Сокровенное сказание монголов. Великая Яса
Шрифт:
И приступил Шигихутуг к лиу-шиу Хада и молвил такие слова: «Дотоле стольный град Жунду и все его несметные богатства принадлежали только Алтан-хану Отныне это все – владенья Чингисхана. И по какому праву ты, презренный, богатства эти расточаешь воровски?! Твои я подношенья не приму».
Унгур бурч и Архай хасар приняли подношения лиу-шиу Хада. Засим сочли они втроем богатства града стольного Жунду и воротились в ставку Чингисхана.
И вопросил тогда Чингисхан Унгура бурча, Архай хасара и Шигихутуга: «Что вам пожаловал лиу-шиу Хада?»
И отвечал ему Шигихутуг: «Лиу-шиу Хада нам кланялся и серебром, и златом, и прочими богатыми дарами. На это я ему сказал: «Дотоле Алтан-хану стольный град Жунду принадлежал. Но ныне это Чингисхановы владенья. И по какому праву ты, презренный, богатства эти расточаешь воровски?!» Я подношения его не принял, а Унгур и Архай прельстилися хятадскими дарами».
И покарал тогда Чингисхан покором лютым Унгура и Архай хасара, а Шигихутугу, милость свою явив, соизволил сказать: «Ты, ставший веждами моими, окрест взирающими ясным днем, и слухом, внемлющим во тьме ночной, воистину блюдешь закон великий!»
Севший в Намгине Алтан-хан, своею волею желая с Чингисханом замириться, отправил к владыке сына Тэнгэра со ста нукерами, дабы служили верою и правдой в гвардии его. И благословил Чингисхан покорность, выказанную Алтан-ханом, и пожелал он возвратиться восвояси [317] [318] , пройдя через Цавчалскую заставу.
И, уходя, повелел Чингисхан Хасару принять под водительство свое рать левой руки и, следуя берегом моря-океана, прийти и подчинить нам Бэйжин [319] , засим
317
Чингисхан возвратился на родину осенью 1215 г.
318
Как пишет китайский ученый Сайшал, «в июне 1215 г. Чингисхан, находясь ставкой на озере Загасан нуур («Рыбном озере»), в целях захвата цзиньских городов разделил свои войска на три части и двинул их по трем направлениям: монгольские войска «правой руки» под командованием салжудского Самухэ-батора выступили в направлении Гуаньчжун, монголо-киданьское соединение под командованием хонхотанского Толун чэрби наступало в центральном направлении на Чжэньдин, подчинившиеся монголам китайские части, объединенные под командованием Ши Тян-нина, которому было присвоено звание заместителя главнокомандующего и вручена золотая пайцза с изображением головы тигра, двинулись в восточном направлении на Пинчжоу…
Причины его возвращения были следующими. Во-первых, была достигнута главная цель кампании: захвачен город Жунду и обескровлен противник, войска цзиньского Алтан-хана; во-вторых, предстояло подавить вспыхнувшие в собственном тылу смуту и возмущения ранее покоренных племен» (Сайшал. История Чингисхана (на монг. яз.). Улан-Батор, 2004. Т. 2. С. 582–583).
После своего возвращения в Монголию в 1215 г. Чингисхан больше никогда не принимал личного участия в дальнейших военных действиях на территории империи Цзинь. В августе 1217 г. гуй ван Мухали был наделен полномочиями наместника на захваченных чжурчжэньских территориях; он руководил последующими военными действиями и управлением этими территориями.
319
Северная столица Цзинь.
И отослал Чингисхан вместе с Хасаром в поход оный Журчи Дэя, Алчи и Толун чэрби. И подчинил Хасар Бэйжин и град зурчидский Фуфану, и занял прочие стоявшие на пути грады зурчидские, и, пройдя чрез Таур-реку, пришел в ставку Верховную.
Известясь о том, что в землях Сартаульских пленена и перебита сотня мужей наших, кои во главе с Ухуной посланы были к сартаульцам посольством, вознегодовал Чингисхан: «Возможно ли спустить неслыханное поруганье, которое бессовестные сартаульцы над нашими поводьями златыми [320] учинили?! Так повоюем лиходеев-сартаульцев! За муки смертные Ухуны, за поруганье над мужами нашими сполна им поруганьем воздадим!» [321]
320
Монголы на протяжении всей истории проводили гибкую политику в отношениях с другими государствами. Вот почему издревле они называли свою политику, направленную на установление добрососедских связей с другими странами, «золотыми поводьями державы».
321
Как свидетельствует Рашид ад-Дин: «Когда Чингисхан соизволил вверить Мухали гуй вану тот край (назначить его наместником в захваченных районах Северного Китая в 1217 г. – A. M.), он собрался направиться (в поход) со всеми войсками правого и левого крыла и остальными на Туркестан и Иран (на хорезмшаха. – A. M.), но прежде он счел необходимым принять меры против Хучулуга найманского и других племен, которые бунтовали по всем углам (его владений), и (уже) тогда привести в исполнение то намерение…» (Рашид ад-Дин. Сборник летописей. М.: Ладомир, 2002. Т. 1. Кн. 2. С. 179).
