Сокровища Айседоры (Сюрприз для Айседоры)
Шрифт:
– Но ведь убил! Убил из-за статуэтки! – воскликнула Дора.
– В этом уже можно не сомневаться. – Брент поправил очки и сунул руки в карманы. – Но это еще не все. Пуля, убившая Мьюриэл, выпущена из пистолета, из которого убили Трейнора. – Он взглянул на Джеда. – Как и пули из стены магазина.
– Значит, он вернулся еще за чем-то. Собачка была лишь частью… но частью чего?
– Статуэтка не представляла никакой ценности, – тихо сказала Дора. – На ней даже не было клейма. Я купила ее только потому,
– Ты купила ее на аукционе. – Джед мысленно прокрутил все возможности. – Где?
– В Виргинии. Со мной ездила Ли. Ты же помнишь. Я вернулась в тот день, когда ты переехал в мой дом.
– А на следующий день ты продала эту собаку. – Джед помог Доре сойти с эскалатора. – Что еще ты купила?
– На аукционе? Кучу всего. – Они вышли на улицу, но Дора не стала застегивать пальто. Морозный воздух помогал избавиться от тошнотворных больничных запахов. – В магазине есть список.
– Разве на аукционах продают не лотами? – спросил Брент. – Или группами, прибывшими из одного места, или от одного дилера?
– Конечно. Иногда приходится покупать сундук хлама ради одной вещи. Это же не «Сотби». Скорее блошиный рынок.
Она устала, устала до смерти. Кровь стучала в висках, предупреждая о надвигающейся головной боли.
– Господи, Скиммерхорн, как я могу помнить? Столько всего произошло с тех пор.
– Чушь, Конрой, – оборвал ее Джед так резко, что брови Брента поползли вверх. Ему приходилось слышать подобный тон… когда Джед допрашивал упрямого свидетеля. – Ты знаешь все, что покупаешь, все, что продаешь; точные цены, включая налоги. Что ты купила перед собакой?
– Кувшинчик для бритья в форме лебедя, – отчеканила Дора. – Примерно тысяча девятисотый год. Сорок шесть долларов семьдесят пять центов. Когда покупаешь для перепродажи, налоги не платишь.
– А после собаки?
– Абстрактная картина в раме черного дерева. Яркие краски на белом фоне, подписано Е. Биллингсли. Окончательная цена – пятьдесят два доллара семьдесят пять центов… – Дора прижала руку ко рту. – О боже.
– Точно, – пробормотал Джед.
– Картина, – в ужасе прошептала Дора, бледнея на глазах. – Ему нужна была эта картина.
– Давайте выясним почему.
– Я отдала ее маме… Я отдала ее маме, – повторила она, борясь с тошнотой.
– Обожаю неожиданных гостей. – Хлопая роскошными ресницами, Трикси подхватила Джеда и Брента под руки. – Я счастлива, что вы нашли время заглянуть ко мне.
– Мама, мы всего на пару минут, – начала Дора.
– Ерунда. – Трикси уже провела мужчин через крохотную прихожую в комнату, которую предпочитала называть салоном. – Вы должны остаться на ленч. Я уверена, что Карлотта угостит нас чем-нибудь особенным.
– Вы очень любезны, миссис Конрой, но…
– Трикси. – Она заливисто
– Трикси. – Шея Брента побагровела. С ним никогда еще не флиртовала женщина, годящаяся ему в матери. – Мы действительно очень спешим.
– Язва бывает именно от спешки. В моей семье ни у кого не было проблем с желудком… за исключением дорогого дядюшки Уильяма. Он всю жизнь зарабатывал деньги, но так и не успел получить от них удовольствие. Все кончилось тем, что он оставил свои деньги мне. Пожалуйста, пожалуйста, присаживайтесь.
Трикси указала на два кресла с подголовниками перед камином, в котором весело трещал огонь, а сама расположилась на красном бархатном канапе, как королева – на троне.
– Как поживает ваша очаровательная жена?
– Отлично. Мы провели в вашем театре изумительный вечер.
– Прелестно, не правда ли? – Глаза Трикси засверкали. Рука обвила спинку канапе. Ну, точно повзрослевшая Скарлетт, принимающая возлюбленного в Таре. – Я обожаю вечеринки. Айседора, дорогая, вызови, пожалуйста, Карлотту.
Дора покорно дернула старомодный шнур звонка, висевший слева от камина.
– Мама, я забежала забрать картину. Она… она нам нужна.
– Картину? – Трикси скрестила ноги. Зашелестели синие шелковые брюки. – Какую картину, дорогая?
– Абстрактную.
– Ах да. – Трикси наклонилась к Джеду: – Обычно я предпочитаю традиционную живопись, но в той картине было что-то очень дерзкое, вызывающее. Я понимаю ваш интерес. Вам она очень подошла бы.
Джед решил, что это комплимент. В любом случае казалось легче подыгрывать, а не возражать.
– Спасибо. Я очень люблю абстрактный экспрессионизм… например, Джексон Поллок с его ритмичными линиями и энергичными мазками.
– Да, конечно, – с восторгом согласилась Трикси, хотя понятия не имела, о чем идет речь.
Лицо Доры выразило такое искреннее изумление, что Джед довольно сложил руки на груди и улыбнулся.
– И, конечно, Роберт Мозеруэл. Его суровые цвета и аморфность композиции.
– Гений, бесспорно, гений, – рассеянно согласилась Трикси и боязливо уставилась на дверь, за которой послышался знакомый топот.
Карлотта остановилась в дверях и подбоченилась. Черные спортивные брюки, которые она считала подходящей униформой для служанки, делали ее еще больше похожей на пенек с ручками, а раздраженное выражение, казалось, навечно прилипло к ее желтоватому лицу.
– Чего надо?
– Подай нам чаю, Карлотта, – приказала Трикси тоном светской дамы.
Черные глазки-пуговки поочередно пронзили всех присутствующих, затем Карлотта спросила хрипловатым сексуальным голосом, так не вязавшимся с ее внешностью: