Сократ
Шрифт:
Сократ гладит девушке волосы, лицо, плечи...
– С малых лет ношу я за матерью корзинку, когда она ходит к роженицам; сколько я навидался грязи, голода, сколько наслушался причитаний, плача! Просто утонуть можно... Надо же чему-то и радоваться, и смеяться! Так неужто мне еще и в камне высекать разные ужасы?
Селена разглядела Коринну со всех сторон и вся засияла розовато-золотистым светом.
Сократ, восхищенный, любовался девушкой.
– Благодарю тебя, Селена! Ты светишь великолепно. И я теперь рассмотрю мою милую глазами
– Постой! Что ты делаешь?
– Прочь пеплос! Так... Плечи округлые, груди - словно тебе двенадцать лет, а не двадцать!
– Он сдавил ладонями маленькие груди, она же тихо смеялась, лепетала ненужное:
– Перестань...
– Маленькие, твердые, как теплый мрамор, живот выпуклый - ни мало, ни много, как раз в меру... Бедра длинные, роскошные.
– Он повернул Коринну. Зад - само совершенство... А теперь хорошенько слушай, что я скажу. Когда меня приглашали к Периклу, то поручили изваять в мраморе для фриза над новыми Пропилеями трех Харит: слева Аглаю, справа Талию, посередине Эвфросину. И всех - в танце.
Коринна прижимала к груди сброшенный пеплос, не зная - ревновать ей или нет Сократа к богиням очарования, радости и красоты. Но прежде, чем она нашла слова, чтобы выразить чувство ревности, услышала от Сократа: он еще в Гуди наблюдал за ней, на дереве и во время танца, и собирается ваять Харит с нее, с Коринны!
Девушка так и ахнула:
– С меня?! Я буду одной из Харит?!
– Нет, Коринна: ты будешь всеми тремя Харитами!
– Как же ты это сделаешь?
– Тебя - Аглаю я изображу в движении танца в профиль; тебя - Талию - в три четверти, вот так, - он повернул ее соответственно, - а тебя Эвфросину - с лица. Что скажешь, моя триединая?
Она уставилась на Сократа широко раскрытыми глазами. Смысл сказанного доходил до нее не сразу.
– И все три - с меня?
– Ну да! С тебя. Сейчас же и начну делать наброски...
Тут она радостно вскрикнула - Сократ закрыл ей рот ладонью. Притихнув, она произнесла:
– Над Пропилеями... я в трех лицах! Ах, какая я буду знаменитая!
– И вдруг осеклась.
– Наши меня узнают! О молнии Зевса, отец меня изобьет!
– Никто тебя не узнает, не бойся. Сделаю тебе другую прическу и нос подлиннее. Никто - только мы с тобой будем знать, что три Хариты - это ты. Прелестные Хариты будут встречать своим танцем всех всходящих на Акрополь!
Она пала ему на грудь:
– О милый! Красота, Блаженство, Радость - твоя Коринна! Обними меня крепче! Люблю тебя...
Целует его страстно и долго и увлекает за собой в угол дворика, и там, под кустами олеандров, падает навзничь, потянув его на себя.
Удары крови в жилах заглушает пенье цикад, кусты олеандров раскачали свои ветви, нежно шелестят...
– Наконец-то ты вернулась, девушка, - сказал Мом своей приятельнице Артемиде.
– Захотелось немного побродить по свету, чтоб не быть такой отсталой, как Афродита, которая, правда, все время где-то бегает,
– И что же ты видела?
– Горы, долины и токи вод, цветы и репейник, богатство и нищету, радость и горе... Но лучше всего мне в Аркадии да еще здесь, в этом уголке среди мраморных глыб, возле тебя, Мом...
– Благодарю, моя стройная красавица, за внимание. А что ты скажешь о своем подопечном, который смеялся, едва появившись на свет?
– Он мне нравится, Мом. Мальчик - прямо огонь.
– Ну а то, что он с этой девчонкой?..
– Пускай - на здоровье! Это частица жизни... Слышишь, как они блаженно вздыхают?
Эос еще протирала глаза за вершиной Гиметта, а из домика уже долетел голос Фенареты:
– Сократ! Вставай!
– Встаю!
– отозвался он, как каждый день; мать не заметила, что ответ его пришел не из дому.
Коринна поспешно набросила на себя пеплос и кинулась на шею Сократа:
– Это было прекрасно!
Долгий поцелуй - и Коринна скрылась.
Сократ пошел к дому, да остановился у мраморных глыб. День, золотой цыпленок, вылуплялся из яйца.
Мать вышла на порог.
– Вот как! Раненько же ты нынче поднялся, сынок. С чего бы это?
– Что-то позвало меня. Быть может, моя обожаемая Артемида.
Он поклонился богине и снова замер без движения. Стоит - а мысли несутся. О чем следует думать больше всего? О том, что такое звезды? Откуда взялись они? Почему зажигаются? Куда уплывает Селена в лунном челне? Из чего - земля? Где конец света? В чем величайшее наслаждение любви? Что было сначала: душа или тело? Что будет после? Думать...
– Мальчик! Что же ты стоишь, о боги?! Подумай о козе - напои! Покорми осла! Приготовь мне дров для печи! Воды наноси! Да наточи резцы для отца!
Сократ рассмеялся, подбежал к матери, поцеловал, поднял ее на руки:
– Я понял, мама, о чем надо думать прежде всего: о козе, об осле, о дровах и воде для тебя, об инструментах отца, а уж потом и о звездах!
12
Прибежал запыхавшийся раб:
– Жена владельца большой пекарни Эвколия готовится родить и зовет на помощь Фенарету!
Мать попросила сына сопровождать ее. По дороге Фенарета сердито ворчала:
– Опять босиком пошел! Скоро эфебом станешь, гражданином Афин, а ходишь босой, словно нет у нас денег на обувь!
– А у меня собственные подметки!
Сама Фенарета - в красивом плаще, ее волосы свернуты узлом, и ей это к лицу, хотя немолода уже. А босоногий сын в том же хитоне, в котором работал с утра, и будто нет у него ничего общего с матерью. Фенарету всюду встречают приветливо - люди больше живут на улице, чем в домах, переставляют свои табуретки с солнечной стороны в тень.
– Взгляни, Фенарета!
– Молодая женщина протягивает повитухе ребенка. Всего три месяца назад мы с тобой его родили! Был чуть побольше пиниевой шишки, а нынче каков!