Сокровища Ауйан Тепуи
Шрифт:
— А что будет с нашей спутницей? — перебил его Тауфик, при виде Стивена становившийся мрачным и угрюмым. — Разве вы не отпустите её с нами?
— Она не Ваша спутница, — высокомерно взглянул на него тот, — она остаётся моей заложницей до тех пор, пока я сам не решу — отпустить её или нет. Можете лишь передать её друзьям и родным, что она жива, здорова и скоро вернётся к ним. С этой минуты я разрешаю вам общаться друг с другом, но только потому, что через пару часов вы расстанетесь. Быть может, навсегда, — помолчав, добавил он.
— Слушая Вас, невольно поверишь в это, — язвительно, с оттенком горечи, произнесла
— Об этом не беспокойтесь, — с той же ноткой высокомерия и равнодушия произнёс Стивен, — неподалёку есть озеро. Не переживайте — крокодилы в нём не водятся. Признаться, я и сам не прочь принять минеральную ванну, но первой пусть это сделает женщина. Я провожу Вас.
Стефани с готовностью поднялась. Она не видела воды уже второй день, а француженки имеют репутацию весьма щепетильных особ в вопросах чистоплотности.
Озеро оказалось великолепным. Чистое и прозрачное — Стефани на несколько мгновений позабыла обо всех тревогах, когда скинула одежду и с головой окунулась в манящую прохладу. Прикосновение воды пьянило её, поры сожжённой, истерзанной насекомыми кожи открылись навстречу благодатным струям, ласкающим её обнажённое тело. Стефани смыла остатки косметики и тщательно прополоскала волосы. Оно было милым и дружелюбным, это озеро, и совсем не хотелось вылезать из него. Разве шло оно в сравнение с тем искусственным водоёмом, изображавшим залив в "Голубом змее"! Ничтожная подделка с солёной водой, после которой Стефани вынуждена была принимать душ!
Насладившись купанием, Стефани выстирала платье и нижнее бельё, ещё раз окунулась и не без сожаления вылезла на берег. Неприятно было натягивать на себя мокрую одежду, но приходилось мириться с обстоятельствами. Одевшись и немного просушив волосы, она окликнула Стива.
— Это было чудесно!
— Не сомневаюсь, — с иронией произнёс он, — любое озеро почло бы за честь принять в свои воды столь прекрасное тело.
— Вы подсматривали! — вспыхнула Стефани и её охватило чувство стыда. Она не смела поднять на него глаза после того, как он видел её обнажённой. — Как низко!
— Почему? — сощурился Стивен. — Мне кажется, красота создана для того, чтобы ею восхищаться. Вы — актриса, а смущаетесь оттого, что Ваше тело увидел мужчина. Увидел и восхитился,— насмешливый тон Стивена вдруг стал серьёзным; когда Стефани подняла на него свой взгляд, она увидела, что он не издевается над ней, а говорит то, что думает на самом деле. — Но позвольте напомнить Вам, леди, о том, что я отнюдь не восхищаюсь Вами как актрисой. Существует ещё много несозданных фильмов - гениальных проектов, - в которых Вы могли бы сыграть хорошую роль. Ну, а растрачивать свой талант, красоту и время, снимаясь в дешёвых коммерческих картинах с заурядным сюжетом — у вас это и называется искусством?
— Знаете, что? — Стефани развернулась и в упор посмотрела на него. — Когда мы выберемся отсюда, Вы напишите гениальный сценарий и предложите мне главную роль. Вероятно, я соглашусь, — сдержанно добавила она.
— Вы снова иронизируете, — немного помолчав, ответил Стивен, — мне казалось, что вчера мы нашли общий язык.
— Я допустила ошибку! — с ожесточением перебила его Стефани. — Вчера было сказано слишком много и притом лишнего. Вы вынудили меня на эту откровенность!
Стивен не ответил. Да, он обладал каменным сердцем, железным характером и стальной выдержкой, но время от времени эта женщина каким-то непостижимым образом проникала в закрытые для всех тайники его души и бродила в самых опасных, самых тщательно охраняемых закоулках. Иногда от этого становилось больно, но пока ещё Стивен умел подавлять в себе чувства, рождённые вибрацией тех осторожных шагов. И как бы ни было горько признаваться в этом, но дешёвая французская актриса права — незачем ему копаться в чужих трагедиях, да ещё проявлять сочувствие: разве кто-нибудь протянул ему руку помощи, когда все отвернулись от него, когда судьба выкинула его на свои самые грязные задворки? Он сам выкарабкался из этой ямы, пусть даже ценой жизни мачехи и товарища, и никогда, ни в чём не обвинял людей, оставшихся равнодушными и безучастными к его судьбе. Да разве имеет всё это сейчас значение? В конце концов, он почти у цели и никакая французская актриса не испортит его триумфального настроения.
Стефани расценила его молчание по-своему. Она привыкла к тому, что все мужчины восхищались ею и всем, что она делала. Никто ещё не смел критиковать то, в чём она видела смысл своей жизни — её кино. Стивен же позволял себе делать это, не скрывая презрения в глазах и насмешки в голосе. Лишь потому, что в эти часы держит её жизнь в своей власти! Хотелось бы ей взглянуть на него на какой-нибудь презентации её нового фильма! Он бы также лебезил и заискивал, испытывая счастье от того, что она улыбнулась ему или подала руку. Мужчины, по большому счёту, примитивны и глупы. Конечно, Пол был исключением, но то воспитание и внутренняя наполненность!
Стефании отрицала подсознательно, что Стивен мог иметь свой внутренний мир - всеми его действиями руководили корысть и зависть, ненависть и тщеславие. Единственное, чего она пугалась, так это неведомой, неподвластной ей тяги к этому мужчине. Она находила его привлекательным именно в этой своей грубой неотёсанности, но сама её природа не терпела столь откровенного противоречия и неестественности, рождая в душе Стефани разлады, расшатывая её моральный стержень, так тщательно возделанный культурными традициями цивилизованного мира.
Между стволов тропических деревьев мелькнула пёстрая куртка Микаэля.
— Стив! Герберт ушёл и не вернулся! Мы обыскались его!
В лагере царил переполох. Было ясно, что с Гербертом случилась беда. Или он заблудился, или... Стивену не хватало времени, чтобы поразмыслить над последствиями такой прогулки, он перезарядил пистолет и повернулся к товарищам:
— Патрик и Арнольд, вы идёте со мной!
Следы, чётко отпечатавшиеся на влажной земле, показывали каждый шаг Герберта. Куда он подевался, этот глупец?! Они обшарили все заросли, но безрезультатно. Путь, по которому они шли, лежал в противоположной стороне от намеченной Стивом тропы. Лес становился гуще, производя мрачное впечатление: всё чаще попадались гниющие стволы сломанных деревьев, неприятно шуршал под ногами разлагающийся слой опавшей листвы, а вскоре зачавкала почва. Дикая тропа неожиданно закончилась обрывом.