Сокровища Валькирии. Звездные раны
Шрифт:
— Издеваетесь, — в сторону сказал Ячменный. — Она по другой части…
Зимогор обвел глазами строй, остановился на Ячменном.
— Если тебе наплевать, — спокойно проговорил он, — если ты в нефтеразведку собрался… То мне подавно наплевать на все здесь! И на всех! Между прочим, я предупреждал!..
И не договорив, отправился вниз по склону, куда все время тянуло взгляд: огромный малахитовый кедровник сверху напоминал бушующие морские волны, только не слышно было грохота прибоя. Хотелось нырнуть в эту молчаливую стихию и уйти на дно…
На
Темный кедровник изнутри тоже напоминал взволнованную и застывшую воду, и, так же как на дне, здесь было тихо, когда наверху, в кронах, с криком носились птицы и гулял ветер, стряхивая на землю зависшие на хвое потоки воды и зрелые шишки. Они падали с глухим стуком, иногда густо, как дождь, и чудилось, кто-то стоит на берегу этого озера и бросает камешки. Ленивые, объевшиеся бурундуки безбоязненно передвигались совсем рядом, словно караси в тине, рыжие белки напоминали золотых рыбок…
Зимогор поднял шишку, отшелушил: крупный темно-коричневый орех легко вываливался в ладонь. Он расщелкал несколько штук, прежде чем вспомнил, что здесь все отравлено, однако это не остановило. Вкус крепких маслянистых ядер походил на сладкий сыр, который мать иногда варила сама. И увлекаемый этим вкусом детства, он шел в глубь кедровника, подбирал шишки и щелкал, испытывая такое же детское ощущение беззаботности и легкости. Он вспоминал, как брел здесь весной, одержимый любопытством и легким, затаенным страхом оттого, что на глазах оживает природа и он идет из ранней весны, изо льдов, снежной каши прямо в лето, где растет трава, поют птицы и пахнет сенокосом. Он даже стал узнавать места: вот два упавших от древности скрещенных кедра, через которые не то что перешагнуть — перелезть трудновато: от дождя все осклизло, а сухие сучки острейшие, как железнодорожные костыли.
Сейчас будет луг, где и явилась ему женщина по имени Лаксана…
И увлекшись, не сразу заметил, что за ним следят — идут чуть ли не по пятам, почти не скрываясь. Зимогор встал за кедр, выждал минуту и резко высунулся: солдатик в мокром камуфляже, с карабином за плечом был пойман врасплох, однако помедлил и нехотя спрятался за дерево.
Олег подошел к нему, смерил взглядом растрепанную, смущенную фигуру.
— Ты что за мной ходишь?
— Командир приказал, — вяло пожал плечами охранник.
— Зачем? Составить мне компанию?
— Никак нет. Охранять…
— От кого?
— У нас тут режимный объект, — нехотя объяснил солдат. — Положено охранять весь начальствующий состав партии.
— Я обойдусь. Здесь меня не тронут.
— Как сказать, — солдат огляделся. — Тут пещерный медведь ходит… Да и люди есть всякие…
— Какие, например?
— Да бандиты натуральные. Один Баркоша чего стоит!
— Баркоша? Это кто такой?
— Кто
— Грабит, что ли?
— Говорят, пещерного медведя ловит, по заказу Академии наук…
— Я же не медведь!
— У него с головой что-то… Стрельнет по ошибке. Он здорово стреляет! Даже на звук!
— А ты-то стрелять умеешь? — усмехнулся Зимогор. — Ну-ка, пальни в шишку? Собьешь или нет?
Парень секунду поцелился в крону кедра и дал короткую очередь — на землю полетела лишь хвоя…
— Вот это охрана! — заключил Олег и взял автомат из рук солдата. — Смотри, как это делается!
Он вскинул автомат, однако поставил его на предохранитель и закинул за плечо.
— Двигай на объект! Такие стрелки мне не нужны!
— Отдайте автомат? — заканючил тот. — Нельзя же… Не имею права передавать оружие… Верните, пожалуйста!
— Поздно пить боржоми, парень. — Зимогор пошел в глубь леса.
— Но мне же влетит! За автомат!
— Скажи, медведь отобрал!
— Ну, пожалуйста, товарищ Зимогор! Отдайте!..
— Иди и скажи командиру: я в охране не нуждаюсь! — Олег развернул его, как мешок, и толкнул в спину. — Увижу еще, крадешься сзади, — плохо будет.
Ему не хотелось нарушать внутреннего равновесия и потому он даже не злился на идиотские приказы начальника охраны, однако солдатик не послушался, встал поодаль, наблюдая за бурундуками, шелушащими орехи. Зимогор молча отломил увесистый сук и пошел на охранника; тот побежал и все-таки получил раз вдоль спины — оглянулся обидчиво, словно поджал хвост, и виновато скрылся в кедраче. Олег тем временем побежал в другую сторону, к лугу, желая оторваться подальше от назойливого стража и остаться одному.
Это удалось лишь через полчаса, по крайней мере, больше не казалось, что за спиной кто-то есть. И вновь вернувшись к воспоминаниям весны, он неожиданно подумал, что солдатик ползал за ним вовсе не из соображений безопасности приезжего начальника — скорее всего, получил приказ присматривать за ним, чтобы не увидел чего лишнего или не залез, куда не просят.
И никак уже не мог отвязаться от этой мысли. Даже когда стал подходить к опушке кедровника, за которым начинался тот памятный луг…
Но вместо него в просветах между стволами деревьев зазеленела высокая молодая поросль — будто лес вымахал за лето! Зимогор вышел на опушку, непроизвольно прислонился к кедру и какое-то время стоял не шевелясь.
Тогда Лаксана первый раз позвала его из смурнеющего вечернего пространства: огромный луг впереди был в островах леса, будто в родимых пятнах…
Сейчас же он не узнал места, которое так часто вспоминал, оно отпечаталось в памяти, как фотография. Нет, очертания луга были те же — вдали розовели заснеженные гольцы, и солнце светило так же, разве что тогда был закат. Но откуда-то впереди взялся молодой лес — роща, напоминающая бамбуковую! И пропали курганы, поросшие огромными старыми соснами…