Сокровенное сказание монголов. Великая Яса
Шрифт:
Соблаговолив изречь сие, Чингисхан унял свой гнев и молвил: «Попридержи вы норов свой, тогда бы кто посмел равняться с вашим родом!»
После убиения Тэв тэнгэра хонхотадайцы вдруг присмирели.
Для того чтобы понять реальные причины той лютой ненависти и жажды мести монголов и, естественно, Чингисхана в отношении чжурчжэней, вернемся на столетие назад и оживим в памяти историю взаимоотношений монголов и чжурчжэней.
289
Чжурчжэни назвали свою державу Айсин гурун, что в переводе означает «Золотая держава». Поэтому монголы называли чжурчжэньских императоров Алтан-хан, что означает «Золотой император».
Чжурчжэни с момента создания своей «Золотой державы» (1115) вынашивали планы завоевания всего Китая. В 1125–1126 гг. они повергли державу киданей и китайское
Однако как ни препятствовали чжурчжэни и их вассалы, татары, объединению коренных монгольских племен в межплеменной союз, все их усилия не увенчались успехом. Более того, чжурчжэньский Алтан-хан вынужден был искать пути сближения с предводителем улуса Хамаг Монгол («Все Монголы»), Хабул-ханом. А после ряда неудачных попыток подчинить себе улус «Все Монголы» военным путем (1138–1140) чжурчжэни в 1147 г. подписали-таки с монголами мирный договор. Но от своих коварных замыслов чжурчжэни не отказались. С помощью своих вассалов, татар, они решили обезглавить улус «Все Монголы». Предки Чингисхана – Охин бархаг, Амбагай-хан, Хадан тайши, отец Чингисхана, Есухэй-батор —, стали жертвами этой политики.
«И это – лишь прославленные «высокородия» монголов, чьи имена были вписаны в анналы истории. А сколько было истреблено простых монголов, особенно тех, кто был уничтожен во время карательных походов цзиньцев (чжурчжэней. – A. M.) и чьи имена не были отражены в исторических хрониках?!» (Сайшал. История Чингисхана (на монг. яз.). Улан-Батор, 2004. Кн. 2. С. 560). Именно о таких карательных походах чжурчжэней, которые осуществлялись каждые три года, сообщает нам китайский источник XIII в. «Мэн-да бэй-лу».
Очевидно, так продолжалось до 1196 г., когда чжурчжэни решили покарать своих вассалов, татар, за неуступчивость при разделе добычи во время очередного своего карательного похода против северных кочевников. А поскольку именно монголы и хэрэйды – кровные враги татар – пришли на этот раз на помощь чжурчжэням в их стычке с татарами, вождям этих племен, Чингисхану и Торил-хану, были пожалованы почетные титулы, что, хотя и повышало престиж этих ханств и их вождей, по сути своей, де-факто, означало лишь принятие Алтан-ханом в вассалы на место татар других монгольских племен.
С тех пор Чингисхан, о чем свидетельствует «Юань ши», «вносил дань (империи. – A. M.) Цзинь ежегодными подношениями» (Юань ши. – В кн.: Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. М.: ACT, ВЗОИ, 2004. С. 458) и делал это, по-видимому, так исправно, что приобрел «доверенность императора нючжей (чжурчжэней. – A. M.), который потом слишком долго смотрел сквозь пальцы на его честолюбивые замыслы… То, почему гины (чжурчжэни. – A.M.) допустили усиления Чингисхана, позволив ему покорить окрестные племена, подвластные Китаю (имеется в виду империя Цзинь. – A. M.), можно объяснить только недальновидностью тогдашнего правителя гинов, продажностью некоторых его чиновников, которых Чингисхан, без сомнения, держал на жалованье, искусным сокрытием замыслов этого честолюбца, исправностью в выполнении условий подданства и наружным видом преданности и покорности к царствующей династии» (Иванин М. И. О военном искусстве монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингисхане и Тамерлане. Санкт-Петербург: АО «Славия», 2003. С. 46; 105—06).