Покончить с Хучулугом, который в то время сумел захватить власть в государстве кара-киданей, Чингисхан поручил Зэву. Ата-Мелик Джувейни в своей книге «Чингисхан. История завоевателя мира» так описал бесславный конец Хучулуга: «И монгольская армия отправилась вдогонку за Хучулугом; и где бы он ни останавливался, они настигали его; и так они преследовали его как бешеную собаку, пока он не дошел до границ Бадахшана и не вступил в долину, называемую Дарра-и-Дарази. Когда он приблизился к Сарык-Чопан, он спутал дороги (как и следовало) и вступил в долину, из которой не было выхода. Несколько бадахшанских охотников охотились в горах неподалеку. Они заметили Хучулуга и его людей и направились к ним; а монголы (Зэв. – A. M.) подошли с другой стороны.
Так как долина была каменистая и передвигаться по ней было трудно, монголы пришли к согласию с охотниками. «Эти люди, – сказали они, – Хучулуг и его сторонники, которые ускользнули от нас. Если вы захватите Хучулуга и доставите его к нам, мы больше ничего у вас не попросим». И тогда эти люди окружили Хучулуга и его сторонников, взяли его в плен и передали монголам, которые отрезали ему голову и увезли ее с собой. Жители Бадахшана получили бесчисленное множество денег и драгоценностей и вернулись домой» (Джувейни Ата-Мелик. Чингисхан. История завоевателя мира. М.: ИД «Магистр-пресс», 2004. С. 43–44).
Интересно, что в «Сокровенном сказании монголов» также сообщается «о принятых Чингисханом мерах против найманов и других племен»: «Субэгэдэй-батор, отправившийся с мужами своими вдогонку за сыновьями мэргэдского Тогтога – Худу и Чулуном, нагнал их на реке Чуй. И истребил он их на побоище и вернулся восвояси. Зэв настиг Хучулуг-хана найманского в местности, именуемой Сариг хун, и, убив его, возвратился к владыке…» По неизвестным причинам эти свидетельства, а также эпизод с походом Борохула на хори тумэдов, помещены среди событий, относящихся к более раннему периоду (см. главу «История покорения харлугов, уйгуров и лесных народов»).
Прежде чем Чингисхану выступить в поход, приступила к нему Есуй хатан и молвила:
«Кому предстоит многотрудный поход, Кто скоро за дальние горы уйдет, Кто реки широкие переплывет, Тот должен, конечно, себя вопрошать: А кто остается людьми управлять, Всю тяжесть улуса на плечи возьмет? Не первая ль это из ханских забот! Ты разумом всесовершенным, о хан, Познал, что закон одинаковый дан Всем, всем, кто является в мир, чтобы жить. Он в том, что настанет пора уходить. Как крепкий утес, тебе тело дано, Но в немощах рухнет однажды оно. И кем управляться твой будет улус? Кто примет на плечи великий твой груз? Ты – сила сейчас, ты – опора, конечно, Но смертен и сильный… Ничто же не вечно! Так чьими подхвачено будет руками И славы твоей, и всесилия знамя? [322] Имеешь ты, хан, четырех сыновей — Кому из них править по воле твоей? И дети, и младшие братья, и жены, И слуги — Ждут: молви нам слово закона».322
Согласно верованиям монголов, после смерти человека его «сулдэ» («жизненная сила») становится гением-хранителем семьи, рода и может воплощаться в разных предметах, в том числе и в знамени.
Соизволив выслушать Есуй хатан, Чингисхан прорек: «Хотя и женщина она, но истинно глаголет. Вы, мои братья, дети, Борчу и ты, мой Мухали, подобных слов не сказывали
Упредив Жочи, Цагадай воскликнул: «Повелевая Жочи первым говорить, чем выделяешь ты его средь нас? Ужели нами править суждено ему, мэргэдскому ублюдку?!» [323]
323
Цагадай намекает на тот факт, что их мать Бортэ хатан была пленена мэргэдами и якобы возвратилась оттуда беременной.
И вскочил тогда Жочи с места своего и, схватив Цагадая за грудки, сказал:
«Наш хан-отец и в мыслях мною не пренебрегал, Почто же ты меня считаешь чуженином?! Скажи, какими же достоинствами ты превзошел меня? Пожалуй, токмо необузданной гордыней. Даю большой свой палец я на отсеченье, Коль ты сумеешь помрачить меня в стрельбе! И не восстану я живым с земли, Коли тобой в борьбе повержен буду! И да благословит сие Чингисхан повелением своим!»И сцепились Жочи и Цагадай в борьбе. И, желая разнять их, Борчу стал оттаскивать за руку Жочи, а Мухали тянул за руку Цагадая. Чингисхан же взирал на сие безгласно.
