Ксенофонту и Платону, можно сказать, уже «по наследству».
2. Завершая проверку принадлежности критических взглядов платоновского Сократа на политическую гегемонию необразованного афинского демоса и на тех лидеров Афин, которые всячески угождали ему, самому Сократу, следует упомянуть еще одно место из раннего сократического произведения Платона «Алкивиад Первый», написанного Платоном не менее чем на 10–15 лет раньше «Горгия». Рассуждая в нем в обычной своей манере о добродетели, Сократ делает, в том числе, и такой вывод: «Государства для своего благополучия не нуждаются ни в стенах, ни в триерах, ни в корабельных верфях, ни в многочисленности, ни в огромных размерах, если они лишены добродетели. И потому задача всякого государственного мужа — прививать своим согражданам добродетель. А для этого добродетель сначала следует обрести ему самому. Обретение добродетели — долг каждого, кто намерен не только управлять собой и тем, что ему принадлежит, но и заботиться о государстве и о его интересах. Поэтому тот, кто собирается властвовать, должен уготовить себе не свободу властвовать, делая для себя и для города все, что угодно, но рассудительность и справедливость» [32].