Поворотным моментом в истории взаимоотношений империи Цзинь и монголов стал 1206 г., когда «Чингисхан возводит род монгол на небывалую высоту, ставит его во главе большого кочевого государства и… осуществляет его старые мечты, даже далеко превосходит их» (Владимирцов Б. Я. Чингисхан. – В кн.: Владимирцов Б. Я. Работы по истории и этнографии монгольских народов. М.: ИФ «Восточная литература» РАН, 2002. С. 178). Однако Алтан-хан не пожелал расставаться со своими имперскими замашками в отношении своих прежних вассалов, как ни в чем не бывало требовал уплаты ежегодной дани, «по-прежнему препятствовал экономическим отношениям, в частности торговле кочевых племен с Китаем, что приводило к крайнему дефициту товаров широкого потребления и продуктов питания, в которых нуждались кочевники» (Нацагдорж Ш. Жизнеописание Чингисхана (на монг. яз.). Улан-Батор: Соёмбо, 1991. С. 128).
«Но, кроме того, у Чингиса были особые причины жаждать войны с… государством Цзинь… Не только грабить и разорять богатые области, но и мстить… старым губителям его славного рода…» (Владимирцов Б. Я. Указ. соч. С. 178). Одним словом, когда «жажда мести соединилась с жаждой крови, богатства и власти» (Иванин М. И. Указ. соч. С. 106), по свидетельству «Юань ши», Чингисхан «стал замышлять поход на Цзинь… захотел отомстить… определенно решил направить карательную экспедицию, однако не осмелился двинуться необдуманно» (Юань ши. Указ соч. С. 456).
Помимо действий административного, военного и дипломатического характера, осуществленных Чингисханом в 1206–1210 гг. и свидетельствовавших о целенаправленной подготовке к войне с державой чжурчжэней, в самый канун вторжения, как свидетельствуют древние источники, Чингисхан уделил особое внимание мерам предосторожности в тылу, организации войска, получению информации о внутреннем положении в державе Алтан-хана, привлечению на свою сторону всех антицзиньских сил, прежде всего киданей, которых впоследствии «Чингисхан блестяще использовал для того, чтобы взорвать империю Алтан-хана изнутри» (Сайшал. Указ. соч. С. 584).
И когда Чингисхан в 1209 г., после провозглашения в Цзинь нового императора Вэй Шао Ван Ваньгинь Юн Цзи, окончательно убедился в том, что
(Прим. А. Мелехина.)
Засим в год Овцы [290] (1211 г.) Чингисхан пошел повоевать хятадский народ [291] [292] . И захватил он город Фу Жиу [293] и, перейдя через перевал Унэгэн, занял и город Сун дэи фу (Шуан те фу). И отослал он с передовым отрядом Зэва и Гуйгунэг-батора. И достигли они перевала Цавчал, где на пути их стояла сильно укрепленная вражеская застава [294] . И сказал тогда Зэв: «Вид сделав, что уходим, врага понудим выйти из заставы. Тогда и вступим в бой, поворотясь!» И приказал Зэв своим мужам повернуть коней назад. Узрев, что наши ратники отходят, хятады выступили из заставы, дабы догнать их и разбить.
290
Русский военный историк М. И. Иванин, основываясь на древних летописях, так описывает начальный период (1211 г.) похода Чингисхана в Северный Китай: «Окончив приготовление к походу, Чингисхан в марте 1211 г. с берегов реки Керулен двинулся к пределам Китая… Все пространство пути от Керулена до ближайшей части Китайской стены составляет около 750 верст, следовательно, могло быть пройдено в сорок дней…
Начав поход в марте месяце, Чингисхан прошел степь (в основном восточную часть пустыни Гоби. – A. M.) до жары; войдя в землю онгудов, он, по обыкновению, в течение лета откармливал лошадей, чтобы с осени выступить в поход…
Онгудский хан Алахуши дигитхури был на стороне Чингисхана еще с 1204 г. и поддался ему (вероятно, до времени тайно). С приближением Чингисхана к его владениям он (Алахуши дигитхури. – A. M.) явно перешел на его сторону. Это облегчило первые военные действия монголов, преимущественно потому, что большая часть табунов лошадей, верблюдов и прочего скота, принадлежавших императору цзиньцев, досталась монголам…
В Китае, исключая мулов и ослов, скота держат мало… лошадей для двора и войск в Пекин брали из казенных табунов, пасшихся у онгудов, на севере Китайской стены… Эти табуны и стада, в случае войны и особенно спешных походов составлявшие главное пособие для конницы, обозов и продовольствия, хотя находились в непосредственном владении правительства, но были под надзором пастухов из кочевого народа; доставки же этих животных от прочих кочевых народов можно было ожидать только в случае покорности или личных выгод их… Нет сомнения, что Китай (здесь имеется в виду империя Цзинь. – A. M.)… до вторжения Чингисхана не мог иметь внутри своих пределов значительного скотоводства, и способы формирования конницы состояли в казенных табунах, которые Чингисхану удалось отогнать при содействии хана онгудов (Иванин М. И. О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингисхане и Тамерлане. СПб.: Славия, 2003. С. 107–109).