Стоявший по левую руку Хухучос молвил тогда:
«Почто ты поспешаешь, Цагадай? Твой хан-отец среди сынов своих Всегда к тебе был благосклонен. Пред тем как появиться вам на свет, Над землей многозвездное Небо вне законов и правил кружилось, Многотемная рать в поле бранном с ратью столь же великою билась. Возвращались с богатым полоном, пригоняли коней, что в теле. Не один из нас, многих тысяч, месяцами не спал в постели. Вся земля, как и Небо над нею, беспорядочно так же кружилась; Все и вся на ней слепо боролось, в жарких схватках сражалось и билось. Сколь жестокими были сраженья! И телам ратоборцев усталым Долго не было отдохновенья, сна спокойного под одеялом. Для сомнений мы и для раздумий не имели ни сил, ни часа, Ибо время борьбе отдавали, отдавали силы боям. Мы вперед и вперед стремились, отступать приходилось не часто, И понятья «покой» или «счастье» незнакомыми были нам. Ты сказал слова недобрые, Цагадай, Душу матери горячую остудил, Сердце любящее, нежное оскорбил, Мысли, чувства благородные погубил. Дети, дети, Бортэ хатан – всем вам мать, В жилах ваших – кровь от печени одной, И родство вам невозможно растерять — Братья кровные, должны вы быть родней! Коль посмеете родством вы пренебречь, Коль услышит мать бессовестную речь, Коль не станете любовь ее беречь, Что же ей теперь – живою в землю лечь? Дети, дети, ведь она носила вас, И заботами она дарила вас. Коли грубостью обидите вы мать, Боль души ее вовек вам не унять. Отец ваш хан вел долгую войну, Чтобы создать единую страну. Он головой за это рисковал, Своей горячей крови не жалел, В степи на дэле собственном он спал, А в головах – рукав – все тот же дэл. Чтоб подданных объединить в страну, Не есть, не пить, не спать он был готов. Хотелось пить – свою же пил слюну, Ел мясо, что застряло меж зубов. Шел в гору он – с лица струился пот, Но был отец ваш хан неутомим. И Бортэ хатан, не боясь невзгод, Все горести переносила с ним. У нее благородный нрав, Мать, повыше полы подобрав Своего бессменного дэла, Никогда не сидела без дела, А трудилась – себя не жалела. Чтоб взрастить детей, Чтобы их поднять, Выпадало ей Недоесть, не спать. Детям – первый глоток, Детям – лучший кусок. Уставала так, Что валилась с ног. Мать благодарность вашу заслужила: За плечи кверху каждого тащила, До совершеннолетья довела. Ее заслугам равных нет, пожалуй: За ворот кверху вас приподнимала И что могла – все сыновьям дала. Всю жизнь она за вами убирает… Кто из детей под стремя вырастает, Того с мужами зрелыми равняет. И нынче часто думается ей: «Жизнь им я отдала. За все старанья Увидеть бы мне добрые деянья Моих возросших милых сыновей!» Смотрите ж, дети, мать не огорчайте, Враждою дум ее не омрачайте. Умом светла, душой, как лист, раскрыта, Солнцеподобна мать, многоочита».Засим Чингисхан рек: «Как можно так порочить Жочи?! Ужель не старший он из всех моих сынов?! Ужели, Цагадай, не стыдно напраслину на брата возводить!»
На эти слова владыки Цагадай ответил покаянно:
«Вовек я не пренебрегу Умом и силой брата Жочи. Как говорят в народе, Нельзя же злоречивого казнить, Что тщился словом ближнего убить; И шкуру нам не след с того сдирать, Кто языком хотел нас растоптать. Да, брат мой Жочи, А за ним и я — Мы старшие отцовы сыновья. Мы – братья, Силы мы объединим, Мы преданно отцу послужим с ним. А тех, кто прочь пытался убежать, Догоним и на месте порешим. Кто отделился, Кто отстал в пути, Тому от мести нашей не уйти. Вот Угэдэй – великодушней нас, О нем как о преемнике и сказ. Ему бы при отце и пребывать, Чтоб хан учил его повелевать, Вникать в ведение державных дел, Чтобы великой шапкой Угэдэй По воле государя завладел».Затем поворотился Чингисхан к Жочи и вдругорядь вопрошал его: «Так что же скажет сын мой Жочи?»
И молвил Жочи в ответ хану-отцу: «Что говорить? Все сказано уж было Цагадаем. Сплотим свои мы силы воедино с братом, дабы тебе, отец, служить! Преемником твоим и я хотел бы видеть Угэдэя».
И прорек тогда Чингисхан: «Не надобно объединять вам силы. Ведь наша мать-Земля бескрайна, и рекам ее нет числа. Уделом иноземным каждого из вас я наделю. Живите розно и владения приумножайте! И будьте верны слову, блюдите дружество свое. Не приведи Всевышний стать вам притчей во языцех, посмешищем у подданных своих!