Сокровища Атлантиды
Шрифт:
– И что потом случилось с этими русскими пленными, когда база была построена?
Хоцафель помрачнел:
– Нацисты не могли подвергать опасности раскрытия самый охраняемый секрет Германии. Рабочие либо погибли от непосильного труда, либо были ликвидированы.
Сэндекер проводил хмурым взглядом уходящую к потолку спираль дыма:
– Выходит, там подо льдом лежат тысячи безымянных и всеми забытых русских?
– Для нацистов человеческая жизнь ничего не стоила, – с грустью сказал Хоцафель. – Ради строительства крепости-убежища, откуда возродится Четвертый рейх, они готовы были пойти на любые жертвы.
– Четвертый рейх, Четвертая
– Немцы – народ упрямый, – вздохнул Хоцафель.
– Вы эту базу видели? – спросил Литтл. Старый адмирал кивнул:
– После выхода из Бергена капитан Харгер на “U-2015” и я на “U-699”, ни разу не всплыв на поверхность, пересекли Атлантику и пришли в одну укромную бухточку, затерявшуюся среди тысяч других на пустынном побережье Патагонии.
– Где выгрузили пассажиров и карго, – подхватил Сэндекер.
– Вы знакомы с этой операцией?
– Только в общих чертах.
– Тогда я должен сообщить, что в тот раз все было несколько иначе. Мы высадили только пассажиров и выгрузили контейнер со спермой и клеточной тканью фюрера. А шедевры искусства, золото и прочие ценности, равно как и священные реликвии нацистов, остались на борту. Мы же с капитаном Харгером ушли к базе в Антарктиде. После встречи с кораблем-заправщиком мы продолжили путь и прибыли к месту назначения в начале июня 1945 года. Это чудо немецкой инженерно-технической мысли поразило меня с первого взгляда. Прибывший с берега лоцман встал за штурвал “U-2015”, a мы пошли у нее в кильватере, всплыв внутри огромной полости, совершенно незаметной с моря на расстоянии в четверть мили. Мы пришвартовались к ледяному пирсу, способному одновременно принять несколько больших транспортных судов и подлодок. Нам с капитаном Харгером указали место швартовки рядом с военным транспортом, откуда как раз выгружали самолет в разобранном виде...
– Так они еще и самолеты с этой базы запускали? – перебил Литтл.
– Это было последнее слово немецкой авиационной промышленности. Реактивный бомбардировщик “Юнкерс-287”, переоборудованный в транспортник, снабженный лыжами и специально приспособленный для полярных условий. Заключенные вырезали во льду большой ангар и тяжелыми строительными машинами выровняли взлетно-посадочную полосу в милю длиной. За пять лет целые ледяные горы выпотрошили и построили настоящий город, в котором проживало пять тысяч человек, включая пленных русских.
– Разве тепло, выделяемое таким количеством людей, машин и механизмов не вызывало усиленное таяние льда? – спросил Литтл.
– Немецкие химики разработали специальное покрытие для ледяных стен, предотвращающее таяние. Температура внутри полости поддерживалась на уровне двадцати одного градуса по Цельсию.
– А для каких целей собирались использовать базу после войны? – поинтересовался Сэндекер.
– Насколько я понимаю, замысел состоял в том, чтобы остатки нацистской элиты, обосновавшись на территории базы, скрытно прибирали к рукам экономику Южной Америки, скупая большие латифундии и крупнейшие предприятия. Они также инвестировали колоссальные суммы в новую Германию и страны Азии, используя вывезенный золотой запас, выручку от продажи кое-каких трофейных сокровищ и поддельные доллары, отпечатанные с подлинных матриц Казначейства США. Каким образом они попали к ним в руки, я точно не знаю, но ходили слухи, что люди Канариса перехватили их у похитившего
– И сколько времени вы провели на этой базе? – спросил Литтл.
– Два месяца. Потом отвел свою лодку с экипажем в устье Ла-Платы и сдался местным властям. Капитан аргентинского флота поднялся на борт и приказал мне следовать на военно-морскую базу Мар-де-ла-Плата. Тогда же я отдал свой последний приказ, а потом сдал командованию базы опустевшую подлодку.
– И когда это произошло?
– Спустя три месяца и три недели после окончания войны.
– Что было потом?
– Меня и мой экипаж интернировали и держали под замком до прибытия агентов английских и американских спецслужб. Допросы продолжались шесть недель, после чего нас отпустили и разрешили вернуться домой.
– Насколько я понимаю, ни вы, ни ваши люди ни о чем не проговорились?
Хоцафель улыбнулся:
– За три недели пути от Антарктиды до Аргентины у нас было достаточно времени, чтобы отрепетировать и согласовать будущие показания. Быть может, звучит несколько мелодраматично, но ни один из нас не раскололся, и следователи ничего не узнали. Они были очень недоверчивы, да и кто на их месте вел бы себя по-другому? Немецкий военный корабль бесследно исчезает, где-то прячется почти четыре месяца и потом вдруг снова объявляется невесть откуда. При этом его командир утверждает, что все радиосообщения о капитуляции Германии считал уловкой союзников и провокацией, направленной на то, чтобы он выдал свое местоположение. Не слишком правдоподобная версия, но опровергнуть ее они не смогли, как ни старались. – Он помолчал, глядя на искусственное пламя в камине. – “U-699” передали военному флоту Соединенных Штатов и отбуксировали на базу в Норфолке, где разобрали до последнего винтика и сдали в металлолом.
– А что сталось с “U-2015”? – попытался прощупать его Сэндекер.
– Об этом мне не известно. Я о ней никогда больше ничего не слышал и Харгера больше никогда не видел.
– Тогда вам, наверное, будет небезынтересно узнать, – удовлетворенно кивнул Сэндекер, – что она была потоплена в Антарктике американской атомной подлодкой всего несколько дней назад.
Хоцафель прищурился:
– До меня доходили слухи о какой-то немецкой подлодке класса “U”, неоднократно замеченной в южных полярных водах, но я не придавал им значения.
– Поскольку многие из наиболее совершенных германских субмарин все еще числятся пропавшими без вести, – заметил Литтл, – мы подозреваем, что целая флотилия их была зарезервирована нацистской верхушкой для тайных послевоенных перевозок, которые продолжались годами.
– Вынужден признать, что такое весьма вероятно.
Сэндекер открыл рот, собираясь что-то добавить, но тут снова зазвонил телефон. Он включил спикер и стиснул зубы, одновременно стремясь поскорее услышать новости и страшась того, что они могут оказаться скверными.
– Да?
– Это опять я, сэр. Звоню так, на всякий случай, – послышался голос Питта. – Пицца уже у ваших дверей, а посыльный возвращается обратно, мужественно борясь с напряженным уличным движением.
– Спасибо, что позвонили, – сказал Сэндекер. Облегчения в его голосе не ощущалось.
– Надеюсь, вы снова обратитесь к нам, когда захочется пиццы.
– Предпочитаю пирожки, – буркнул Сэндекер и повесил трубку. – Ну что ж, джентльмены, могу сообщить, что они добрались до самолета и поднялись в воздух.