291
Здесь имеется в виду чжурчжэньская империя Цзинь Алтан-хана, находившаяся на северо-востоке Китая и занимавшая ее третью часть.
292
В XII в. вождь племени Ваньгинь Агуда объединил все родственные чжурчжэньские племена, народа маньчжуро-тунгусского происхождения, и в 1115 г. на территории теперешней Маньчжурии и северо-восточной половины собственно Китая образовал империю Цзинь, «Золотую державу». Территория державы Алтан-хана («Золотого императора») простиралась на востоке до Японского и Охотского морей и Внешнего Хянганского хребта, на северо-западе достигала границ современной Монголии, на западе примыкала к Бортохою, Шаньси, горам Хэншань, восточной части Ганьсу и державе тангудов, на юге достигала хребта Чиньлин, реки Хуанхэ и границ южно-сунского государства, в котором правила национальная китайская династия Сун. В начале вторжения Чингисхана в империю Цзинь ее императором был Юнь-цзи.
293
Судя по китайским и персидским древним источникам, после взятия этого города войска Чингисхана были разделены и двинулись в двух направлениях. Вот что об этом пишет М. И. Иванин: «Идти прямо на Пекин (в то время Средняя столица Алтан-хана, Чжунду. – A. M.) было невыгодно. В нем в то время находилось место пребывания императора гинов (цзиньцев. – A. M.); нет сомнения, что горные входы в Китай напротив столицы были хорошо укреплены и защищены лучшими войсками.
Нынешняя Маньчжурия была во власти гинов, и так как там местность пересечена горами и лесами, то оттуда легко можно было обеспокоить Чингисхана с тыла и с левого крыла и истреблять или угонять скот, назначенный для продовольствия. Эти причины, вероятно, заставили Чингисхана идти не прямо на Пекин, а на Датун (Си-цзин, западная столица Алтан-хана. – A. M.), отстоящий от Пекина на 360 верст; но вероятно также, что Чингисхан угрожал Пекину, чтобы лучше скрыть настоящее место, откуда он хотел вторгнуться в Китай. Об этом можно судить из того, что гины не успели сделать распоряжений для обороны крепости Ву-ша-пху (Ушапу, Ушабуу. – A. M.), защищавшей важный проход в горах. Монголы, взяв ее без большого сопротивления, прямо устремились на Датун и оттуда уже направились между двумя ветвями Великой стены на Пекин (Чжунду. – A. M.) (Иванин М. И. О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов при Чингисхане и Тамерлане. СПб.: Славия, 2003. С. 107–109).
294
Судя по китайской летописи «Юань ши», наступление главных сил Чингисхана на Жунду началось в сентябре 1211 г.: «В восьмой луне (9 сентября – 8 октября 1211 г.) император (Чингисхан. – A. M.) сражался с цзиньским командующим у [города] Сюаньпин (Сюань Дэ; совр. Сюаньхуа. – A. M.) при реке Хуйхэ и разбил его. В девятой луне (9 октября – 6 ноября 1211 г.) [Чингисхан] захватил (город) Дэсинфу (Дэ Син. – A. M.). Защищавший заставу Цзюй-юн-гуань (Цавчаал. – A. M.), полководец, спасая себя, сбежал. Тогда Зэв вошел в [эту] заставу и приблизился к средней столице (Жунду. – A. M.)» (Храпачевский Р. П. Военная держава Чингисхана. М.: ACT, ВЗОИ, 2004. С. 459).