Сократ
Шрифт:
Сократ встал.
– Будущее таит в себе чудеса красоты и блага, но творцы их - те, кто обращает к нему свое воображение, свою фантазию, смелые помыслы, поэтическую образность...
Поднялся и Критий.
– Но из нас двоих разве не я - поэт?
– Гордой поступью он двинулся к калитке и там еще обернулся.
– Мне больше нечего искать у тебя, Сократ, если ты видишь во мне свинью. Наш диалог пока закончен.
Когда Критий ушел, над оградой появилась взъерошенная голова Симона.
– Опять подслушивал?
– укоризненно спросил Сократ.
–
– Оба они одинаковые - равно страстные, упрямые, неукротимые...
– Спасибо за ободрение, - иронически молвил Сократ.
17
Над Грецией - одно небо, голубое, как цвет василька, один свет прозрачнейшее сияние; один у Греции Олимп, населенный народцем богов и богинь, которые все пропахли человечьим духом, как морской причал - запахом рыбы. Одни Дельфы в Греции, которым открыто будущее. Один язык в Греции - в нем так мало различий, какую область ни возьми, - но нет у нее единой идеи, одной общей цели.
Войны обостряют классовые раздоры и борьбу за власть; эти обостренные споры в свою очередь разрешаются остриями копий и мечей. Страна, оскудевшая, опустошенная войной, ищет обогатиться и возвыситься с помощью новой войны. Но даже оборонительные войны превращаются в грабительские.
Элладу все мучительнее раздирают противоречия, кровавые междоусобицы. Как тут поверить в Никиев мир? Какое значение имеет то, что в мире нуждаются владельцы поместий и крестьяне Аттики или владельцы рабов, на труде которых они наживают бешеные деньги? А остальные граждане?
Можем ли мы, афиняне, поставить над собою миролюбивого Никия, слабого, стареющего человека, который во имя неверного мира протягивает руку тем, кто издавна воспитывает своих юношей и девушек в суровом воинском духе? Того, кто обещает вдобавок спартанцам помощь Афин, если взбунтуются их илоты?
Нет, мы хотим, чтоб нашим главой был не глупый в своей хитрости старец, а доблестный муж, который не позволит водить себя за нос и вооружится сам, когда сосед вооружается.
Кто этот муж? Ответ один:
сын Клиния,
племянник Перикла,
ученик Сократа
Алкивиад.
Афинян поведет этот молодой, еще не прирученный хищник, красивый до того, что дух захватывает, гибкий, ловкий, отважный, дитя Фортуны, жарко любимый, жарко любящий, гордость Афин, надежда народа.
"Никого столь щедро не наделила судьба прекрасною внешностью, никого не осыпала она богатейшими дарами жизни так, как Алкивиада", - говорили о нем в более поздние времена, но и современники его знали это. Под бурное ликование народа Алкивиад был избран и введен в должность стратега.
Но Алкивиад не был бы Алкивиадом, воспитанником Сократа, и никакой радости не ощутил бы он сегодня, если б с ним вместе не радовались все афиняне.
"Всякий, кто по дружбе захочет прийти сегодня в мой дом перед заходом солнца, будет желанным гостем!" - так устами глашатаев звал Алкивиад всех граждан на пир.
Толпа у стен вокруг его садов все гуще, люди не могут дождаться, когда откроют ворота. Анофелес забрался по спинам на стену, наблюдает
– Боги Олимпа!
– кричит он в изумлении.
– Я ослепну от такого зрелища!
Голодная толпа под стеной бранится:
– Да говори же! Что ты видишь?
Тощий верзила дернул Анофелеса за ногу:
– А вот стащу тебя, бездельник! Или ты и за то, что видишь, будешь клянчить подачку?!
– Сбрось комара!
– Не волнуйтесь, граждане! Сейчас все перескажу, - торопливо откликается Анофелес и, заслонив ладонью глаза от солнца, в восторге выкрикивает: - О животворный Гелиос! Прекрасная Афродита, вдохновительница любви! Великий Пан, оберегатель стад!..
– Ты не у алтаря, дуралей! Говори, что видишь!
– О Дионис, бог вина и плодородия!
– не прекращает взывать к богам Анофелес.
Кто-то нагнулся за камнем, но Анофелес уже спрыгнул по ту сторону стены.
– Негодяй! Паразит несчастный! А нас-то тут как мух!
– Не хватит на всех!
– И мы даже не знаем, что там готовят!
– Знаем!
– вскричал какой-то подросток, которого отец подсадил на стену.
– Сад полон рабов! Носят дрова к кострам, насаживают на вертела говяжьи окорока, свиней, телят, гусей, овец! Рабыни носят блюда с горами сельдей, корзины, полные сладостей, груш, фиг, орехов, амфоры с вином, их целая вереница, по пятам друг за дружкой...
– Вдруг он истошно заорал: Пожар! Горит! Весь сад в огне!
Дым повалил через стену - то рабы подожгли все костры и принялись вращать вертела. Дым пахнет древесным духом, жиром, жарящимся мясом, дразнит обоняние нетерпеливых - и тут раздается отчаянный вопль:
– Ворота открыли! Мы не попадем!
– Попадем!
Кое-кто уже прорвался внутрь, кто посмелее - лезет через стену, в воротах столпотворение, тело к телу, давят друг друга, кричат, зовут на помощь... Рабы наводят порядок. Впустили столько голодных, сколько могут вместить сады, после чего с великим трудом ворота закрыли. В садах настоящий Элисий, ибо Алкивиад щедр, прямо расточителен. А за воротами - отчаяние. Грохают кулаки по медным створкам: ведь Алкивиад в состоянии накормить все Афины! Алкивиад может все, что пожелает! Алкивиад словно прочитал эти мысли: на стену поднимаются трубачи и глашатаи:
– Граждане Афин! Достанется каждому. Все рассчитано, чтоб ни один человек не ушел, не поев и не выпив. Терпение!
А в садах пирующие уже дерутся за первое угощение: печень на вертеле, рыбный салат... Руками зачерпывают с блюд густую подливу, овощи, гороховую кашу...
Во всех покоях Алкивиадова дома раздвинуты занавеси, по всем помещениям снуют рабы и рабыни, разнося тазы для ополаскивания пальцев, амфоры с вином, кратеры, воду. Подошло время открыть пир, а Алкивиад все еще не подает знака. Его окружает пестрая толпа друзей: здесь богатый кожевенник Анит, один из ведущих демократов, Эврипид, Критон, двоюродный брат Критий, другие ученики Сократа - Аристипп, Антисфен, Эвтидем, Симон, и еще, и еще... Но нет Сократа.